Okopka.ru Окопная проза
Ивакин Алексей Геннадьевич
Одесские рассказы (1 часть)

[Регистрация] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Найти] [Построения] [Рекламодателю] [Контакты]
Оценка: 7.19*63  Ваша оценка:

  "ОДЕССКИЕ РАССКАЗЫ"
  НИКАКОЙ ДОКУМЕНТАЛЬНОЙ ЦЕННОСТИ
  Эти тексты не имеют никакой документальной ценности. В них не будет ни одной фамилии НАШИХ одесситов. Если в тексте появится фамилия - это НЕ НАШ. Все остальные имена - выдуманы. События... Ну пусть они тоже все выдуманы и остаются на моей совести.
  Никаких документов, никаких доказательств у меня нет и не будет. Нет ни одного отпечатка пальца. Ни одного ДНК. Что либо доказать - невозможно. Неважно, что вы думаете обо мне. Важно, что все мои - живы. Ни одной фотографии, ни одного видео от меня вы не дождетесь.
  Как это было...
  Да как у вас это бывает.
  Выходишь из дома. В тапочках. За молоком или за пивом: это не важно. ты просто выходишь из дома. Небо синее, солнце жаркое. Море - глубокое. У нас было море. У тебя, читатель, моря, наверное, нет. Река есть. Это не важно.
  Важно другое.
  Ты вышел из дома. Поздоровался с соседом. Погладил пса. Перешел дорогу.
  А потом тебя убили.
  Просто так. Потому что ты не так разговариваешь. Не так думаешь. Ты идешь через дорогу - и это причина, чтобы тебя убить. Ты не виноват, нет. Надо просто запугать тех, кого еще не убили.
  Они не поняли одного. Нас можно напугать. Запугать нас нельзя.
  Немцы. Евреи. Поляки. Галичане. Русские.
  Мы - одесситы. Неважно, кто и где родился. Неважно, какая кровь течет в жилах. Важно, какая тогда текла по брусчатке. Мы живы не все. И не все доживем. Но те, кто останутся живы - они вернутся за нас. Они пройдут по Дерибасовской. Берцы будут стучать по булыжнику. И бэхи будут урчать перегретыми моторами в тени платанов. Неважно, дойду туда я или нет.
  Важно другое. Там, где был смертельно ранен Женька, Крест Новороссии встанет над этим местом.
  Мы живы не все. Но даже мертвые - мы дойдем.
  Я знаю.
  ОДЕССА ВО ТЬМЕ
  В декабре они начали отключать электричество. Я не знаю, кто это придумал - но нам это было на руку. Это очень удобно, правда.
  В доме нет света. Зато храпит на пороге Боцман. И кот Лаврентий ненавидит на диване. В его глазах отражается желтое пламя свечей. В углу ворчит газовый котел. Все по честному.
  Вместо медведя - рыжий пес, вместо ядерного реактора - котел, вместо водки - шустовский коньяк. Мы, конечно, москали. Но мы москали одесские. Москали вообще разные бывают. Тамбовские москали бывают, воронежские, мурманские, вятские, хабаровские. Вы не поверите, но даже московские москали бывают. Хотя самую большую концентрацию москалей я видел только в Одессе.
  Мы сидим, в доме тепло. Я только что вернулся и рассказываю, что в маршрутках безпечники понаклеили объявления.
  "Внимание! Разыскиваются сотрудники ГРУ МО РФ. Возраст 25-35 лет. Спортивного телосложения. Короткая стрижка. Не знают географию Одессы. Московский акцент".
  Там было шо то еще, но я уже не помню.
  Потом, министр иностранных дел Российской Федерации Сергей Лавров скажет по другому поводу, но тоже самое, что и я в тот вечер.
  "Дебилы, блять".
  В тот вечер мы сидели при свечах и читали Ремарка. Потому что "Щит и меч", "Люди с чистой совестью" и многое, многое, многое другое уже было прочитано, просмотрено и законспектировано.
  А я не виноват, что сотрудники СБУ и прочие нацисты их не читали.
  - Повернуться! - скомандовал тот же голос. - Встать к окну!
  Оба повиновались.
  - Посмотри, что у них в карманах, - сказал полицейский с револьвером.
  Второй полицейский осмотрел одежду, которая валялась на полу.
  - Тридцать пять шиллингов, карманный фонарик, свисток, перочинный нож, завшивленная расческа... больше ничего.
  - Документов нет?
  - Несколько писем или что-то в этом роде.
  - Паспортов нет?
  - Нет.
  - Где ваши паспорта? - спросил полицейский с револьвером.
  - У меня нет паспорта, - ответил Керн.
  
  У меня не было паспорта с февраля 2014 по март 2015 года. Не, ну вру. Был. Только там была не моя фотография, а портрет Александра Гамильтона. Третьего мая утром с помощью двух таких паспортов я вошел в Дом Профсоюзов.
  А в ту ночь и этот американец мне не помог.
  Электричества не было, пересохло горло.
  - А пойдем гулять?
  - А пойдем!
  В три часа ночи мы пошли расклеивать листовки. Маленькие, потому что экономили краску на принтере. Распечатывали партией и прятали на чердаке - а потом клеили.
  Три часа ночи. Стенд для объявлений. Срываем укроповскую пропаганду. Клеим наше - "Я укроп - страну проеб!" Потом уходим на море. Сидим, курим, говорим обо всем. Телефоны дома, конечно же.
  - Чувак, что там наши?
  - Наши... - вздыхаю я. - Наши-то ладно. В Одессу приехала антитеррор-группа сотрудников ФБР.
  - За нами?
  - За нами, чувак. Не сцы, не возьмут.
  В рюкзаке еще пара десяток листовок. Клей заканчивается. Последнюю доклеиваем на остановке. Почти четыре, блин, часа ночи. И откуда не возьмись - милицейская машина. Останавливаются возле нас. Опускается стекло. У нас в руках - уголовный срок. Мент молча смотрит на нас. Слегка кивает. Стекло поднимается. Машина исчезает в тумане.
  Мы идем домой и ржем. Хрен знает над чем.
  Но домой идем так, чтобы видеть - кто за спиной. Это привычка. Не будешь оглядываться - спалишься. Если быстро убьют - повезет. Да и хрен с ним, со мной то. Но они будут убивать медленно. Я не уверен, что я выдержу. Тем более, я видел как работает скополамин.
  Те, кто используют такое - им не нужны улики. Им нужна информация. Из этих текстов информации они не получат, я напоминаю.
  Потом мы пришли домой.
  - Нас точно не возьмут?
  - Они придут к нам. Но не возьмут.
  - Уверен?
  - Надеюсь.
  Они пришли, да. Но не взяли.
  (Продолжение следует)
  УЖАС ОДЕССЫ
  Было ли мне страшно?
  Не знаю. Наверное, нет. Слово "страх" - это про нас? Даже слово в заголовке - это не про нас. Какой там страх...
  Лично я - ссался в трусы. Не буквально, конечно. Я все же приучен к туалету, и поссать хожу в специально обученные места, типа Макдака. Ну или за платаны. Территория Одессы помечена мной от Чабанки до Совиньонов.
  Когда работаешь - не ссышься. А вот потом...
  Первый раз я увидел ужас где-то около 21.00 на Куликовом 2 мая. Мы с Соней мотались весь день по центру города, меняя георгиевские ленточки на жовто-блакитные. По нам с ним стрелял снайпер - не именно по нам, а просто в толпу. Соня не обучен, он не знал, что когда "цвирк!" по асфальту, куда-то по нам. Мы отскакиваем за угол, садимся в уличное кафе. Берем пива - я тогда еще мог - сидим и ржем.
  Женьке в спину уже выстрелил Сергей Ходияк.
  Мы сидим и ржем. Тогда было не страшно.
  Было не страшно, когда мы с ним шли по разгромленному Александровскому проспекту и жрали коньяк из горла. Под ногами хрустело стекло. Мы перешагивали лужи крови. Мы пили коньяк и смеялись, потому что мы думали, что нам страшно. Нам уже звонили, что Куликово горит.
  "Вы ушли?"
  "Да!"
  Да хрен с ними, с палатками и иконами. Мы еще не знали, что люди уже горят. Я знал, что мои ушли. Мои это... Это мои.
  Данила уже ехал в автозаке, с Греческой.
  Соня нес на лацкане Георгиевскую ленточку, я жовто-блакитную. Забыл снять, да и хрен с ней.
  Когда мы пришли...
  Я увидел ад.
  Ад это не стрельба, не артобстрел, даже не перекидывание минометками. Ад - это когда стадо нелюдей... Нет. Неправильно. Это были не нелюди. Это были не люди.
  Стадо не людей - синхронно скакало и орало "Украина - под над усе!". Пожарный под перекрестными лучами прожекторов спускал флаг России и поднимал флаг Украины.
  В Доме Профсоюзов еще догорали тела убитых людей. Убитых украинцев. Пахло горелым мясом. Рядом с площадью стояли ряды машин "Скорой". Фельдшер мне растерянно сказал:
  - Много...
  "Скорые" отъезжали одна за другой. Рядом стояли "космонавты". Ну, менты в шлемах. Почти все они стояли не шевелясь.
  Я подошел к лейтенанту:
  - Мужики, там же люди!
  Лейтенант открывает забрало и отвечает на чистом украинском:
  - Та хай горят сепары сраные.
  Я не хочу пользоваться гугл-переводчиком. Я по памяти. Я понимаю мову, но не умею ее воспроизводить.
  А за несколько часов до этого точно такого же лейтенанта, в точно такой же форме уносили на руках, обливающегося кровью. Уносили наши. И у того лейтенанта была синяя рубашка с коротким рукавом и никакой каски. Я не знаю, жив ли он.
  Вот тогда, ночью, мне стало страшно. До безумия. Мы стояли и курили. У меня был фотик, но я забыл о нем. Соня снял ленточку за моей спиной.
  А еще туда пришел дед. Он клюкой пытался бить скачущих не людей. Деда мы успели утащить в лес. А потом бегали вокруг Дома, помогая нормальным ментам и фельдшерам носить носилки. Ну, вы сами видели фотографии и видео - стоит строй и некоторые выскакивают, хватают раненых и несут.
  Это наши.
  Не наши - в это время скакали.
  Еще не раз будут рассказывать - типа это они помогали выносить.
  Нет.
  Это мы выносили.
  В ту ночь мы учились спасать, выживая самим.
  Так вот, я про ужас.
  Где-то около двух часов ночи мы с Соней расстались. Я поехал к себе, он к себе. Тачки сняли, чо. Сижу в тачке - у парня наша ленточка на зеркале.
  - Сними, балбес!
  - Шо? Я с Одессы!
  Потом и он засунул гордость в задницу. Я знаю.
  Я приехал домой. Пошел в магазин. Взял бутылку водки. Выпил из горла, сидя дома. Я и ботинки не снимал. Ждал, когда приедут. Зубы были уже выбиты на Греческой, а вместо губ - вареники. И я не был пьян.
  В пять утра я поехал обратно.
  Утром третьего я был в ДП. Вместе с ментами и журналистами. Чья-то умная башка в СБУ решила поиграть в свободу слова. Я приехал и дал двадцать баксов пацанам на входе. Если стоять лицом к Дому - вход был слева. А куртка у меня тогда была полицейская, со Штатов. Менты думали, что я журналист, журналисты думали, что я мент. Ага. А еще у меня корочки одесского журналиста. Были. Обычно я их не показывал тогда. Тем более, к "Думской.нет" я никакого отношения и не имею. Сейчас их уже не существует - море-то глубокое. А выписаны они были на некоего Андрея Константинова. Фотка только моя была. Пацан, спасибо за печать, кстати.
  Ну, хожу, фотографирую.
  Отрешенность.
  Домой я вернулся только пятого. Балбес, если жив - спасибо, ну ты понял.
  А потом мне каждый день было страшно. Нормально страшно, без ужаса. Не было сил ужасаться.
  Вот, например.
  Когда вернулся домой, пошел опять в магаз. Анестезия нужна. А анестезия для мужика - это или женщина, или бухло. Пробежки, танчики, работа - это так. Или женщина, или алкоголь. Женщины у меня в тот момент не было. Так вот, пошел в магаз.
  А там стоят мужики:
  - О, пацаны, а вы откуда?
  А пацаны такие... Беркутовского вида. Ну ментов видно сразу даже в штатском. Безпеку тоже, если шо.
  - Мы из Одессы, - улыбаются в ответ.
  Ха! Они мне будут говорить? Никто и никогда так в Одессе не скажет.
  Одессит скажет:
  - Я с Таирова.
  Или Молдаванка, Центр, Слободка - это пожалуйста. Но "из Одессы" - никогда. А еще их много, а магазин один. И чтобы такая толпа крепышей ночью и брать кефир? Таки нет.
  Я сходил и переоделся в любимый наряд. Тросточка, майка-алкоголичка, драные шорты и хромая походка. И все по настоящему. Еще в течение пары часов мы с псом шарились по мусорным бакам.
  Менты люди прямые, они все толпой взяли одинаковые кульки (пакеты) в магазине. И мусор с этими пакетами повыкидывали. А чего? Не в комнате же санатория хранить?
  Через час нашелся чек на пополнение телефонного номера. А потом уже было дело техники - позвонить и пробить - откуда приехали.
  Винница.
  Было ли мне страшно?
  Да. Очень. До усрачки.
  ПЕЧЕНЬКА
  
  Позывной у него был "Печенька". Позывной вообще никогда не должен отражать сущность или внешние особенности человека.
  В Печеньке было два метра роста. Днем он ходил на службу и искал сам себя. Иногда выезжал на места, где шалил ночами. Потом, когда поумнел, шалил в другом районе.
  Ночь. Улица. Фонарь. Одесса.
  Печенька идет домой с барышней. ЭТИ никогда не трогают, когда ты рука об руку с барышней ходишь. Поворачивают, значит, за угол. Стоят три негра и чоловик. Чоловику лет двадцать. Негры жмутся к стенкам, чоловик орет на всю Тираспольскую:
  - Слава Украине!
  - Несомненно, слава, - добродушно басит Печенька. - Шо орать-то?
  Чоловик теряется в раздумьях. Слово за слово, хлопцы с Зимбабве на цырлах трусят домой.
  - Откуда, браток?
  - Та я с Винницы!
  - Да ты шо? Выпить хочешь? Я угощаю. Сейчас ребята еще подъедут...
  Через час чоловика держат за руки и за ноги. В рот вставляется воронка, заливается пять бутылок водки. Можно шесть, но зачем?
  Утром Печенька оформляет дело и тут же его закрывает. Отсутствие состава преступления. Упился селюк, бывает.
  Иногда Печеньке было достаточно столкнуть упитое тело в море с пирса. Пару раз пришлось шнурком работать. Ну, типа гарроты. Только надо шнурок вверх тянуть, а не вниз. А еще иногда они падали с крыш. И все сами, все сами. Причем тут Печенька?
  Он очень хотел исчезнуть из города. Но семья. И самое главное - в украинской форме он мог сделать больше, чем в форме ополчения. И он делал больше.
  Потом Печенька не выдержал и поехал в зону АТО. Хотел перейти на нашу сторону. Не успел. Погиб при артналете с нашей стороны.
  Война.
  
  
  
  
  АНАРХИЯ
  В предвоенном декабре Одесса мирно спала.
  Зимой Одесса вообще становится сама собой. Это летом она изображает из себя разбитную тетку на Привозе или южную красавицу в Аркадии. Зимой у Одессы проявляются добрые усталые морщинки. Мама она именно зимой. Мама для своих сыновей и дочерей. Они не обязательно в ней рождены. Главное, что они любят ее.
  Вы видели одесскую зиму? Нет, вы ее не видели, если не знаете, как море накрывает Маму туманным одеялом. Запах... Запах можно резать ножом и намазывать на хлеб как черную икру. Потом, весной, запах станет сладким и цветочным. Мама будет принаряжаться к приходу гостей к ее детям.
  А пока... А пока сквозь этот густой, цвета сливочного масла, туман, доносится динозавровый рев теплоходов и контейнеровозов. Древним трубным гласом мамонта отвечает им сирена маяка. Большой Фонтан встречает морских работяг. Тягловые лошадки экономики притащили уголь и нефть, зерно и одежду. Надо кормить столицу.
  А в столице - опять беспорядки. Столица веселится.
  До средины января Одессе лениво было даже наблюдать. Не первый раз. С девяносто первого года эти майданы не прекращались. Иногда они были в форме драк в Раде, иногда превращались в оранжевый выплеск.
  Кто ж знал, что все эти Януковенко и Порошкевичи - суть одно и тоже. В и своей беззастенчивой жадности и трусости они доведут крупнейшую европейскую страну до кровавого безумия. Двадцать первый век, ага...
  Одесса грустно пожимала плечами. Провожала и встречала своих "Беркутов", отправляла им медикаменты и продукты. Когда красно-черный отряд "Онижедетей" приехал изображать взятие одесской ОГА - Одесса в тот морозный день встретила их танцами. Без оружия. Красно-черные тоже были без оружия. Мы их тогда забили музыкой.
  Потом те, кого мы защищали как легитимную власть - Матвийчук, Скорик, Марков, - они нас предадут. Марков наплюет на тех, кто отбивал его из СИЗО. Безпека - одесская - предпочтет выполнять приказы граждан США. 28 механизированная бригада, чей толстый комбриг со щеками, свисавшими на погоны, шепотом будет пищать: "Мы подчиняемся Януковичу...", спокойно поедет убивать сограждан на Восток. Менты будут отворачиваться 2 мая.
  Это потом...
  А тогда, зимой 14 года, когда война уже вовсю будет идти - война невидимая, но уже кровавая - появятся новые лидеры. И займутся зарабатыванием денег и пилежкой полномочий. Одесьцы, блять. Все эти Давидченко и Кваснюки - по сути - ни чем не отличаются от всех этих Казанджи, Стерненко и прочих убийц.
  Не было единой организации. Никакой. Все были и вместе и, одновременно, отдельно.
  Не было никакой помощи со стороны государства "Российская Федерация". Ни финансовой, ни моральной - никакой. В те дни, в Одессе мог высадиться взвод морской пехоты РФ. И тут же присягнули бы все силовики вместе с флотом.
  Хаос и анархия. Все, что я могу сказать об одесских событиях до начала марта 2014 года.
  
  СПЕЦНАЗ ГРУ\МО\ФСБ\ И ОПЯТЬ ГРУ И ПРОЧИЕ
  Я смеялся сквозь слезы, когда читал ЖЖ и прочие ресурсы - когда рассказывали, что ГРУ СВР ФСБ МО РФ - вот-вот высадятся и сделают все.
  Олени, блин.
  ГРУ - это армия. Они заточены совсем под другое. Это фронтовые операции волков со страшными глазами. Чего им там в Одессе делать было? Если бы ГРУ было бы в Одессе - была бы страшнейшая бойня с вырезанием всех майдаунов. При этом две-три пятерки спецов спокойно бы ушли без потерь. Но Россия не воевала и не воюет с Украиной.
  СВР занимается агентурной разведкой, которой в Одессе нет и не было. Консул занимается чем угодно, кроме прямой своей работы. Как только ВСЕ началось - он за границы консульства не выходит. По делу о 2 мая сидит 4 человека. Из них 2 гражданина России. Вы думаете, он к ним ходил хоть раз?
  А Лубянка... Ребята, там сидит поколение девяностых. Они умеют крышевать и заниматься бизнесом, не более. Эти ни чем не отличаются от СБУ образца нулевых и десятых.
  Зато помогало и помогает Россия - страна. Десятки, а может быть сотни одесситов уехали на деньги тех, кто переводил свои последние. Я покупал билеты и лекарства на ваши деньги, ребята.
  Специально для майдаунов и безпеки - я не нарушил ни одного юридического, ни одного человеческого, ни одного Божественного закона - покупая лекарства и билеты для тех, кто уезжал из сгоревшей Одессы.
  Ночами сидел и ждал СМС - "Все нормально, прошли таможню". Потом топил одноразовые телефоны в море. Потом наши ребята - красные, имперские и просто русские - искали бесплатных врачей, жилье и работу уже в России.
  Плюньте в лицо тому, кто скажет, что мы - Россия как страна, как граждане, - не помогали Одессе.
  Не все из раненых себя достойно повели потом. Но это уже другой вопрос. А шо делать? Люди же.
  Моя Родина от Шумшу до Ужгорода. Я homo sovetikus.
  И не важно, как она называется, моя Родина - СССР, Российская Империя или Российская Федерация.
  И если кто-то думает, что мы: граждане России не продолжаем помогать - он глубоко заблуждается.
  И таких как я - миллионы.
  И, кстати, сегодня опять в порту может высадиться... Не, вру. Не взвод. Рота.
  Проблема не в том, чтобы удержать. Проблема в другом - сможем ли мы потом сдюжить. Не одесситы, а русские.
  ОДЕССКИЙ МЕНТ
  Он ничего не делал. Просто бухал. Без остановки. Бухал джин, ром, водку, коньяк, пиво - все что горит. Хотя нет. Пиво - не горит. Но никто и никогда не видел его пьяным. Ничего сложного - янтарная кислота, шмат сала за полчаса и полсотки водовки за час до того как.
  А еще никто и никогда не анализировал - с кем он пил. А пил он исключительно с безпечниками, ментами, прокурорскими и прочими силовиками.
  Почти все из них были знакомыми - Одесса это такая большая Молдаванка. Все друг друга знают. Все учились в одной школе или дрались на одном пляже. Все знакомые. И почти всех: щупать в темную. Крупицы информации в пьяном базаре. Берешь одну крупицу - сравниваешь с другой. Другую с третьей.
  И делал выводы. Они не всегда были правильные. Но других - не было.
  По ночам к нему приходила женщина. Она приходила только тогда, когда он был пьян. Когда он был трезв - уходил в Аркадию и там выл внутрь себя на огромную луну, падавшую в волны Одесского залива.
  А когда он был пьян - к нему приходила женщина. Она садилась на краешек кровати и молча смотрела на него. Молча - потому что у нее не было лица. Белое пятно вместо лица. На голове черный капюшон. И черный саван. Она смотрела белым пятном, а он ее не боялся. Не боялся, потому что ему было стыдно. Когда стыдно - не боишься. Стыд и страх - разное.
  Он живой. Она нет. Стыдно. Не страшно. Мертвые страха не имут и не дают. Мертвые это лишь оселок для нас. Это мы выбираем между стыдом и страхом. Это не жизнь такая, это мы такие.
  А те, с кем он пил - давали информацию. Мелочную, размытую, пьяную. А другой не было. И эта информация - словно пазлы! - складывалась в общую картину. Даже там, где врут - и там есть частичка правды.
  Я видел его глаза. Бешеные зрачки, в которых плескался дым второго мая.
  Он развелся с женой. Он понимал, что жена это доступ к нему. На время он завел подругу, чтобы забыть жену. Но привязался к подруге и бросил ее тоже.
  Мне говорили, что он сейчас в Луганске. Говорят, что у него позывной "Дед Мороз". Говорят, что у него все такой же мертвый взгляд, потому что он не успел второго мая приехать на Куликово.
  А еще говорят, что уроженцам Одессы, воюющим на стороне Украины в лапы ему лучше не попадаться.
  РУССКАЯ МАМА
  Когда в Киеве Янукович предал свой народ, когда снайперы Парубия расстреляли своих, когда майдан превратил свою столицу в помойку на кладбище - пожалуй, в те дни Одесса и проснулась.
  Кто понимал, что озверевшие от крови ублюдки сейчас дернутся на Одессу - вышли из домов.
  Февраль четырнадцатого года. Растерянные мы стояли на Куликовом. Из всего, что у нас было - только кулаки. В парке Шевченко Яцюк собрал срочно всех неравнодушных одесситов. Город еще укрывал туман, горел Вечный Огонь, внизу, за парапетом кряхтели буксиры. Денис записывал имена, фамилии, отчества, домашние адреса и телефоны. Делились по районам, договаривались патрулировать. Чего патрулировать-то? Откуда на Черноморке правосеки возьмутся? А если и возьмутся - что с ними делать-то?
  Это был февраль четырнадцатого. Не май. Киевская ливарюция была только киевской. Черно-красная зараза еще не коснулась страны. Три десятка майдановцев у Дюка казались лишь очередным одесским приколом, не более.
  Но уже тогда, у Вечного огня, на котором скоро Алена Балаба сожжет георгиевскую ленточку, многие разворачивались, плевали и уходили в туман. Я оставил свой номер, благо симки без паспортов продавали. Этих симок у меня было... Два раза на номер приходили СМС - "Срочный сбор!" Потом я утопил телефон, а адрес... Ну, конечно, я оставил другой адрес.
  Мальчики играли в войну.
  Потом, в августе четырнадцатого, братья Давидченки через третье лицо напишут мне в скайп:
  "Алексей, надо вывести одесситов на мирный марш против хунты".
  Я тогда не ответил, отвечаю сейчас.
  Приезжайте, суки, и проводите. А, вы в розыске? Я вам сейчас должен людей под пули выводить? Идите в хуй, суки. Или приезжайте из Крыма сами.
  А тогда еще была надежда. Надежда и вера. Никто ничего не знал толком, но было невероятное ощущение ветра в форточке. Казалось, что затхлый воздух украинства вот-вот прорвет русским ураганом.
  "Одесса - прекрасный город. Жаль, что вокруг нее Украину понастроили" - это не я придумал. Одесса не украинский город. Одесса - русский город. Россия - удивительная страна, в которой якут и татарин видят сны на русском языке.
  Это говорю вам я, немец.
  Русский немец.
  Одесса - русский город.
  При этом, никогда Куликово поле не стояло за отделение Одессы от Украины, такой вот парадокс. Над Куликовым всегда развевались флаги Украины, России и даже Белоруссии. Вместе. Мы - вместе. Именно эта идея витала над Мамой. Мы - вместе. мы просили демократической процедуры - референдума. Какой-то цыганский дебил, сидя в Москве, объявил себя президентом Одесской Народной Республики. Но Одесса в те дни не искала республики. Она предлагала другое. Референдум за федерализацию.
  Еду в такси ночью. Трещим с таксистом, спорим.
  - Дядя, самые богатые и развитые страны в мире - федеральные по своему устройству. Штаты, ФРГ, Российская Федерация. Швейцария вообще конфедерация, понимаешь?
  - Понимаю, но мы не умеем. Это же сложно так жить.
  - Дядя, у твоей колымаги колеса не отвалятся, если Одесса станет штатом в составе УСШ, например.
  - Я понимаю, но мы не умеем.
  - Вам какой семинар провести надо?
  Семинар нам проведут второго мая. Не мы, а нам проведут. И не по федерализации. А просто так.
  Вот и ушел Крым домой. А на Куликовом стояли девчонки с плакатами: "Выйду замуж за вежливого!".
  С Приморского бульвара можно было разглядеть русские эсминцы, так говорили. Некоторые говорили, что русские морпехи уже высадились в Лузановке. Флаг России - вместе с флагом Украины взвился над Куликовым. В тот момент я стоял в Сбербанке и получал зарплату переводом.
  Приходит СМС:
  "Наши флаги вместе!"
  - О, - говорю. - Флаг России над Одессой.
  Имею право радоваться, между прочим. Я гражданин России. Радовались же майданутые, когда флаг США развивался на Крещатике. Чем я хуже?
  Девочка в униформе Сбербанка России буквально плюет мне в лицо:
  - Сжечь бы их всех вместе с флагом России.
  "Ладно, девочка, мы тебя еще перекуем" - думаю я и счастливый ухожу на Куликово. Через два месяца эта девочка будет нас сжигать не на словах. Понятия не имею, жива ли она.
  А ведь русские были в Одессе. Нет, не русские одесситы, типа меня. А русские - русские. Они приезжали и растворялись. Абсолютно штатские, без всякой военной выправки. С острыми и цепкими взглядами. Они появлялись и исчезали.
  Эти рассказы не имеют никакой документальной ценности, повторяю.
  Но если бы не эти ребята с цепкими взглядами - то мужики в тапочках на босу ногу не смогли бы остановить танки в Славянске.
  А Одесса...
  Одесса своей смертью еще родит жизнь.
  Она же Мама.
  ОДЕССКИЕ ДЕВОЧКИ
  А еще девочки были.
  Девочек было ровно две штуки - если, конечно, можно девочек на штуки считать. Нет, я знаю только двоих, может быть таких и больше. Красивые, яркие и бойкие. Такими бывают только девочки Одессы. Они берут, что хотят и дают, кому хотят. Они сильные. И очень красивые.
  Когда город горел - они сидели дома и смотрели стримы. Они хотели бежать на поле, но... Это девочки, что вы от них хотите?
  А потом пришла смерть. Знаете, смерть не приходит сразу. Она может приходить потом. Ты вроде и пережил все, тебя вроде и вылечили. Но смерть уже внутри тебя. Отложенная гибель. Кто может посчитать, сколько умерло ПОСЛЕ второго мая? От кровоизлияния после удара по голове? После отравления газами?
  Парень, который схватил на почве "происшествия" гепатит С - живой он или нет? Я не знаю. Я, словивший язву желудка, но живой - я вам кто? Этот парень мимо шел, в магазин - теперь у него нет глаза.
  Девчонки начали спасать тех, кого было возможно.
  Все сбережения ушли моментально.
  Это не Россия, это Украина, детка. Там страховой медицины просто нет. Там есть энтузиасты - люди в белых халатах, которые спасают. Меня спасли, причем бесплатно. Но я Ивакин, мне повезло с фамилией. Обошлось в пару сотен гривен за эндоскопию.
  А тем, кто не писатель, тем как выживать?
  Девчонки стояли по супермаркетам с коробкой: "На помощь раненым в АТО". Подавали очень неохотно. Те, кто ранен в АТО - убивал вчера одесситов. Но находились, находились те, кто помогал.
  И деньги уходили в СИЗО, детям сгоревших, женам раненых на Греческой.
  У этих девчонок не было позывных.
  Они сами по себе выходили и собирали в картонный ящик.
  Им, порой, плевали в лица.
  А такие как я - могли и...
  Переступив через себя, они собирали хоть что-то, чтобы спасти тех, кто еще жив.
  Дуры, блин. И поклон им в ноги.
  ПРОДАЖА ОДЕССЫ
  Я уже не помню точных дат, времени, да и не собираюсь вспоминать. Пусть этим потом занимаются историки новой войны. Я лишь рассказываю то, что видел и слышал.
  Когда Одессу проиграли? Нет, не 2 мая. Гораздо раньше. Когда протестное движение возглавили братья Давидченко. Тогда все и покатилось под откос. Мы, простые одесситы, не забиравшиеся на сцену, многого не знали и не узнаем, что творилось там, за фасадом сцены. Какие-то мутные личности, какие-то терки, какие-то непонятные телодвижения.
  Однажды мне написали и пригласили в какую-то из дружин - лекции почитать. Я отказался. Смысла не видел в чтении лекций, когда пора вооружаться.
  Умным людям стало понятно все в тот день, когда опытный в интригах губернатор Скорик обманул простодырого Антона Давидченко. В тот день Антон устроил непонятные фрикции в областной администрации. То захватываем, то выходим из нее. То поднимаем флаг России, то опускаем. Туда-сюда обратно, СБУ приятно.
  В итоге, Антона арестовывают. Брат его на свободе и возглавляет протесты.
  Когда у тебя сидит брат в СИЗО... Считай, что тебя купили.
  Мало кто сможет отказаться от жизни и здоровья брата ради...
  Ради чего?
  Ради референдума за федерализацию?
  Не смешите мои тапочки, они и так порватые.
  И тем не менее, люди продолжали выходить под красными, имперскими, одесскими, российскими, белорусскими и даже украинскими флагами на "Антимайдан". Честно говоря, украинских, конечно мало было. Единицы. Но их никто не жег.
  - А я бы предпочел флаг УССР, - кто-то задумчиво говорит мне на марше 10 апреля.
  Действительно, Одесса прекрасный город. Но зачем вокруг нее Украину понастроили?
  Это был самый грандиозный марш Одессы. Когда голова колонны уже входила в парк Шевченко, хвост ее все еще выходил с площади 10 апреля. А это расстояние - скажу я вам. Сколько нас было? Десять? Двадцать? Тридцать тысяч? А какая разница? Что изменится, если кто-то посчитает по головам - 27 тысяч 532 человека, например? Это не показатель ничего. Это просто те, кто смог выйти. И все. Всего около трех процентов вышло? Так и в Москве на "Бессмертный полк" вышло тоже около трех процентов в пятнадцатом году. При этом, в Москве за это вас не арестуют.
  Хотя тогда, 10 апреля нас и не арестовывали. Сил у СБУ еще не было.
  До начала марта одесская безпека еще не стала киевской сигуранцей. Она терпеливо выжидала, чем дело кончится в Киеве и кого же надо винтить? Арест старшего Давидченко показал - кого они выбрали.
  До этого времени у них практически не было агентуры среди населения. Безпека тихо жировала, крышуя бизнесы - от порта до маленьких фирмочек. Где-то с кем-то договаривался, все делали гешефты. Пограничники контролировали спиртопроводы из Приднестровья до шустовского завода, например. А спиртопровод - это вам не шланг от стиральной машины. Спиртопровод - это труба! Нет, не так. Это ТРУБА! И не одна. Я только о шестнадцати знал.
  Безпека, таможня, пограничники, прокуратура, армейцы, мореманы - все были при каком-то гешефте. И был негласный договор с ворами.
  А одесские воры... Это отдельная песня, и нет еще скальда, который сложил бы эту вису.
  Забудьте за "Ликвидацию" - тех воров давно уже нет. Нынешние одесские воры гоп-стопом не занимаются. Они делаю бизнес и очень часто нелегальный.
  Контрабанда. Она кроет как бык овцу все гоп-стопы. А контрабанда любит тихо.
  Одесские воры резко отличаются от любых других законников. Они хочут жить красиво. Это по понятиям Сибири было, что вор держит общак, но ничего своего не имеет, тем более семьи.
  Одесский вор хочет жить в Совиньоне и чтобы во дворе бегали ребятишки. Вор-то он вор, но в первую очередь одессит. Одесситу надо вкусно жить. А для этого надо, чтобы никто не мешал бизнесу.
  Они тоже предали Одессу. Когда надеялись договориться с лицемерными кровавыми упырями из Киева. Договорились? Хлебайте. Полными ложками. И вспоминайте Карабаса, который погиб, но не сдал Одессу чеченцам в девяностых.
  Впрочем, речь не о них.
  Речь о сигуранце. Так вот, у безпеки на февраль, начало марта практически не было агентуры среди куликовцев. Ой, как орало начальство из Киева, когда требовало результатов. А они даже прослушку не могли устроить. нечем было. Когда привезли аппаратуру... Океюшки, есть у тебя микрофон, который метров на сто пробивает. А кого слушать-то? Вся Одесса материт Киев с его майданами.
  В какой-то из мартовских ли, апрельских ли дней, когда Одесса цветет и пахнет - морем, розами, девушками - приехал Царев. Судя по всему, приехал бессмысленно. Мы тогда стояли на Куликовом. И тут пронесся слух, что майдауны заблокировали Царева в гостинице на Фонтанской дороге. На поле в это время было около тысячи человек. И вот тут народ рванул. Сам по себе. Артемка Давидченко попытался не то остановить, не то возглавить движуху. Не особо получилось.
  Народ бросился к машинам. Я ехал в кузове какого-то пикапчика, сидели на грязных шинах и смеялись - сейчас майдауны ответят за наших одесских "Беркутов". Мы выскочили на небольшой площади перед гостиницей. Милиция сработала оперативнее. Парни уже стояли цепью перед зданием и не пропускали куликовцев к автобусу, куда майдауны оперативно грузились. Окна в автобусе были закрыты щитами, в том числе и милицейскими, видимо, трофейными.
  Кто-то сбегал в магазин. Скупили яйца. Все. Автобус начал заводиться. И тут толпа пошла в атаку.
  Синхронно. Как по команде. Милиционеры поворачиваются налево. Пропуская куликовцев к автобусу.
  - За "Беркут" - кричит кто-то из наших.
  Летят камни. Сыплются стекла.
  Кто-то видит, что номера автобуса одесские и кричит:
  - Не трогайте, это НАШ автобус!
  Бережное отношение одесситов к Городу потом сыграет злую шутку. Иногда надо жертвовать автобусами и брусчаткой ради людей. Ведь город это люди, а не здания.
  А Царев...
  А всем наплевать на него было. Дело в том, что тогда майдауны были как привидения с моторчиком. Вроде как бы и есть у Дюка, а как только Куликово собирается на мощный митинг - так их и нет. Вот и побежали их пинать.
  А безпека тупо не успела отреагировать. Их там и не было.
  Зато на Куликовом стали появляться и снимать на видео.
  Крепкие парни в кожаных курточках, рост около 170, плотного телосложения, ходят парами и снимают на камеру. Да их даже без камеры видно. По манере держаться. И вербовать начали.
  Вербовать - это просто...
  ЗНОЙНЫЙ ДЕКАБРЬ
  
  Декабрь четырнадцатого. Одесса. Сумерки.
  Дождь стесняется стать снегом, но не стесняется обливать прохожих.
  Два парня ходят кругами вокруг Дерибасовской. Не только вокруг нее. Всяко-разно и нарядно кружева плетут. Нет, не сбивают след, отнюдь. Просто вокруг одного квартала ходить - небезопасно. Сигуранца уже копытом бьет, чтобы найти подрывников. А тут прямо у них под носом ходить приходится.
  У одного в руках пакет. В пакете две полторашки с белой такой жидкостью. И детонатор. Пакет надо в урну положить. А потом послать СМС. И...
  Не и. Потому что по закону подлости именно в этом месте сегодня какое-то паломничество одесситов. Ребята, дождь хлещет! Идите домой! А они все ходят и ходят...
  Была мысль положить пакет в урну рядом с Жуковского, 36. Там сидит "Правый сектор" и его говнейшество Марк Гордиенко. Но проблема в том, что вурдалаки залезли и квартируют на третьем этаже. Оставить пакет возле трехэтажного дома из ракушняка - значит, убить жильцов с первого и второго этажей.
  К черту, не судьба. Уже начинают поглядывать на парней - хрен ли вы тут ходите тудой-сюдой?
  Домой, домой. Вернее, не домой. Кто ж дома бутылки с вонючим аммоналом держит? Конечно, надо бы просто выбросить. Но это же снова варить, снова деньги на серебрянку и прочие ингридиенты. А денег нет.
  Они шли по Нежинской и тут выключили свет в квартале.
  Поперло!
  Они шли как раз мимо хостела, который евромайданутые хозяева с удовольствием сдавали правосекам, приезжавшим в Одессу то 2 мая, то на День Незалэжности, то еще на какие марши. Двор вечно был залит светом, но тут Сеня Яценюк со своей экономией удружил. Плановые отключения, дякуем, Сеня.
  Две тени мелькнули между струй дождя. Подняться на лесенке на второй этаж - первый фирмачи занимают, переживут ущерб. Третьего нет. Пакет в урну...
  Минут через двадцать громыхнуло так, что все паблики и твиттеры заверещали: "А? Че? Где? Кто?"
  Самые умные тут же сообщили, что этот взрыв очередная провокация СБУ. Но есть еще умнее - сбежавшие в Крым. Те скромно заявили, что это вот они организовали бабах. Когда-нибудь, эти парни доберутся и до Крыма...
  Приезжает милиция, приезжают пожарные. По двору бегает истерически махая руками некто Боря Херсонский - поэт известный в очень широких кругах Евромайдана. Бегает и вопит:
  - Лышенько, это ж меня хотели убить, мама моя, за что?
  Оказалось, что квартира чтеца стихами прямо напротив хостела. И ему таки вынесло дверь в окна.
  Пока Боря бегал - приехала "Скорая". Проходит совсем чуть-чуть...
  Из хостела выносят носилки. Два негра наглушняк. Ну, трупы.
  Откуда негры в одесском хостеле в декабре?
  Снимать запрещено. Информацию в СМИ давать запрещено.
  Через несколько дней парни слушают отборный мат от одного из... Ээээ... Ну пусть от нашего человека в безпеке. Человек, заметьте, человек, а не упырь, исходит матом, потом ставит парням коньяк.
  Двух инструкторов американской ЧВК вальнули наглухо.
  И нечаянно.
  Да, и пусть это будет байкой, что ли...
  ВЕРБОВКА
  Вербовать легко, да. У каждого человека есть точка опоры в этой жизни. И она же точка слабости.
  Кто-то боится боли, потому что слишком любит себя.
  Кто-то боится нищеты, потому что очень любит деньги.
  Кто-то боится потерять близких, потому что любит их.
  Найди, что человек любит и что боится потерять... Ты найдешь как его вербовать. Все просто.
  Нельзя завербовать того, кто готов пожертвовать своей любовью. Того, у кого уже мертвые глаза. Никогда не забуду эти взгляды. Холодные, цепкие, оценивающие. Они смотрят на тебя как на ресурс, как на мишень.
  Они могут улыбаться, смеяться, шутить - но в глазах их таится ледяное безмолвие.
  Они не прощают.
  Снежные зерна этой неотвратимой мести появились еще до второго мая. Наверное, где-то в последней декаде жаркого апреля кровавого четырнадцатого года.
  Апрель, действительно был жарким, во всех отношениях. Погоды стояли замечательные, а море манило на дикий пляж, где можно жарить шашлыки, купаться нагишом, петь Цоя во весь голос. Апрель все еще учил нас любить, но впереди будет май. Май в один день нас научит другому.
  Дружины отчаянно водили марши протеста по городу и все меньше и меньше людей приходили на них. Да, это был слив.
  А мы все еще держали марку в сетях. Стрелков уже столкнулся с Ярошем. В Славянске мужики с дробовиками и в шлепанцах уже встречали украинские танки.
  Одесса гуляла.
  Вечерами дружины встречались с "Правым Сектором" и пытались договориться о совместном патрулировании Одессы. В частных беседах "правосеки" обещали убивать куликовцев. Пока не на публику. А мы все еще не верили в это. Слишком поздно мы поняли, что надо верить... Надо верить, когда тебя обещают убить.
  Все меньше и меньше нас было. Потому что, можно, конечно, ходить под красными знаменами и с георгиевскими ленточками... Но зачем?
  Однажды вечером куликовцы вышли к СБУ.
  В тот вечер мы повязывали георгиевские ленточки пацанам из милицейского оцепления. Вместе с милицией в одном строю, защищая СБУ, стояла и куликовская дружина.
  И когда люди с георгиевскими ленточками пытались прорваться в СБУ, другие люди с георгиевскими ленточками начали лупить по головам деревянными дубинками.
  Свободу Антону Давидченко? Ну да, ну да...
  И вы спрашиваете, почему Одесса не вышла второго мая?
  Где-то в эти дни начала выковываться совершенно другая порода одесситов. Та, которая имеет право на "...когда вошел обратно походкою чеканной в красавицу Одессу гвардейский батальон".
  Убийцы с добрыми глазами. Внешне - добрые. Внутри - сталь. Они только при мне оттаивают. Потому что я - северный варвар.
  Уже тогда начали стихийно организовываться первые группы, уходившие с Куликова в глубокое подполье.
  В это самое время вокруг Одессы уже стояли блокпосты правосеков. Уже приехал Парубий. Уже Егор Кваснюк взял деньги за увод людей с Куликова поля. Взял, пришел на Куликово, сказал: "Уходите". Люди пожали плечами, в итоге ушел Кваснюк.
  Люди остались.
  Приближалось второе мая.
  КУЛИКОВСКИЙ БАНДЕРОВЕЦ
  И опять декабрь. И опять четырнадцатый год.
  Мы сидим в "Гамбринусе". Четверо сепаров и один бандеровец. Ну как бандеровец... Ну вот как-то так.
  Мы не скрываем, что мы сепары. Он не скрывает, что он доброволец из нацбата. Мы, суки такие, пиво с ним пьем. Крафтовое, или как это называется? Платит рука Москвы, конечно. Ну, то есть я.
  Он рассказывает.
  Как был до Крыма куликовцем, и как записывался в дружину, чтобы оборонять город от озверевших майдаунов. Когда Крым ушел - он чего-то обиделся и ушел с Куликова. Не смейтесь, таких было много. Тогда Крым вызвал мощный всплеск патриотизма на Украине. Даже у тех, кто был против майдана. А Одессу он расслабил...
  Парень выпал из Куликова и... И никуда не пришел, занялся своими делами.
  Второго он дома бухал с девчонками, которые приехали из Харькова на бесплатном поезде. Они ни разу не болельщицы. Просто предложили на халяву скататься в Одессу - почему и нет? Они тоже никуда не ходили. Бухали и трахались - дело молодое.
  Они все так говорят, если что.
  Узнал он обо всем уже третьего числа.
  А потом, в июне, поехал добровольцем. Посмотреть. Правда ли, что там есть русские войска?
  Говорит, что лично видел и чеченам даже глотки резал.
  Они опять так все говорят. Такие байки я пересказывать не буду. Расскажу то, что мне показалось правдой.
  - Самое жуткое? Это зачистка дома. Общага это была. Коридоры длинные. И комнаты, комнаты. Стреляешь на любое шевеление. На любую тень. Женщина, девочка, ребенок - не важно. Или ты, или тебя. Все. Другого нет.
  - Стрелял в детей?
  Он прячет глаза и говорит, что нет.
  - Понимаешь, что это воинское преступление? Это - расстрел.
  - Знаю.
  Или вот еще...
  - Потом уже в Песках сидим. Я в блиндаже валяюсь и сижу "В Контакте". Пересекся с одноклассником. Чего да как? Одноклассник - я на войне. О, я тоже. А ты где? А я в Песках, аэропорт берем. О, а мы тоже. А ты в каком бате?
  Одноклассник - сепар. А этот - бандеровец.
  Обматюгали друг друга.
  А потом...
  А потом друг друга предупреждали об артналетах.
  "Сейчас наши ваших начнут колбасить"
  " Уходи, сейчас наши вмажут"
  Гражданская война как есть. Только с гаджетами.
  - Как относишься к местным волонтерам, гражданским активистам и прочим майданам?
  - А этих пидарасов типа "Правого сектора" мы вынесем на раз-два. Мы уже умеем воевать. Мы там кровь проливаем, они тут пиарятся, суки.
  - Не допускаешь мысли, что враг-то в Киеве, а не в Донецке?
  - Сначала надо Путина вальнуть. А потом вместе с сепарами можно и на Киев идти. Всех порвем.
  Мы расставались слегка нетрезвыми. Он обещал вернуться в Донецк. Но потом случилось Дебальцево и он ушел в запой. В запое был долго.
  Через полгода его убили в Одессе. Правосеки. Или близкие к ним, я не уточнял. Знаю, что он бросился на кого-то из них.
  И кончился.
  НАЧАЛО ПАРТИЗАНЩИНЫ
  В начале марта пятнадцатого года я сидел на туманном берегу и жег костер из бумаг.
  Жег личный архив. Кажется, Канарис сказал, что враг разведчика - это архив. Я не разведчик, но записи пришлось жечь. Жаль, очень жаль. Жаль наблюдений, имен, адресов. Но я думал не о мертвых, о живых.
  Румынский ветер медленно стелил сизый дым к Большому Фонтану. Я смотрел и мучил себя одним вопросом - почему так-то?
  Почему мы, русские и советские люди просрали Украину? Да хрен с ней. Почему мы Одессу-то просрасли?
  Это же наш город. Ведь нет в русском языке слова - победю. Есть слово - победим. Мы. Не я - МЫ.
  Для меня, для вятского мужика - Одесса мой город. Кто его захватил?
  Одесские креаклы-еврандертальцы? Сотня ахеджакнутых майдаунов, вообразивших себя совестью украинской нации, которые ни слова не умеют на мове?
  Рагулье быдло из студенческих общежитий, выходившее жечь людей исключительно за полтыщи гривен?
  Нет, это мясо для телеэкранов и перепостов в контактике.
  В апреле четырнадцатого Одесса поехала в Чабанку. Сотни машин, тысячи людей. Люди стояли перед воротами двадцать восьмой, механизированной.
  Часовые нервно дергали затворами: тогда они еще не умели стрелять по мирняку. Вышел полковник и трусливо смотрел на нас. Щеки свисали на погоны...
  - Я обещаю, что мы не откроем огонь по народу. Мы выполняем приказ Верховного главнокомандующего...
  - А кто Верховный? - кричали люди.
  Полковник мялся, щеки потели жиром.
  - Кто Верховный, сука?
  Он прошептал:
  - Янукович...
  Я не выдержал и матюгнулся:
  - Гребаная хохлоармия!
  Через пару месяцев полковник поведет свою бригаду убивать детей Донецка.
  Но уже через пару дней около тысячи бойцов Одессы уедут в Донецк. Их не будет второго мая в городе.
  А те, кто решил остаться - уже делились на пятерки и тройки.
  Конспирация.
  Конспирация, конспирация и еще раз конспирация.
  Лихорадочно листали книги, смотрели фильмы...
  Никогда не носить при себе оружия. Никогда, никогда, никогда. И дома не держать. Хата должен быть чистой как операционная. Пользоваться только такси, обходиться без машин. Жить в пригороде - там легче обнаружить топтунов. Не общаться в интернете - исключительно в живую. Не передавать из рук в руки документы. Только через "почтовые ящики" - дупла деревьев, камни на пляже, закладки на чердаках и подвалах, встречи исключительно в самых обычных и людных местах: в "Гамбринусе", например. Где спрятать человека на ночной улице? Правильно, под фонарем. Постоянный телефон всегда оставлять дома. На дело брать одноразовый и тут же от него избавляться. Никакого интернета.
  Увы, не все соблюдали хотя бы эти условия...
  
  НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ...
  Вот стоит дом.
  А название улицы забыл. Помню, что угол Малой Арнаутской. Екатерининская? Ришельевская? Александровский? Не важно. Важно, что на местности я найду. И да, я помню про Яндекс-карты. Дело не в инструментах сейчас.
  Первый этаж - кавярня. Ну или как-то так, на оккупационном языке. Там собираются убийцы временами. На втором этаже живут хозяева кавярни. Дом утыкан камерами видеонаблюдения. Положить в урну у входа пакет с аммоналом очень сложно. Главное правило - безопасность подрывника. Мы не исламисты. Мы не работаем на публику. У нас вои цели и задачи. Например, цель напугать нацистских сук, чтобы они обосрались. Дотянуться до них невероятно сложно. Можно, конечно. Но смертнику. Мы не смертники. Нас слишком мало. Если мы погибнем - то после нас никого.
  По проспекту шляется парочка. Мальчик и девочка.
  Они целуются через шаг. Одесса - эрогенная зона России. Мальчик и девочка. Они так яростно лапают друг друга, что прохожие только присвистывают, автомобили же одобрительно гудят. Еще чуть-чуть и мальчик с девочкой отлюбят друг друга прямо на тротуаре. И да, советов тут давать не будут.. Это Одесса, а не Красная Площадь. Они такие милые, такие хипстеры...
  Мальчик держит в руке планшет, девочка смартфон.
  Они кружатся в вальсе любви и снимают на свои гаджеты обстановку.
  Через пару часов видео будут анализировать бородатые дядьки и рассматривать безопасные подходы к объекту.
  Завтра мальчик и девочка снова пойдут снимать дом. Только переоденутся. Потом еще. еще и еще. Надо зафиксировать поток посетителей из этой кавярни.
  Мальчик и девочка познакомились в первый день. Сначала они даже не знали друг друга. Сначала они сказали друг другу пароль. Потом стали целоваться и работать.
  Через год они сыграли свадьбу, когда получили вид на жительство в России. Мальчику девятнадцать, девочке двадцать два. Так тоже бывает. И пусть они сами решат, как дальше жить...
  Ах, да...
  Кавярню так и не взорвали.
  Не успели. Пошли аресты, пришлось эвакуироваться. Амбаркация, мать ее.
  А галицаи...
  Ну не повезло им, шо не взлетели на воздух. Если сбегут - может еще и поживут. А если не поживут...
  Будут висеть. А это больно.
  
  БОЙ, КОТОРОГО НИКТО НЕ ПОМНИТ
  Второе, второе...
  Все уже рассказано про Второе. Но наколка на плече: "II.V. Я помню. Я вернусь" постоянно жжет.
  Жжет, чтобы не забыть.
  Не было у нас оружия. Все эти фантазии про Боцмана - это фантазии. Если бы у нас было оружие - евросеки грудами лежали бы на Соборке и Дерибасовской.
  Но оружие и солдаты Одессы уехали на помощь Донбассу. Одесса вернула долг донецким мужикам. Долг сорок первого года, когда атака двухсот пятидесяти шахтеров с лопатками наперевес опрокинула румын, захвативших было 412-ую батарею.
  В апреле четырнадцатого около пятисот одесских "биндюжников" поехали на Русский Восток.
  В мае бойцов осталось около трехсот. Да каких там бойцов...
  Вот садовник, вот айтишник, вот фотограф, вот менеджер по продажам, вот слесарь, вот пожарный, вот конструктор, вот поэт. Они любили город и многие из них там погибли. Не только в Доме Профсоюзов. И на Греческой площади. И на Александровском проспекте. И потом, далеко после Второго.
  Но это не важно.
  Я видел их в тот день, видел их лица и глаза.
  Два пулемета в окнах второго этажа - сотни бы украинцев не вернулись бы домой в тот день.
  Но за несколько часов перед сожжением Дома Профсоюзов одесситы переругивались друг с другом на Греческой: "Постойте, это же наша брусчатка, ее же нельзя ломать! А это автомобиль с одесскими номерами, как мы будем сливать бензин, он же наш! Я вас умоляю, не ломайте двери Русского театра!"
  В это время рагули старательно разламывали камни на Дерибасовской, деловито переворачивали машины, лихо ломали витрины - это не их город. Им все равно. А мы тогда еще не приняли... Нет, не так. Мы уже поняли умом, что война началась. Но еще не приняли этот факт сердцем. Есть какая-то граница между войной и миром. Она проходит внутри человека. И если ты перейдешь эту черту, никогда не вернешься обратно.
  Харон везет только в одну сторону.
  Спустя несколько недель те, кто выживут, без улыбки начнут подрывать свой Город. Перешагнули. Всё. Другой дороги нет.
  Четвертого мая...
  Хотя нет, не так. В ночь на третье в городское УВД свозили раненых и обожженных куликовцев. Не только в это, конечно. Но оно сейчас в центре нашего внимания. Люди не вмещались в камеры изолятора, они лежали без воды и медицинской помощи на полу, в коридорах. А милиция в эти часы в здании была не местная, об этом я еще расскажу.
  Ждали, когда третьего выпустят. Но их держали внутри.
  Четвертого - без всякого официального объявления - собрались одесситы.
  Все, кто еще не боялся.
  Незадолго перед этим проломили башку - открытая черепно-мозговая какому-то дауну, припершемуся на Куликово и заоравшему "Слава Украине!". За его дальнейшей судьбой никто не следил. Оно это кому надо? В ночь на четвертое подожгли первый "Приват-Банк" на улице Краснова. Начиналась партизанская война.
  А еще третьего пошли дожди. Весь май и половина июня шел мелкий серый теплый дождь.
  А четвертого...
  Четвертого толпа стала брать штурмом УВД.
  "Беркут" стоял рядом. Его задача была не допустить народ в отделение. Тот самый "Беркут", которому одесситы возили на майдан лекарства и продукты. Тот самый в феврале "Беркут", с которым я курил на Грушевского...
  Они по команде бросили щиты, развернулись и ушли. Они отказались стрелять в нас.
  Народ рванул внутрь, вынес ворота - до оружейки оставалось чуть-чуть. Уже ломали двери. А с другой стороны здания - там открытый проход, который как раз и прикрывали "Беркута" - с другой стороны здания в панике ровненские и винницкие менты выносили стволы и ящики и грузили их в машины. Стоило только обойти...
  И начали работать провокаторы СБУ:
  - Ребята! Мы же одесситы! Давайте решим все ровно!
  Толпа чуть отхлынула, было потеряно несколько драгоценных секунд. Только что назначенный главмент ивано-франковец Катеринчук сообразит отдать заключенных - около семидесяти человек. Но спас оружие.
  А если бы взяли оружие?
  Наверное, возникла бы Одесская Народная Республика.
  И продержалась бы несколько недель.
  А потом утонула бы в крови.
  
  БАЙКА. ПРОСТО БАЙКА, НИЧЕГО КРОМЕ.
  Еще до войны два друга поехали отдыхать в ээээ... В деревню. Моря там точно нет, зато была хата, доставшаяся по наследству одному из друзей. Вместо моря - дид в соседней хатынке. А дид горилку мае. На продажу. Ну соседям продал и сам с ними же ее и употребил. Бо евонная бабка Гарпына дюже не любила, когда дед употреблял. Вот он продавал и с покупателем тут же и пил. А потом то уже все равно, когда домой придешь...
  Так вот. У деда в сарае стояла...
  А сорокопятка. И два снаряда к ней. Бронебойные, ага.
  Парни не поверили. Дед им показал. Еще его отец заныкал пушечку где-то между сорок первым и сорок четвертым. А вдруг пригодится?
  Пригодилось, но уже в четырнадцатом.
  Купили они ее. За сотку баксов.
  И давай думать, что с ней делать. Сначала то планировали на реконструкции использовать. Колеса вертятся, маховики тоже. Прицел... Ну, прицела не было. Да и прицеливаться никто не умел.
  А тут война случилась очередная.
  Шутки шутками - а парни начали размышлять - как сорокапятку в городе применить. При этом, никто из них из нее никогда не стрелял да и в армии вообще не служил. Мечтали херакнуть по СБУ - в фильмах же показывают, что это круто. Разницу между бронебойной болванкой и фугасным снарядом они тоже знали только по танчикам. В жизни это как-то забывается.
  Да и вообще, как прикатить сорокапятку в центр города? И с двумя снарядами войну выиграть?
  Но русский ум и русский характер не знают границ. Что немцу граница, то русскому испытание.
  Так что эти парни сделали? "Газель" у них была. Цельнометаллический фургон. Закатили пушку в нее. Сняли колеса. Приварили к днищу. Тачанка получилась.
  Надо же испытать, чо. Уехали подальше от города. Нашли зеленку. Загнали туда "Газельку". Распахнули ворота. Прицелились в ночную степь. Привязали веревку к затвору. Отошли подальше.
  Цикады... Цикады и невообразимый воздух, в котором разлита Благодать. Развести бы костер, жарить хлеб, пить вино и закусывать кровянкой. А вы пробовали жареный на камнях сыр? Боже, Боже, зачем эти люди воюют друг с другом?
  Ну, в общем и выстрелили в звездное небо новороссийского июля.
  После цикад выстрел показался громом.
  Когда подняли голову - оппа! Не подумали про отдачу - кабина к херям отвалилась. Больше потерь не было. Но, главное, пушку не порвало. Закатили тачанку в балку, замаскировали. Хоть до этого додумались, ага. А места там безлюдные. Типа как тайга, только без леса.
  Через пару дней приехали с пацанами, развернули полевую автомастерскую, тачанку починили. Сообразили, что по СБУ стрелять смысла нет. Интернеты ж почитали. Поняли, что летящая железяка здание может и прошьет, но ущерба от него только морального дождешься. Не, ну может кому там случайно башку оторвет. Может еще оральный ущерб от начальника СБУ подчиненные потом получат - но это уже неинтересно.
  Выехали, значит, через пару недель на новую огневую позицию. Искали ее долго. Железка, вдоль нее грунтовка, с грунтовки отъезд - нормально можно встать.
  Встали ночью. Навели через ствол. На глаз. Фигли там расстояние - метров семьдесят. Ну и сели ждать. Один поезд идет - пассажирский. Второй -товарняк. Опять - пассажирский. И цикады... И светает...
  - Идет!
  Ангелы хранят идиотов. Ангелы послали идиотам цистерны. Ангелы утихомирили ветер.
  - Огонь!
  Оказалось, что сорокапятка стреляет чуть громче тяжелого поезда.
  Ангелы спасли парней от убийства поездной бригады.
  Снаряд прошил вторую от головы цистерну и...
  Так оно же железяка. Бронебойный.
  Соляра лениво потекла из двух дыр пробитой цистерны, поезд катил дальше.
  Ребята облили бензином "Тачанку" и сожгли.
  Номера на двигателе? И прочее? Не смешите мои тапочки, эта "Газель" была куплена еще до войны на третье лицо. Таких лиц на Украине по пять гривен пучок в любой Жмеринке нанять можно.
  Вот и вся история.
  Разве что добавить...
  Один из этих пацанов в ДНР сейчас, в артиллерии. Понравилось ему.
  А второй дома остался. Бизнес делать. А с этого бизнеса немножко иметь и в ту бригаду где первый - отправлять.
  Надо же на что-то у хохлов снаряды покупать?
  
  ТЕ, КТО РЯДОМ
  А ведь самое чудовищное было не на улицах. И даже не в Доме Профсоюзов. Там было страшно, очень страшно, да. Но чудовищное мурло нацизма вылезло совсем в другом.
  Когда мы в кровавых соплях возвращались домой, когда мы харкали выбитыми зубами, когда раненые умирали в больницах...
  Слава Украине? Слава интернету.
  Именно он показал всему миру - что такое бесы.
  Нелюди.
  Не люди.
  А ведь боевиков сотен майдана я еще понимал - они заточены на убийство. Они жили в прогнивающей стране и у них не было будущего. Ни работы, ни семьи - поколение убийц. Майдан им дал смысл - они стали спасителями Родины. Так им подсказали. Они готовы были идти на смерть ради фантома. Работать их не учили. Их учили ненавидеть. Ненависть за бездарно пропитое родителями будущее они выплеснули на русских украинцев. Я их понимаю. Не прощаю и не принимаю. Но понимаю.
  Изнасилованное поколение.
  Понимаю и всех этих яценюков. У них бизнес - ничего личного. Им плевать на Украину, на Россию, на Европу и прочие Штаты. Для них боевик "Самообороны Майдана" ничем не отличается от бойца "Народной Дружины Одессы". Донецкий шахтер и тернопольский крестьянин - для них просто мясо, которое можно продать. И не важно кому.
  Но вот никогда не понимал - это офисных хомячков. Студентов-"онижедетей", блогеров, журналистов и прочую творческую шваль, которая не умеет творить, а лишь вытворять. Состоявшиеся импотенты, нашедшие себя провокаторами.
  Как ни странно, с боевиками я общий язык находил. С украинскими креаклами - никогда. Удивительно лживые и отвратительные люди.
  Боевики после второго мая прятались. Не все смогли, конечно, но это другой вопрос.
  Зато креаклы радостно плясали на украинских сайтах: "Шашлык из колорадов!", "Они сами себя сожгли!", "Если надо - повторим!". Так повторим или сами себя сожгли?
  Сотни раз сказано - первый убитый в Одессе был вовсе не на Греческой площади, а на углу Преображенской и Дерибасовской. При всем желании куликовцы не смогли бы в него выстрелить. Но что с того? У них не держится в памяти больше одного абзаца. Таких одноклеточных я никогда не встречал раньше. Им так проще мечтать, проще посылать на убой мясо - это я понимаю. Я не понимаю - как можно не бояться? Бога, судьбы, ответа? Как? Ведь ты знаешь, что ты не знаешь? Зачем ты врешь, глядя мне в глаза? Вот этого я не понимаю.
  Все эти Бори Херсонские и прочие... Вот на сайте "Думской" паразитирует некто "Неравнодушный". В редактора Думской выстрелил майдановец Ходияк - но редактору проплатил Леша Гончаренко и редактор забыл про ранение. Это понятно. Но "Неравнодушного" и близко не было 2 мая. И ему никто не платил. А зовут его Петр Петрович Гребенюк, адвокат с Малой Арнаутской. Старый очкастый хрен сидит себе на сайте "Думской" и раздувает ненависть. Если шо, то они лично вроде и ни шо. Просто оставляет комментарии на одесском сайте. Точно такой же хрен сидит в подмосковном Кратово и тоже адвокат. Только подзуживает кровушку с новороссийской стороны. Для них обоих я враг - потому что живой.
  Вот что с ними делать, с двумя старыми гамадрилами?
  И да, внезапный удар пришел оттуда, откуда не ждали. После второго мая слали письма и финансовую помощь испанцы, итальянцы, бельгийцы, американцы, немцы, русские, белорусы, казахи, французы, китайцы, японцы, украинцы... Люди помогали Одессе.
  Люди... Есть люди, есть нелюди и есть зрители. Зрителям надо движуху и экшн. Чтобы было красиво. Зрителям все равно - как погибли люди. им надо щекотать нервы в прямом эфире. Зрители писали - а чего это Одесса не встала? - и зрители сидят с пивком перед монитором. Зрители давали советы - советы их самоубийственны. Зрители требовали крови - но помогать совершенно не желали. А мы не собирались участвовать в шоу.
  Мы не собирались ни сдаваться, ни умирать на потеху публике.
  И не собираемся.
  
  КАК СТАТЬ МАЙДАУНОМ
  А это было еще до войны.
  Мы с подполковником милиции в отставке пили темное в "Пивном дворике" в Горсаду. Через год некто Боцман будет по стеклянным витринам этого реторанчика палить без продыха из "калаша". Но волшебные пули растворятся в одесском воздухе, не задев зевак, не застряв в деревьях, не разбив стекла. Впрочем, одна повернет на девяносто градусов, полетит по Дерибасовской, огибая прохожих и столбы, выскочит на Александровский и там, чуть потанцевав, выберет себе, наконец, жертву.
  По крайней мере, в это поверит подполковник милиции в отставке. Заодно, военный археолог, между прочим. С немаленьким стажем и отличной коллекцией касок времен Второй мировой. Пообещал показать эту коллекцию, но как-то не срослось. Сначала дела, потом война.
  Сидели беседовали о поиске, об особенностях работы в степях и болотах, в России и на Украине. Как любой нормальный копарь, он сильно матерился на Верховную Раду, которая никак не принимала закон о воинских захоронениях и поисковой работе. В итоге, ребята работали полуподпольно, искренне завидуя русским коллегам.
  А потом речь зашла об истории. И подполковник этот вдруг сказал:
  - Ты знаешь, а ведь у бандеровцев была своя правда.
  - ???
  - Понимаешь, каждая нация имеет право на самоопределение. Согласен.
  - Конечно.
  - Ну вот УПА и боролось за государственность украинской нации. И не важно, что ее никогда не было. Надо же начинать.
  - Погоди, разве право на самоопределение как-то оправдывает ту же Волынскую резню, например? Или войну с собственным народом? Или сотрудничество с гитлеровцами?
  А потом пошел русский спор - бессмысленный и беспощадный. Бессмысленный, потому что никакая истина не рождается на токовище глухарей. Беспощадный, потому что соглашаясь на то, что у Чикатило была своя правда - ты сам становишься немножечко Чикатилой. Сначала немножечко, потом еще чуть-чуть и так, по крошке склевывая зло, ты сам становишься злом. И совершенно этого не замечаешь. Сатана всегда борется за свою правду и рядится в белые сияющие одежды.
  Нравственный мир вовсе не разноцветный. Есть черное. Есть белое. А между ними сотни оттенков серого. Не бывает своей правды или чужой. Есть просто правда и есть просто ложь.
  Если есть право на самоопределение у украинцев Галиции, то почему его нет у русских Новороссии? Разве так было сложно стать федерацией? Нет, оно понятно, банда кровопийц скинула банду воров, прикрываясь красивыми лозунгами. Но ведь теперь кровью замазана половина страны.
  Это каким же надо быть наивным инфантилом на пенсии, чтобы везти в Киев на Майдан свою коллекцию касок и раздать их орущим "москаля на ножи, на ножи!" боевикам? Они же кричали не "мир - хижинам, война - дворцам"?
  Так я эту коллекцию и не увидел. Хотя, может быть часть ее и видел уже второго мая у одесского Дома Профсоюзов. Когда вокруг здания ходили боевики в немецком флектарне, на головах у них были немецкие каски с рунами СС, а на пряжках ремней красовалось гордое: "Gott mit uns". Причем, не новоделы, а копаные. Вот такие поисковики копали, потом продавали коллекционерам и реконструкторам. В один прекрасный момент эти любители истории вдруг превратятся в настоящих эсэсовцев.
  Ночью они гордо пометят фасад красной краской: "Галичина". И руны, руны, руны...
  Своя правда, говорите? Ну, ну...
  А потом подполковник в отставке стал волонтером и начал возить снарягу на Восточный фронт.
  В итоге ему кто-то сжег дом. Кто? А не знаю.
  СГОРЕВШАЯ, НО ЖИВАЯ
  После того, как отбили ребят из УВД - а там были раненые, обожженные, проходившие мимо и попавшие под раздачу - Одесса стала похожа на муравейник.
  Со стороны казалось, что город замер. Отнюдь. Внутри все было по другому.
  Возвращались арестованные. Их увозили второго вечером сначала в Белгород-Днестровский, оттуда в Винницу, в СИЗО. Через три дня их начали выпускать - по одному. И добирайтесь сами.
  А еще сотни раненых в больницах города. Говорят, раненых даже в детскую областную увозили.
  Врачи не делили на местных и понаехавших: они правы. И как сортировать, когда все в шортах и футболках? Бывало, что и куликовца доставляли в бессознательном состоянии с жовто-блакитной ленточкой на груди, бывало и майдановца с георгиевской. Разведчики.
  В одной из палат утром очнулись четверо. Трое наших. Один из Житомира. Слово за слово... Если бы не санитарки, то житомирского правосека бы загрызли зубами, больше нечем было. Его начали забивать медицинскими утками.
  А мы лихорадочно собирали медикаменты.
  Украинская медицина и при Януковиче в дупе была, потом еще глубже залезла. Денег стоило все - от мазей и обезболивающих до операций и зарплат врачам.
  - Привез обезбАливающие, - говорю я.
  - Шо, с России? - поднимает бровь врач.
  - Ты вы шо, я с Черноморки, - обижаюсь.
  - Та не трынди, огонь есть? - ухмыляется он.
  - Ой, ну немножечко с Вятки, таки подумаешь? - протягиваю зажигалку.
  - Таки да, - прикуривает он.
  - Или, - соглашаюсь я.
  Я знаю, что правильно"обезболивающее". Но я так привык по-вятски и это меня выдает: "ОбезбАливающее". А чому и не?
  Потом уже выяснилось, что они нас боялись. Не врачи, нет. Бандеровцы. Одесситы организовали патрули возле больниц. Сидели в кустах и курили. Смотрели, чтобы не понаехали. Нападений на больницы не было.
  В это время наши девчонки лихорадочно собирали лекарства. И вы знаете, несли все. Активированный уголь и тот несли.
  Несли с оглядкой.
  И понимали, что...
  Все.
  Помощи не будет. Кавалерия не придет. Надо выкарабкиваться самим.
  Мы и выкарабкивались. Я писал. Писал то, что мог озвучить. Читатели присылали деньги на Яндекс и Сбер. Девочка Вика из США каждый месяц присылала сто баксов. Я не знаю, кто она и сколько ей лет - она просто девочка для меня. Каждая лепта - в строку.
  Я не могу сосчитать - сколько ушло и куда, потому что бухгалтерию вести было невозможно.
  Получил на Яндекс, перевел на карту российского банка, моментально снял с ближайшего банкомата - и хрен на комиссию, зато не спалят - поехал, передал из рук в руки наличкой.
  Нет, не раненому. И не родственникам убитого. Мне нельзя лично было - я гражданин России, это, типа, не моя война. Так, девчонкам, которые и на Куликово-то ни разу не были. Они просто ездили по адресам и развозили продукты и медикаменты.
  Мы учились оглядываться, не доверять и рисковать. До сих пор, получая переводы от Новой Зеландии до Киева - да, да! - я не озвучиваю тех, кто помогает.
  Научились. Научились улыбаться и не сдавать. А это сложная наука. Сложнее, чем убивать.
  Спасибо вам, читатели.
  Спасибо, но помните. Одесса уже давно не улыбка Бога.
  Она Его гримаса.
  Я боюсь представить, что будет на этих улочках, когда фронт подойдет к последнему Городу-Герою бывшей Украины.

Оценка: 7.19*63  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019