Аннотация: История о трансформации судеб участников СВО и победе любви над обстоятельствами непреодолимой силы.
Глеб Бобров
ТЕНЬ ЦИКАДЫ
Пьеса в трех действиях
Действующие лица.
Доктор Димгрич (Дмитрий Григорьевич) - мужчина средних лет.
Фельдшер Бирюкова - молодая женщина.
Лидочка - её маленькая дочь.
Медсестра Юля - молодая девушка.
Леонид - ветеран СВО, молодой мужчина, ампутант с балаклавой на лице.
Лёра "Пластун" - ветеран СВО, молодой парень в инвалидной коляске.
Дядь Толя - эвакуированный с белгородского пограничья пожилой мужчина, "афганец".
Тёть Вера - эвакуированная с курского пограничья пожилая женщина в инвалидной коляске.
ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Палата реабилитационного центра. Ночь. Леонид спит на многофункциональной медицинской кровати-каталке. На голове надета белая балаклава. Звучит тревожная музыка. Раздается мощный удар в бубен. Следом звук громыхающих в жестяной коробке стальных осколков и резкий хлопок бича. Леонид поднимает голову. Появляется доктор Димгрич в жуткой одежде с бубном в руке. Доктор вновь бьет в бубен и страшно воет. Следом появляется фельдшер Бирюкова в устрашающей одежде с кнутом в руке. Повторяется звук громыхающих в жестяной коробке стальных осколков, и она резко хлопает бичом. Из-под кровати начинают выползать пациенты реабилитационного центра. Они все пугающе одеты. Леонид окончательно просыпается и, обхватив руками колени, садится на кровати. Вокруг творится какой-то шабаш. Больной испуган и обескуражен. Вновь удар бубна, крик и щелчок кнута. Фигуры начинают катать кровать Леонида, пытаясь сбросить его на пол. Он держится, буквально, руками и ногами. Новый удар бубна и они разом бросаются на Леонида, хватают его и вытягивают его ногу на спинку кровати. Доктор и фельдшер отпиливают ему ступню двуручной пилой. Леонид безуспешно бьётся, кричит и теряет сознание. Толпа ликует. Вновь удар бубна, кнута, громыхание осколков. Доктор воет, и толпа выносит огромный протез ноги в рост человека. Леонид приходит в себя, пытается сопротивляться, но на него сверху кладут протез и прибинтовывают его вместе с протезом к кровати бинтами. Он безуспешно бьётся пока вкруг беснуется шабаш и наконец вновь впадает в беспамятство. Фигуры исчезают.
На сцену выходит медсестра Юля, в хирургическом костюме и медицинской шапочке. У неё в руках стопка с пипеткой, наполовину наполненная прозрачной жидкостью.
Медсестра Юля. Алкоголь - это база. Медицинский спирт в приоритете. Слезы градом - по умолчанию. И боль, много боли. Столько, сколько сможете растворить в алкоголе. Ночные стоны, фрустрация, тяжкие раздумья, горечь потери - обязательны. Сокрушений: "А вот если бы?!" и "Вот зачем?!" - достаточно от десяти капель, передоза не бывает. Запах душной палаты, мочи и мокрой подушки опционально. Вечный свет ламп, топот санитаров в коридоре, рыдающий сосед по палате - без этого микстура не получится. Мамины молитвы нужны, но не принципиальны - достаточно одной щепотки. Пить зажмурившись, предварительно выдохнув...
Выпивает залпом... Её передёргивает.
Медсестра Юля (посаженым голосом). Не вздрагивая!
Она становится на стул и, словно нащупывая в воздухе пальцами начало мелодии, поёт.
ПЕСНЯ ? 1
Спит солдатик молодой
На Донбассе под горой,
В сердце дырочка от пули,
Спи, родимый, люли-люли.
Был ты папин,
Был ты мамин,
А теперь
Ты безымянный,
Ни в каких
Не найден списках,
Ни креста, ни обелиска,
Как над юным фараоном
Нависает над тобой
Только конус террикона,
Молчаливый и родной.
(Текст песни Елены Заславской)
СЦЕНА ВТОРАЯ
Утро в реабилитационном центре. На выстроенных в ряд стульях сидят Леонид в белой балаклаве на лице и оригами в руках, напоминающей странную бабочку, и Дядь Толя с жестяной банкой из-под растворимого кофе в руках. Лёра и Тёть Вера в инвалидных колясках. Медсестра Юля стоит возле Лёры. У каждого в руках странные предметы. Лёра держит самодельную мягкую игрушку - собаку узнать в ней можно с большим трудом. Возле Тёть Веры стоит странная вышивка на квадратной раме с аппликациями и пришитыми на полотно цветными ленточками, а на её голову надета офицерская фуражка ВВС СССР с голубым околышем.
Входят Доктор Димгрич и фельдшер Бирюкова.
Доктор Димгрич. Как прошла ночь, товарищи фронтовики?
Дядь Толя (отвечая за всех). Спасибо, Дмитрий Григорьевич! Вашими молитвами...
Дядь Толя поднимает к уху банку из-под растворимого кофе и три раза подряд легонько её встряхивает, словно маракас. Раздается звук бьющихся о жесть металлических шариков. Леонид узнаёт звук из ночного кошмара и внимательно смотрит на товарища по несчастью.
Доктор Димгрич. Это хорошо. Это просто замечательно! Рад вас видеть всех в здравии и прекрасном расположении духа. Разрешите представить вам фельдшера Бирюкову. Теперь она будет контролировать прохождение вами реабилитационных заданий. Прошу любить и жаловать!
Он поворачивается к Тёть Вере.
Доктор Димгрич. Как ваши успехи, Вера?
Та встаёт с кресла обходит его вокруг и садится назад.
Тёть Вера. Хожу нормально, но вот без кресла чувствую, как-то себя не так. Неуверенно. Оно мне не для ног. Оно мне больше для головы, похоже.
Доктор Димгрич. Закончите ваше батальное полотно и совсем про кресло забудете.
Он кивает головой Бирюковой и выходит из зала занятий. Фельдшер внимательно, словно считывая осматривает каждого по очереди. Последним оказывается Лёра, сидящий к ней ближе всего.
Фельдшер Бирюкова. Итак, Валерий... С позывным "Пластун", так на секундочку! Мне не понятно отсутствие прогресса в твоём случае. Может ты мне объяснишь то, чего я не знаю? Поделишься жалобами, замечаниями?
Лёра. Да... жалоба. Димгрич распорядился забрать у меня ходунки, мол, до сортира и койки я как-нибудь и без них доковыляю, а мне тяжело.
Фельдшер Бирюкова. Нет, Валерий. Дмитрий Григорьич тут ни при чём - это моё распоряжение. Встань, пожалуйста.
Парень, опёршись руками на подлокотники, с трудом встаёт.
Фельдшер Бирюкова. Подойди ко мне и не вздумай падать... Юля, подстрахуй его!
Он делает четыре неуверенных шага и пошатываясь подходит к фельдшеру. Медсестра страхует его сбоку. Бирюкова жёстко смотрит ему в глаза.
Фельдшер Бирюкова. Теперь аккуратно поворачивайся и иди назад - в кресло.
Парень разворачивается. Его качает в сторону, фельдшер делает резкое движение, но видя, что тот сохранил равновесие и пошёл сам, отступает на шаг назад. Когда тот сел, она подходит и становится перед ним.
Фельдшер Бирюкова. Твоё реабилитационное задание: семь раз в день проходить максимальное для твоего состояния количество шагов по палате. То есть семь раз до полной усталости. По два раза до завтрака, обеда и ужина и один раз перед сном. И как получается?
Парень неопределённо поводит плечами.
Фельдшер Бирюкова. Судя по результату - ходим мы только до унитаза и кровати... С собачкой тоже, погляжу, так себе вышло.
Лёра. У меня каждый день лечебная гимнастика и массаж, куда мне еще ходить столько?! Мне бы до следующего сеанса отойти... И потом, я айтишник, иголку-нитки только тут первый раз в жизни в руки взял.
Фельдшер Бирюкова. Не можешь научим, не хочешь заставим. Ты же в армии был - знать должен... Я ознакомилась с твоей историей болезни и заключением Дмитрий Григорьича. Физически ты практически здоров. То тебе душу прострелили, а не ноги, понимаешь?
Лёра. Не знаю...
Фельдшер Бирюкова. Расскажи обстоятельства твоего ранения?
Лёра. При всех, что ли?
Она пожимает плечами.
Фельдшер Бирюкова. Это же коллективная терапия...
ИСТОРИЯ ЛЁРЫ
Откуда взялись укропы я не знаю. Мы проверяли лесополку на мины, когда рядом грохнуло, и я увидел, как поляна стремительно летит мне в лицо. Был какой-то звон в голове и потом он превратился в речь. Иностранную речь. Говорили на каком-то исковерканном украинском и вроде как на польском: "Курва я пердоле" - сложно с чем-то спутать даже контуженному гранатой "вога", ударившей в дерево на уровне головы. Это потом мне рассказали. Открыл глаза и увидел, что лежу, а эти двое стояли надо мною. Всё плыло перед глазами, я был в каком-то оглушённом состоянии. Посмотрев влево, я увидел Габриэлу. Ей перебило ноги. Она лежала на боку и рычала на укропов. Тот, что поляк, подошел к ней сзади и выстрелил ей в поясницу, в хребет. Она завыла и забилась. Потом он выстрелил мне в ногу, а хохол в другую и потом ещё в правую руку. Они ругались на меня и несколько раз ударили прикладами в пах и в голову. Потом я окончательно потерял сознание. Когда пришёл в себя, Габи была ещё жива. Она пыталась подползти ко мне на перебитых передних лапах, а задние просто волочились по земле. И ползла по двадцать-тридцать сантиметров, стонала замирала и дальше ползла. Я не мог встать, а подтянуть её здоровой левой рукой за поводок побоялся. Она умерла в полуметре, не сводя с меня застывших глаз. Габи хотела всего лишь лизнуть меня в последний раз, попрощаться, почувствовать родную руку у себя на голове, а я ничем ей не помог. И никому из наших парней не смог помочь - я один выжил чудом. И этого я себе не прощу никогда.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Больные стоят на берегу небольшой лесной речки неподалёку от корпусов реабилитационного центра. Тёть Вера и Лёра на креслах-каталках, Леонид с локтевым костылём и палочкой. Все смотрят на Дядь Толю, задумчиво рассматривающего свою банку.
Фельдшер Бирюкова. Итак, Анатолий! Завтра операция и последние два осколка будут извлечены из ваших мужественных телес. Искренне поздравляю.
Дядь Толя. Так может пока того, их в общею копилочку и потом уже - айда их всех скопом в речку?
Нет, это будет неправильно. И это не речка. Для вас это - Лета, река забвения. Что, не читала вам мама в детстве легенды и мифы древней Греции? Завтра лапароскопическая операция, под местным наркозом. Это малоинвазивная форма хирургического вмешательства. Всё быстро, безболезненно и безопасно.
Дядь Толя (смеясь). Дочечка, а такие слова можно вслух при милиционерах говорить? Ты мне по-простому объясни?
Фельдшер Бирюкова. Увидят их через специальное оборудование и через прокол вытащат осколки, без разрезов.
Дядь Толя. И, что потом - болеть не будет?
Фельдшер Бирюкова. Нет. Даже вот без этого можно обойтись.
Она изобразила рукой движение с маракасом.
Дядь Толя. У меня первые осколки в Файзабадской санчасти извлекали. Сама операция под наркозом, а болело потом будь здоров, только что и помогало боль заглушить. Так по-глупому попали под раздачу. Сказал же взводный в кишлак не входить, но мы-таки угол срезали и как раз - под раздачу. Такие дела...
Фельдшер Бирюкова. Пора Анатолий, прощаться вам со своими страданиями. И с афганскими, и с нынешними. Врагу не пожелаешь такой судьбы. Топите в Лете свою боль. Завтра с чистого листа вытащат ваши железяки - доктору подарите на память. Ну и под сброс беспилотника вам больше не попасть, фронт уже далеко, а в Грайвороне наши.
Дядь Толя. Да, что мне, бобылю, боятся этих тварей? Мы так не воевали, мы глаза в глаза бились с душариками... Так что, доча? Прям вот так всю свою коллекцию и бросить?
Фельдшер Бирюкова. Высыпайте воспоминания прощаясь со своим прошлым. Смелее, вы же дважды солдат.
Дядь Толя по инерции встряхнул банку, посмотрел на неё и открыл, рассматривая сложенные там осколки.
С коляски встала Тёть Вера, подошла к нему сзади и слегка приобняла за плечи. Дядь Толя благодарно взглянул на неё и медленно высыпал осколки в воду. Потом, как бы взвесил пустую банку и кинул на середину речки.
Все пациенты аплодируют. Дядь Толя обнимает фельдшера, целует её в щеку, потом конфузится.
Фельдшер Бирюкова. Вера вы коляску оставьте Леониду, вас Анатолий если, что поддержит. На мужика всегда можно опереться. Лёра, идешь пешком, опираешься на кресло-каталку. Юля поддержит. На женщину тоже всегда можно опереться, ага!
Все уходят, она остаётся вдвоём с Леонидом рассматривая, как он тяжело стоит, опираясь на локтевой костыль и опорную трость.
Фельдшер Бирюкова. Продолжаем себя жалеть?
Леонид. Да я как бы... Не так, чтоб прям очень.
Фельдшер Бирюкова. Почему в трусах на прогулке?
Леонид. Так шорты же!
Фельдшер Бирюкова. Шорты у спортсменов, а ты доходяга, тебе брюки положены. С вытянутыми коленями и со штрипками. Сядь в коляску и сними протез.
Он обижен. Садится в кресло каталку и молча отстёгивает протез.
Она присаживается на корточки и внимательно осматривает культю его голени.
Фельдшер Бирюкова. Отлично сформированная культя, хорошо зажившие швы. Никаких признаков контрактур и близко нет. Тебя обследовали, подтверждено отсутствие невром и остеофитов. Что с тобой не так, боец?
Леонид. Не знаю. У меня фантомные боли, ночные кошмары и тревожность. Сколько раз просил прописать мне антидепрессанты!
Фельдшер Бирюкова. По жопе бы тебе прописать... ремня хорошего. То не фантомные боли, то ты себе тараканов в голове наплодил с хомячками, вот они тебе и спать не дают. Антидепрессанты ему... Хочешь суицидником стать? Все сидящие на антидепрессантах думают о том, как бы себя жизни лишить. А ты должен думать, как в строй встать.
Леонид. В какой строй меня возьмут одноногого?
Парень надевает протез. Она обходит его и с трудом толкает коляску по направлению к коттеджам реабилитационного центра.
Фельдшер Бирюкова. В жизненный строй. Там тоже спинку надо ровно держать. Не знал? Ты кем до войны работал?
Леонид. Шофёром в МЧС.
Фельдшер Бирюкова. Пожарник, значит.
Леонид. Мы так не говорим. Огнеборцы или пожарные. Пожарник, это как позорник.
Фельдшер Бирюкова. Так ты и есть позорник, закатался в куколку и вылазить в мир Божий не хочешь. Оригами своей цикады сложил? Нет, не сложил. Тебе и в имаго хорошо, да, куколка?
Леонид. Злая вы...
Фельдшер Бирюкова. Была бы злая с вами бы не билась - живите как хотите.
Она останавливается, обходит коляску и становится напротив своего пациента.
Фельдшер Бирюкова. Ты может не знаешь, но я фельдшер скорой помощи. Сюда в госпиталь и к вам пришла работать по личным обстоятельствам. Знаешь, в чём отличие врача и фельдшера скорой? Нет?! Врач лечит, а мы спасаем. Моя задача стабилизировать состояние и довезти пациента или пострадавшего до лечебного учреждения. Дальше уже врачи с ним работают. И нас, сотрудников служб экстремальной медицины катастроф, меньше всего волнует, хочет спасаться этот конкретный больной или нет. Моя задача его спасти, остальное - его личные половые трудности.
Она толкает коляску и везет его в реабилитационный центр.
Леонид. Да мы вообще о вас ничего не знаем, госпожа фельдшер. Имя-то у вас хотя бы есть?
Она озадачено останавливается.
Фельдшер Бирюкова. Конечно есть. Бирюкова... Фельдшер Бирюкова.
ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Палата реабилитационного центра. Ночь. Леонид спит на многофункциональной медицинской кровати-каталке в обнимку с заботливо укрытым почти до самой приёмной гильзы огромным протезом ноги в рост человека. Иногда он в полудрёме поднимает голову, гладит и целует протез. Вдруг звучит разухабистая музыка. Раздается удар в барабан. Следом гудит туба. Появляется Димгрич в гротескном костюме. На его груди большой барабан с тарелкой. Ударами деревянной колотушки он задает темп. За ним следует фельдшер Бирюкова с надетой на тело тубой и остальные участники нелепого карнавала. Под задаваемый врачом и фельдшером темп они катают по кругу кровать, пытаясь сбросить с неё Леонида или протез. Наконец Димгрич бьёт в тарелку, все кидаются к Леониду, отбирают протез и ломают его на части. Он кричит и безуспешно пытается его отстоять. После процессия уходит под барабанный бой, держа высоко в руках добытые трофеи. Испуганный и ошеломлённый Леонид молча сидит на кровати, обхватив колени руками.
Появляется медсестра Юля, в белом халатике и в медицинском колпаке. У неё в руках наполовину наполненный стакан в подстаканнике, с долькой лимона и чайной ложечкой.
Медсестра Юля. Чай - это база. Краснодарский в приоритете, но сгодится любой. Важен цвет, оттенок. Цвет убитой мечты. Многогранные оттенки сожалений. Долька лимона - кислинка оттеняющая жалость. А жалость важна, особенно к себе. Депресняк многоцветный, хорошо настоянный на обидах. Поиск виноватых обязателен, без них снадобье не работает. Капелька молока, как напоминание о матери. Забытый запах ночного табачка. Чуток дымка из тамбура тоже не помешают. Пить вдумчиво, мелкими глотками.
Пригубливает... Приподнимает бровь.
Медсестра Юля. Смакуя послевкусие!
Она становится на стул и, словно нащупывая в воздухе пальцами начало мелодии, поёт.
ПЕСНЯ ? 2
Когда ни слова о любви,
А всё о смерти. Всё о смерти.
И мы с тобою визави
В холодном чистом лазарете.
Ты говоришь - пришёл твой час,
Жаль не в бою, а на кровати...
А я твержу, что не сейчас,
И пусть в небесном медсанбате
Ещё немного подождут
Тебя крылатые медбратья.
Я посижу ещё чуть-чуть
С тобой на краешке кровати.
Тепло руки. Шаги легки.
- Иди! Не поминайте лихом!
А что же там, в конце строки?
Там точка или свет звезды?
И тихо-тихо...
(Текст песни Елены Заславской)
СЦЕНА ВТОРАЯ
Песчаный пляж неподалёку от коттеджей реабилитационного центра. Фельдшер Бирюкова и Юля смотрят на пациентов. Лёра стоит, опираясь руками на ручки инвалидной коляски. Леонид с костылём и палочкой. Тёть Вера и Дядь Толя мостят стоймя её картину, подпирая раму найденными палками.
