- Стоять! Бояться! Деньги не прятать! Оружие на капот! Морду - туда же!
Водитель резко тормознул именно на этой фразе, и ехавшие в машине розыскники чуть не познакомились с капотом сами.
- Красиво, - оценил то ли прозвучавшие команды, то ли уход от столкновения самый молодой из экипажа "шестерки".
- Между прочим, сам придумал, - однозначно принял похвалу на свой счет его сосед. - И не только для себя - для всей налоговой полиции России: пользуйтесь, не жалко. Поэтому первым делом ты, Василий, должен запомнить эти команды. И научиться подавать их зверским голосом.
- Жора, зуб болит. Помолчал бы, а, - на правах старшего попросил с переднего сиденья машины Олег Штурмин.
- Жора учит молодежь жизни, - не согласился с подобным раскладом напарник. Посмотрел на сидевшего рядом, вцепившегося в зеленую папку Василия Клинышкина, утвердился в своей правоте: - А то ведь получается, что и пустить подрастающее поколение в гон по следу некому и некогда: начальство в носу ковыряется, у тебя - зуб болит.
- У меня еще и туфли жмут, - добавил слезу к своей скудной доле Олег.
- А вот это уже, как ты понимаешь, всем сиренево. По графику сегодня у нас подвиг, и, между прочим, в обеденное время. Не забудь потом в рапорте напомнить начальству, чтоб компенсировало сей моральный ущерб, - продолжал распоряжаться будущим Жора. - А ты, Василий, помни главное: оперу должно быть за счастье кому-то ступицу в колесе сломать, закрыть заслонку, сбить дыхалку. Короче, сделать гадам гадость. Злоба в опере должна сидеть на работу, а не на собственный зуб. Так, товарищ майор?
Олег демонстративно вздохнул - все же помолчал бы! - и уложил щеку в ладонь-лодочку. Туда бы устроить и освобожденные из итальянских колодок ноги, но подумал о другом, ненароком, вскользь затронутом Жорой: насчет подвига еще неизвестно, а вот со следующего понедельника у него рапорт на отпуск. Поэтому добровольно и в здравом уме меняет любые награды и компенсации на поездку в Крым...
Жора нашел силы и мужество примолкнуть, и оставшийся путь до адреса провиляли в забитом машинами Садовом кольце молча. Нужный дом, в котором отследили у любовницы фигуранта, предусмотрительно проехали, свернув за джипом РУОПа под арку следующего. Пока Олег втискивал отекшие ноги в туфли, помощники вылезли, блаженно размялись.
- Ну что, обуем мальчика в "браслетики"? - Жора поправил на ремне наручники, вытащил из-под мышки Клинышкина зеленую папку с выписками из ДОРа - дела оперативного розыска. Вгляделся в фотографию разыскиваемого, запоминая характерные детали. Парень лет тридцати, жесткий ежик, лоб наморщен, губы сжаты. Такие в жмурки не играют.
- Сначала возьми его, - на этот раз недовольно прервал словеса напарника Олег. Когда базар идет по личному фронту - хоть язык счеши, но на их розыскной кухне могут иметься горы риса, чеснока, мяса, моркови, лука, но спичка не зажжется - и плова не сделается. Не кажи гоп, как учат хохлы.
- Ты мне, Жора, лучше вот что проясни, - вспомнив последний анекдот, за всю предыдущую болтовню попробовал поддеть сотоварща Штурмин, одновременно привыкая к вернувшимся на место колодкам. - Чем отличается хохол от украинца?
- Говори, - сразу сдался Майстренко.
- Хохол слово "родина" пишет с маленькой буквы, а "сало" - с большой. Украинец живет в Украине, а хохол - там, где лучше.
Жора определился со своим статусом сразу:
- Значит, я чистокровный хохол. А вот тесть ко мне из Закарпатья приехал, тут дело окажется посложнее. Но все равно спрошу - чтобы имелся повод затем закусить это дело Салом с большой буквы.
Штурмин же забросил в рот таблетку анальгина, вместе со слюной проглотил ее. Хотя его зубу больше пригодились бы плоскогубцы. Или пару затяжек сигареты. Угораздило же бросить курить накануне зубной боли...
К ним уже подходили облаченный в бронежилет милицейский капитан из РУОПа и размахивающий полами светлого плаща подполковник Расходов из собственной полицейской оперативно-боевой группы. Бойцы остались сидеть в джипах, не вылезал из машины и следователь, прихваченный для объявления фигуранту приговора о взятии под стражу. Закон - он и для уголовников закон. Хотя Жора прав - им больше к лицу наручники...
- Я прогуляюсь на доразведку, - сразу поставил условие Расходов. Его людям отвечать за безопасность участников операции и первыми врываться в квартиру. Поэтому перечить никто и не думал, хотя командир группы неловко оправдался: - Больно суетливое место.
С собой Расходов пригласил одного Олега. И не потому, что тот прибыл старшим от розыскников, - просто чем цивильнее костюм и круглее морда, тем незаметнее мероприятие. Здесь Штурмин со своей рязанской физиономией конкурентов не имел. И новые туфли блестели к месту...
Принял главенство Расходова и милиционер, хотя мог и поспорить о старшинстве в проведении операции. Конечно, адрес "накололи" налоговые полицейские, выискивая своего авторитета, но в охране у того числились два мордоворота, объявленные в розыск за убийства уже по линии МВД. Криминал объединяется без оглядок на будущую подследственность и работает не по статьям Уголовного кодекса или регионам, а сразу по отраслям и маршрутам. Если рыба - то от буксирного трала до прилавка магазина. Нефть - от скважины до бензобака в автомобиле. Это государственные ведомства вечно делят кусок пирога или одеяла, хотя низовые опера уже знают: в подобных случаях важно накрыть адрес, а славой сочтутся потом. Пусть даже и начальники...
Прихрамывая и проклиная купленные с получки туфли, Олег вслед за подполковником пошел обратной дорогой к сверкающему на солнце дому. Нужную квартиру, точнее, ее окна вычислить оказалось нетрудно: пять белых рам из пластика отчетливо выделялись на плиточном фоне. Стекла, конечно, прикрыты жалюзи от солнца и посторонних глаз. Побег из квартиры сюда, на Садовое, маловероятен, но, глянув друг на друга, офицеры молчаливо решили для очистки совести одного бойца из физзащиты поставить под окна.
Со двора белых рам, как раз над козырьком подъезда, насчитали три. Кодовый замок открыть не составило труда: присмотревшись к наиболее потертым кнопкам, на третьей комбинации угадали код. Повезло и с лифтовой шахтой - старинная, в сетке, то есть просматривается. Проехали на последний этаж, порадовались жэковскому бардаку: выход на чердак зашит автогеном, что значительно облегчало предстоящую работу. Вниз пошли пешком. Дверь нужной квартиры не просто железная, а еще интеллигентно обтянута коричневой кожей. Взрывать опасно, больше пострадают соседи...
Руоповец сразу вник в схему дома, расчерченную Расходовым в блокнотике.
- Твои держат окна, я со своими в дверь? Вперед?
- Давайте-ка еще раз проверим присутствие объекта в адресе, - продолжал подчищать ситуацию Расходов. Наверное, при предыдущей службе в "Альфе" набил достаточно шишек на задержаниях и теперь дул на холодную воду и боялся споткнуться на пушинке. - Олег, наберите номер, может, поднимут трубку.
Опережая всех, мобильный телефон достал Жора. Повернулся к Клинышкину: диктуй цифры, салага. Вася суетливо полез в зеленую папку. Всего неделю назад он получил первое розыскное дело, и, на его счастье, "наружка" почти мгновенно сумела сесть на хвост пустившемуся в бега янтарному королю из Калининграда. Так бывает, но редко. Крайне редко. Поэтому Вася суетился и от нежданно свалившейся удачи, и от неверия. Вот сейчас наберется номер, и окажется, что "наружка" ошиблась...
Трубку подняли, и Олег вздохнул с облегчением. Ему не хотелось не то что лишний раз шевелить зажатым в туфле мизинцем, а и пробиваться мыслью сквозь ноющую зубную боль. Повезло - так повезло, почему бы и нет?
- Мужские голоса, целая компания, - с долей озабоченности сообщил утихомирившийся Жора, послушав телефон. Но когда командиры поспешили к томящимся в джипах бойцам, успел справиться с волнением и даже прочесть Василию еще одну лекцию: - Где водятся деньги - там, брат, ищи воров и жди разборок. Мы дождались. И заломим всем ласты назад.
Клинышкин слушал вполуха. Молодой не молодой, а внимание сосредоточил на джипах, точнее, на тех, кто находился внутри. Им врываться в квартиру, в которой просто так никто не сдастся. Предыдущие "мокрые" дела не позволят. И не приведи Господь заиметь на первом деле труп из собственной команды...
Жора догадался о мыслях напарника, а может, вспомнил и собственные впечатления при первом задержании. Постарался подбодрить:
- Все сиренево. Тут кто на что учился.
- Работаем в масках? - спросили тем временем милиционеры.
Расходов кивнул: не в банк с проверкой идут, где у персонала белые рубашки, лакированные туфельки и желание работать дальше. Тут сшибка нос к носу с уголовниками. И еще неизвестно, останутся завтра задержанные в Бутырке или спокойно укатят на заграничные виллы и пляжи, отдавая оттуда команды на наказание обидчиков. Времена же нынче такие, что если не прикроешь и не побережешь людей ты - этого не сделает никто. Подлые, продажные времена. Законы? Их обязательно вспомнят, но, в первую очередь, адвокаты задержанных. Здесь и про права человека заговорят, и про демократию, и к состраданию взывать станут. Это служивым и государевым людям в России льгот и прав всегда перепадает меньше, потому как вроде они на свободе и про них правозащитнички вой на заграницу не поднимут - за такое не платится...
- В масках, - подтвердил решение Расходов и распределил всех по машинам: - Работаем.
Высокий, широкоплечий, он ухитрился юркнуть в машину едва ли не первым. Опыт "Альфы" не пропьешь, как шутят сами бывшие комитетчики. Поэтому все пройдет классно и сиренево, как добавляет Жора, и подвиг свершится. Несмотря на личное обеденное время.
Сам Майстренко, правда, замешкался, пропуская первым в металлическое чрево Клинышкина. Однако водитель не подкачал, взял свое, и к началу операции не опоздали.
- Всем к стене, - продолжал распоряжаться уже нырнувший под козырек подъезда Расходов. - Вам туда, - отправил своих подчиненных наверх.
По спинам друг друга четверо из оперативной группы налоговой полиции выстроили вначале лесенку, а потом выдернулись канатом ко второму этажу. Замерли у белоснежных окон. Руоповцы в бронесферах, словно инопланетяне, вслед за белым плащом майора заскользили по лестнице, оставив на улице лишь оператора с видеокамерой для оперативной съемки.
- Кино снимаете? - полюбопытствовала подошедшая от соседнего подъезда старушка.
То ли подруги ее поумирали, то ли не дружила ни с кем, но оказалась в этот час одна во дворе. Олег торопливо развернул ее:
- Кино, кино, но опасное. Лучше спрячьтесь.
- Мафия? - недоверчиво прошептала бабуля. Вот так жить, слушать по телевизору новости, а у самой под окном... Эх, жаль, поделиться не с кем!
- Мафия, - не стал переубеждать розыскник и, убедившись, что старушка засеменила в обратную сторону, поспешил за руоповцами.
Расходов стоял перед железной дверью и настойчиво давил кнопку звонка. Милиционеры блокировали лестницу, Жора остался на первой площадке и предусмотрительно держал открытым лифт. Олег поднялся на пролет выше, проверил пистолет. Скорее от ноющей зубной боли, чем по необходимости, дернул узкую дверцу почтового ящика с номером интересующей квартиры.
- Кто там? - дождался наконец Расходов ответа из-за броневого листа.
Голос, конечно, женский. Руоповцы наставили на дверь короткоствольные автоматы, но подполковник, расположившись напротив глазка, со страдальческим выражением на лице спросил:
- Извините, вы не подскажете мне? Я ваш новый сосед, этажом выше.
Туфта не прошла, за дверью попросили уточнений:
- Что подсказать?
- Понимаете, у меня проблемы с жэком.
- Я ничего не знаю. Обратитесь к другим.
- Соседей никого нет. Девушка, не бойтесь, откройте. Мне только кое-что уточнить.
- Уходите, я вас не знаю. И не открою.
"И не откроет ведь", - Расходов посмотрел на помощников.
- Тогда откроем мы, - спустился с верхней ступеньки милицейский капитан. Оттеснил от глазка полицейского. - Девушка, мы из РУОПа - районного управления по организованной преступности. Немедленно откройте дверь.
Последовала пауза, а затем испуганный, но оттого еще более решительный отказ:
- Я никого не знаю, уходите.
- Позвоните в милицию, там подтвердят, что мы выехали к вам.
- Никуда я звонить не стану.
- Давайте, - пригласил к двери своих подчиненных капитан. В руках у тех оказались лом и кувалда, и через мгновение подъезд затрясся от громовых ударов в дверь. Наиболее точно орудовали ломом, и со второго удара глазок оказался выбит.
- Она кому-то звонит, - увидел сквозь дыру милиционер, и кувалда заработала быстрее.
А Штурмина прошиб холодный пот, под левым глазом задергалось - первый признак нервности. Вместе с кучей бесплатных газет в ящике квартиры оказалось извещение об оплате междугородных переговоров, и, глянув на номер телефона, розыскник похолодел. Цифры явно шли иные, чем те, что продиктовал Клинышкин Жоре.
- Вася! - крикнул Олег, не видя напарника.
- Я здесь, - отозвался Клинышкин с первого этажа.
- Бегом сюда. Ты какой телефон давал? - сам вцепился в зеленую папку, лишь Василий взлетел наверх. А когда лейтенант среди бумажек нашел нужный, отбросился спиной на почтовые ящики: - Это же мобильный! Мы звонили ему по мобильному!
Провал. Мужская компания - скорее всего не в квартире, а по мобильному телефону, который может находиться где угодно! Нет, не бывает таких быстрых розысков, с самого начала шло сомнение, что слишком просто все складывается.
- Что? - потребовал объяснений с площадки майор.
- Скорее всего, там никого нет. - Олег сел на ступеньки.
Зуб. Проклятый зуб и сволочные туфли! Из-за них поленился лишний раз перепроверить салагу Клинышкина. В подсознании оправдывался: пусть набирается опыта...
- Она все звонит, - продолжал наблюдать милиционер.
- Ломаем, - отдал команду Расходов, уже нацеленный на результат. Если уж не задержание, так хоть обыск провести.
Дверь, конечно, рассчитывалась на десяток кувалд, но хозяйка не выдержала грохота первой. Щелкнул засов. Вслед за руоповцами Олег ворвался в квартиру, бросился к телефонной трубке. Она еше хранила в своей мембране запах тонких духов, но розыскнику требовалось ухватить за хвост иную тайну.
На этот раз Клинышкин понял начальника сразу.
- Саратов, - сообщил он дневной пароль на телефонную станцию.
- Саратов, - повторил в трубку Олег, выстучав нужные цифры. Попросил диспетчера: - Девушка, с этого телефона только что звонили. На какой номер?
Разочарованно удовлетворился ответом, хотя мог бы и не сомневаться: хозяйка успела сообщить их фигуранту на мобильный о приезде гостей. Отныне этот адрес можно закрывать навек, больше никто никогда здесь не появится. И как же стыдно перед милицией! Хорохорились еще, размахивали плащами...
- Здесь кто-то есть, - шепнул ему на ухо капитан-руоповец, указав глазами на коврик у порога.
На нем стояли женские тапочки, валялись перевернутые детские кроссовки и торопливо сброшенные мужские туфли. Новые, итальянские. Те, которые только что снял Олег, давая ногам отдохнуть.
Штурмин тоже взглядом показал милиционеру на свои носки, капитан в сердцах чертыхнулся и снял с задания подчиненных:
- Уходим. А вы разбирайтесь сами.
В огромном зале, сотворенном из двух комнат, остались лишь розыскники, более всех недовольный "пустышкой" Расходов и никому не нужный теперь следователь. Хозяйка, маленькая, белокурая, в банном халате, приходила в себя, сжимая от бессилия кулачки. Потом кошкой полезла по дивану, столу, дотянулась до стоявшей на уголке иконки.
- Проклинаю, - зашипела сверху, выставляя икону с ликом святого на Олега. - Трижды проклинаю тебя и всех. Беду кликаю, судьбу отворачиваю. Проклинаю, проклинаю, проклинаю!
Штурмин равнодушно отвернулся: и не таких сумасшедших приходилось видеть на задержаниях. И сразу встретился взглядом с мальчиком, который обреченно и подавленно лежал на детской кроватке в углу и испуганно смотрел на пришельцев. Вот за один этот его испуганный взгляд Олег бы подвешивал всех коммерсантов, задумавших играть с государством на деньги и вольно-невольно, но подставляющих под разборки детей. Тем более чужих. За один их перепуганный взгляд...
- Приступить к обыску, - отдал команду следователю, усилием воли сдерживая тик под глазом и стараясь не попасть опять под взгляд мальчика.
- Проклинаю, проклинаю, - продолжала истерично шипеть хозяйка.
Глава 2
О, эти хиленькие, негнущиеся, новенькие папки с тесемочками в бантик! Совершеннейшая прелесть для кабинетных эстетов, когда документы на книжных полках можно поставить по росту, цвету и объему, создавая впечатление респектабельности, уюта и культуры.
В руках же начальника отдела они могли означать лишь одно: заводится новое дело оперативного розыска. А раз зашли в твой кабинет, да еще после вчерашнего прокола, то один против ста: зеленую папочку Клинышкина расшнуровали, истрепанное содержимое вложили в свежую обертку и пытаются выдать за новую конфетку. Большей подляны оперу перед отпуском придумать невозможно.
Полковник, прожженный жук, с порога щитом выставил вперед руку:
- Знаю, что с понедельника. Но...
Что спорить простому смертному с Ильей Муромцем? Булавочными уколами щиты не пробиваются. Остается лишь, как саркастически советуют в подобных случаях ровесники Клинышкина, расслабиться и получить удовольствие. Где?
- Калининград? - безошибочно угадал место будущего "удовольствия" Штурмин.
- Гнездо там. Янтарное. В бегах около миллиона долларов. - Николаич сообщил известное, но в данный момент это шло как официальное указание на ведение дела. Но закончил просьбой: - Нам хотя бы землю ногами хватануть, а там до берега доплывем.
Штурмин затравленно глянул на папку: с такими исходными данными она худенькой остаться не должна. Но вдруг ничего не получится? Любовница вон как проклинала на иконе. Да и зверь, в которого стреляли, становится в два раза хитрее и изощреннее, потому как выстрел гремел по нему...
Сидящий за соседним столом Вася Клинышкин воткнул голову в стол: это им надкушенное яблоко заставляют поднимать Штурмина. А Олег радовался другому: хорошо, что лейтенант не слышал разбор полетов у генерала, когда тот, глядя на Штурмина, недобро усмехнулся:
- Что, Бога за бороду взяли? Из кресла решили командовать молодежью? Не Клинышкин - вы упустили фигуранта. Лично!
После таких упреков зубы уже не болят и туфли не жмут. И о повышении не мечтается. Желание одно: плюнуть на службу и написать рапорт. А перед этим в отпуск...
Но Николаич вернулся от генерала с новой папкой для старого дела. И ставит в гон его, майора Штурмина! Надкушенное яблоко - это, в отличие от представлений Клинышкина, остатки доверия.
Незаметно, одним движением, майор прикрыл талончик к зубному и рапорт с просьбой на отпуск. Дату написать не успел, выведена лишь первая фраза: "Прошу предоставить очередной отпуск с понедельника..." Вечный срок: день, месяц и год ведь не названы. Но генерал-то, генерал! Отчехвостил, а потом все же разобрался...
- Посмотри, прикинь все на месте, - продолжал наставлять начальник отдела. - Сумма огромная, афера масштабная, к янтарю в Прибалтике отношение болезненное, поэтому резонанс в области большой. Соответственно - выход на Москву, правительство. Которое, как ты понимаешь, обещает разобраться.
Это тоже знакомо: министры обещают, а подметки горят у майоров. Пацанам в школе и старушкам в церкви ясно: чтобы не гоняться за каждым жуликом, которых в день рождается по миллиону, надо создать нормальные законы. Только похоже, некоторые ответственные дяди читали иные учебники и молились другим богам.
Олег при начальнике раскрыл оперативное дело. Первые листки - постановление местного прокурора о возбуждении уголовного дела против Богдановича Ю.В. и просьба областной налоговой полиции объявить его в федеральный розыск. Тут же небольшая, в два абзаца, объективка: где родился, не крестился, побег из армии, жена погибла в автокатастрофе год назад, в Москве останавливался у знакомой по адресу, на котором и произошла осечка. Любительская фотография - волевой кряжистый парень в плавках самозабвенно крутит штурвал яхты. Символичная вообще-то картинка: сколько их, ринувшихся порулить и обустроить Россию! В смысле, "обуть" россиян. Далее в папке - акты проверок, над которыми придется посидеть, и, наконец, предупреждение: фигурант при задержании опасен, способен оказать вооруженное сопротивление.
А как, собственно, иначе? Кто же просто так отдает награбленное? Не для того крутились махинации.
Но только и у него, майора Штурмина, есть свои гордость и принцип розыскника: награбленное надо возвращать. Так что, господа заинтересованные лица, стрельбы и мертвых не будет. Своровал - отдай. И отвечать за содеянное должны живые. Слишком легко и много списывается именно на покойников.
- Надо, - заметив все же среди бумаг рапорт на отпуск и думая, что Штурмин ищет повод отмазаться от дела, попросил Николаич.
Наверное, требуется дослужиться именно до полковничьих погон, чтобы просьба звучала сильнее приказа. Хотя неизвестно, кому оно нужнее, это розыскное дело.
- Мне гордиться или пожалеть свою седую голову? - Майор, чтобы не выдать волнения, традиционно пригладил волосы с небольшим седым пятнышком на виске. Всем должно казаться, что беседа у генерала его абсолютно не всколыхнула. Не лейтенант ведь!
Но пожалеть не голову, а о сказанном пришлось: Клинышкин склонился еще ниже над столом.
- Ладно, дело ясное, - перевернул неприятную для всех страницу Штурмин. - Завтра вы меня здесь не увидите!
Над оперативной кличкой для Богдановича долго думать не пришлось. Николаич, светлая голова, буркнул-подсказал:
- На дистанцию, конечно, он рассчитывает длинную. Но задача для опера остается прежней - найти, догнать, перегнать и схватить.
Стайер! Конечно же, бегун на длинные дистанции.
Жаль, что не спринтер, у тех расстояние поменьше. Хотя кто бегал, тот знает, что стометровку покорять труднее.
Дождавшись, когда подчиненный печатными буквами напишет на папке кличку (клички - врагам, псевдонимы - друзьям), начальник положил руку на плечо майора. Что наверняка означало: все нормально, мы его "сделаем".
Ох уж эти гарантии на будущее! Но и жест полковника не оценить нельзя. Черт возьми, уже казалось, что наплевать на мнение начальства о себе, а выходит, не совсем так. А потому надо "сделать" Богдановича быстро и красиво.
После ухода начальства голос из заставленного шкафами угла подал Вася Клинышкин:
- Я могу чем помочь?
Вася-Вася! Ты пока не знаешь отличия милиции от полиции. Милицию бьют мимо лица, полицию - по лицу. Во взаимоотношения начальников без майорских погон на плечах соваться - себе дороже. Дольше живет та мышка, которая меньше шуршит.
- А вообще-то можешь, - не стал усложнять себе жизнь Штурмин. - Включай "ИнКу". Давай "проколем" господина Богдановича по новой.
"Информационная карта" проявлялась на экране компьютера медленно, словно заказанная в ресторане девица: и гонор с гордостью вроде показать хочется, а деваться все равно некуда, кнопка нажата. Уплачено. И пока заряжалась техника, Штурмин все же постарался снять ответственность с Василия:
- Богданович путает следы, меняет паспорта, места жительства - но он нас уже боится! И в этом плюсе надо работать. Ничего, достанем, пусть хоть и под восьмой фамилией ходит. Или мы не "легавые"?
- Из-за меня...
Штурмин отрезал:
- Розыск - это не только и не столько найти и задержать фигуранта. Высший шик - это раскрутить всю цепочку преступления. Раньше у сыскарей и отличительная медаль имелась: голова собаки с острым взглядом и метла. Собака ищет, метла выметает. Отсюда, кстати, если не знаешь, пошла кличка "легавые". Но ты не стесняйся этой клички. Она наша.
- А "мусор" - тоже оттуда?
- Нет, "мусор" - другое. Он от сокращения МУС - Московский уголовный сыск. Существовал такой сразу после революции. А что появился другой смысл... Это порой из-за таких, как Жора: "оружие на капот, морду туда же..." Мой совет: слушать его можешь, но работай интеллигентно. И победишь. И... извини, что не подстраховал тебя.
- Олег Васильевич...
- Работаем.
Высветилось и на экране: чего изволите? Файлы изволим: поиск фигуранта по адресам, паспортным данным, по счетам в банке, торговым точкам, учредителям, по фамилии бухгалтера, номерам автомобиля, телефонов. О, даже сведения из земельного комитета появились. Значит, уломали земельщиков, дольше всех строивших из себя самую сверхсекретную службу. А впрочем, так, наверное, и есть. Реестр-то всей скупленной земли именно у них. Но жалко землицу-то, ибо годами стоит на ней "незавершенка" из дворцов. Гениален тот, кто протащил закон про налоговые льготы при незавершенном строительстве: не построен до конца дом - ничего не платишь государству. Такое впечатление, что у "новых русских" не хватает пятидесяти рублей, чтобы купить горсть гвоздей и завершить строительство особняков. Самой налоговой полиции, что ль, пройтись по дачным участкам, заколошматить "сотки" по самые шляпки в ступени крыльца: все, господа хорошие, построены ваши дворцы-хоромы. И отныне платите налог. Одного его хватило бы на выплату зарплаты всем военным. В придачу с оборонщиками.
- Что-то есть? - вовремя вернул к действительности нетерпеливый Клинышкин.
- Что-то есть всегда, - глубокомысленно изрек Олег. - Сейчас проверим детальнее.
Прогнал Богдановича по всем позициям, известным из оперативного дела. Зарегистрированных предпринимателей на данную фамилию в России оказалось ровно полторы тысячи, с инициалами Ю.В. - триста, Юриев Викторовичей - шестьдесят семь, в самом Калининграде - три. Янтарщиков - один. Счета в банке, главного бухгалтера, юридический адрес, указанные в ДОРе, подтверждала и "ИнКа". Да только "сделал" хозяин "ноги" и из адреса, и из банка. Вместе с денежками.
Штурмин выключил компьютер, глазастого циклопа XX века. Наверное, в следующем тысячелетии его создатели смогут помечать любого занесенного в каталог человека и при необходимости отслеживать его перемещение по миру. Поймал на контроль, нажимаешь очередную команду - и у твоего подконтрольного Стайера, например, подгибаются ноги. Но вместо "скорой" приезжает "автозак"...
Да, начальство право: надо лететь в Калининград и разбираться со всеми вариантами поиска на месте.
Словно дождавшись этого решения, осторожно пытаясь вырваться за рамки приглушенной хозяином громкости, попросился на разговор телефон. И если пошло суждение о технике, то вот уж кто больше всех наушничал в двадцатом веке и кого нужно первым на костер или дыбу за длинный язык...
- Слушаю.
- Сынок, ты?
Мама, стопроцентно уверенная в его голосе, все равно переспросит.
- Я.
- Олеженька, ты бы не смог заехать после работы?
- Что-то случилось?
- Нет-нет, не волнуйся. Просто в гости заглянула бывшая ученица...
Начинается!
- Мама, у меня завтра командировка.
- Я прошу тебя, сынок. Подвези Наденьку. Это недолго.
Дело не в том, долго или быстро. Мама в сотый раз повторяла один и тот же прием: прикрываясь необходимостью "подвезти", знакомила с ним своих многочисленнейших выпускниц в надежде, что какая-нибудь из них приглянется, завяжется знакомство, а там глядишь - и повернется дело к затерявшейся где-то свадьбе, давно ожидаемым внукам. Все знакомо и проверено до запятой, как в списываемом сочинении.
- Наденька живет на даче в Баковке. Мы засиделись...
- Мама!..
- Я пообещала, сынок. Приезжай. Это же рядышком.
В Москве на машине рядышком ничего не бывает. Угадать, где начался ремонт трассы, на скольких перекрестках сломались светофоры или в каком месте обеспечивают беспрепятственный проезд зарубежному или доморощенному чиновнику, - задачки из Агаты Кристи. Москва под вечер - вечная пробка...
- Мы ждем тебя, Олежек.
Так и есть - "мы ждем". Легче поймать такси, самому оплатить дорогу и отправить с очередных смотрин очередную невесту без сопровождения. Баковка - это полтора часа в один край. А командировка и Стайер требуют еще массу состыковок. Чем он виноват в том, что женщины остаются одинокими? Почему их проблемы должны оказываться у него на плечах? Да, одиночество, особенно женское, - это плохо, ужасно, противоестественно. Какой любви, нерастраченной ласки, энергии лишается Вселенная. Но не в детском садике же он, чтобы играть подсунутой игрушкой. Он в состоянии сам отыскать то, что понравится и заворожит.
... Гостья, уже собравшаяся, стояла у порога. Может, и уехала бы самостоятельно, подзадержись он минут на пять. Зачем гнал? Теперь же обрадовавшаяся мама приступила к очередному коварству, разгаданному им столь же давно, как и ложный вызов машины.
- А это от меня, Наденька, - мама принесла неизменную бутылку вина. - Мне сестра из Крыма иногда передает домашнее. Чистое, как слеза. Может, угостишь кого вместо чая или вместе с чаем.
Не кого-то, а конкретно сына-майора, розыскника налоговой полиции. Доставив гостью по назначению, он будет любезно-стеснительно приглашен в дом на чай и мамино вино в надежде, что после выпитого за руль не сядет и останется переночевать.
Мама, мама - святая простота. Он двенадцать лет на оперативной работе и подобных мальков с крючков сбрасывает, не вытаскивая удочку. Слез, даже чистых, как крымское вино, не прольется. Ни в бокалы, ни из глаз.
- Сынок, позвони потом от Нади, что доехали, чтобы я не волновалась, - "завели" его даже в дом.
Надя, то ли полностью посвященная в планы и принявшая игру, то ли наивная и простая, как клятва пионера, согласно кивнула: позвоним. Трогательно попрощалась с бывшей классной руководительницей. А в машине первым делом извинилась, и похоже, искренне:
- Вы меня простите, я пробовала отказаться. Но Мария Алексеевна...
- Я знаю свою маму, - успокоил Олег, трогая машину.
Гостья особой разговорчивостью не отличалась, но, чувствуя неловкость, время от времени пыталась завести беседу.
- А я случайно нашла телефон Марии Алексеевны, позвонила - и вы знаете, она помнит весь наш класс! Хотя прошло столько времени, - для большего удивления Надя сняла очки.
- Угу.
Самолет на Калининград после обеда, полтора часа лету. Там день-два разобраться, помочь местным ребятам выйти на след - и в отпуск. Северный берег Черного моря в любом варианте лучше южной окантовки моря Балтийского.
- А вы ведь в налоговой полиции работаете? Наверное, интересно.
Интересно, только отпуска задерживают. Да еще в тот момент, когда мужики за ключами от его квартиры в очередь стоят. А ему самому срочно нужно в Крым. Вернее, к тетке, маминой сестре, регулярно передающей винные "слезы". А уж если совсем точнее, то к спрятанному пятнадцать лет назад посланию. Напрочь вроде забытому, но случилось в новогоднюю ночь перебирать старые фотографии, и на одной из них обнаружил метку авторучкой - "Здесь". Стрелка указывала на правый угол третьей плиты водоканала около их поселка Кировское. Там они с Зоей закопали бутылку со своими письмами друг другу через два десятилетия...
На светофоре вспомнил о попутчице, спохватился насчет вопроса об интересной службе. Пожал плечами:
- У нас как везде.
- Симпатичная, - пассажирка тронула покачивающуюся на нито"ке обезьянку, в форме гаишника, останавливающую жезлом машины. - Мария Алексеевна рассказывала, что вы вырезаете по дереву.
Наверное, это любимое занятие каждой матери - расписывать достоинства своих детей.
- Бывает.
Чувствовалось, что Надя тяготилась его односложными ответами, самой поездкой. Но Олег не мог перебороть своего настроения, а соседка выходить посреди дороги тоже посчитала неэтичным. Поэтому оба вынужденно терпели друг друга и ждали лишь конца поездки. Зато, когда въехали в дачный поселок, обтесали днище "Москвича" на колдобинах и с первыми зажженными на столбах фонарями и каплями дождя подобрались к небольшому домику с мансардой, Надя наконец приступила к тому, ради чего и затевалась вся канитель. Поправила очки:
- Сейчас уже поздно...
Да, и именно поэтому он не станет заходить на чай, а развернется и уедет домой.
- ...поэтому я вас не приглашаю в дом. Извините. А за то, что довезли, - большое спасибо. Просто у меня дочь одна, поэтому я, если откровенно, в самом деле спешила. До свидания. Марии Алексеевне я позвоню.
Лучше бы она повторила всех предыдущих дам и пригласила в дом!
И именно потому, что впервые обманулся в своих предположениях насчет спутницы, что зря строил из себя недотрогу в тот момент, когда на него и не думали посягать, а на работе провал и на грани срыва отпуск, Олег нервно ухмыльнулся. Надя, настороженная и чуткая, благодаря его же поведению, внимательно посмотрела и взглядом попросила объяснений.
Не дождалась. Оснований для подобного нет - ни сват, ни брат, ни муж с деверем.
Тогда, отдавая дань вежливости, сама произнесла на неопределенное будущее:
- Вдруг окажетесь в наших краях, можете смело заходить. Буду рада.
Ага, как сейчас.
Вновь не стал прятать усмешку:
- Да нет, спасибо. Я в ваших краях не бываю, так что извините...
О, как Надя хотела ответить что-то резкое! Поставить нахулиганившего первоклашку в угол. Все она понимала, все чувствовала, и окажись иной ситуация, а точнее, не сиди за рулем сын ее классной руководительницы, последнее слово оставила бы за собой. И не трудно догадаться, что оно было бы далеким от признаний в любви.
Уважение к учителю пересилило, и Надя молча захлопнула дверцу.
В ответ грянул гром. Дождь, стремясь поддержать собрата по непогоде, подступил плотнее. На месте пассажирки требовалось побежать к распахнувшейся от ветра калитке, но девушка шла медленно, в глубоком раздумье. У каждого, конечно, свои проблемы в жизни, но они-то из ничего не возникают, они рождаются от соприкосновения с другими людьми...
Впервые за время недолгого знакомства Олег попытался посмотреть на попутчицу заинтересованно, но она размывалась дождем, скрадывалась расстоянием и сумерками. Майор только отчетливо вспомнил ее очки и прическу - коротко, под машинку, постриженные сзади волосы. "Словно у солдата первого года службы", - мимолетно подумал он еще в подъезде, потом сравнение забылось как ненужное. И вот отыскалось. Да еще притащило с собой продолжение: солдат-первогодок наиболее беспомощен и жалок...
"А мне-то что?" - грубо оборвал самого себя и принялся сдавать машину назад. Как только начинаешь человека жалеть или ненавидеть, сразу становишься к нему небезразличен. Он же не хотел ни первого, ни второго, ни третьего. И вообще - нечего съезжать с трассы.
Глава 3
Розыскник в налоговой полиции - должность святая. По криминальной фирме можно наработать десятки томов, но ежели клиента не успеют задержать и он "сделает ноги", предварительное следствие приостанавливается именно "в связи с розыском обвиняемого".
И что тут начинается! Следователи кусают локти, но, вместе с Управлением налоговых проверок, засовывают в дальние шкафы все наработки, ставшие вдруг бесполезными. Опера подтягивают ремни и точат клыки для новых многотрудных, но праведных дел. А все вместе глядят на розыскников: найдите. Тогда вроде и хлеб не зря жуется, и погоны недаром носятся. А поскольку "ноги делает" каждый третий аферист, башмаков для полицейских - покупать не накупишься...
Что успел Штурмин перед отлетом - это забежать к "головастикам", друзьям в аналитическое управление. По последнему слову отделанный и оснащенный Главный информационный центр являл гордость и олицетворял будущее налоговой полиции: у других стульев в кабинетах не хватало, ксероксы останавливались из-за отсутствия картриджей, а последняя копейка шла на оснащение Центра. Информация и анализ - это будущее, а копии можно отстучать и на пишущей машинке.
Отыскал среди столов с компьютерами Диму Ярцева:
- Привет. Кто мне обещал помогать, выяснять и раскладывать все по полочкам?
Опережая Диму, отозвался самый главный и любимый аналитик налоговой полиции - попугай Кешка. Он припорхнул на плечо розыскника и дружески пр-рор-рычал в ухо:
- Пр-ривет!
Ярцев тоже кивнул, но не оторвался от экрана компьютера, лишь выставил вверх палец: минуту. С другой стороны к нему подошла корректорша, удивленно подала рукопись.
- Или я ничего не соображаю в русском языке, или этот обзор писала я сама - ни одной
ошибки.
Дима и ей защитно выставил ладонь, но корректорша не стала ждать, оставила проштампованные листочки на столе, приняла на плечо Кешку и ушла.
- Розенталь ты наш, - Дима, оказывается, прекрасно успевал все видеть и слышать. Разобрался и в высвеченной схеме. И только после этого подтвердил свою значимость:
- Куда ты без нас?
- В Калининград.
- Конечно же, янтарь?
- Для этого не нужно быть аналитиком.
- Следы лучше всего искать в Прибалтике или Польше, - не обиделся Ярцев, еще, правда, ничего не зная. Попросил уточнений: - Поконкретнее что-нибудь есть? Или снова ветер по углам гоняете?
- Пока пришел послушать обо всем, что касается Калининграда.
- Есть такая музыка. - Дима вернулся к компьютеру, поискал в его памяти все, связанное с Калининградом. Высветилось почти то же самое, что имелось и у самого Штурмина.
Но не нужно было бы держать целое аналитическое управление, если бы они лишь дублировали розыскников. Частный сыск, как бы привлекательно он ни выглядел, в нынешнее компьютерное время из такого сектора, как экономика, ушел безвозвратно. Получить заказ от ревнивой жены на выслеживание собственного мужа или наоборот - тут еще можно покрутиться одиночке. А когда аферы вершатся на громадных расстояниях, в сотнях документов, когда в них гуляют миллиарды - спасение только в коллективном разуме и накопленной информации. И в умении всем этим воспользоваться.
Дима прошелся пальчиками по клавиатуре, и на экран пришла база данных из самого Калининграда: сначала по янтарю, потом отдельно по Богдановичу и его фирмам. Блеск! Вызываем вас на дуэль, Шерлок Холмс.
- Давай рисовать возможные аферы твоего Юрия Викторовича, - подвинул листок Дима. - Можно обозначить и кой-какой кровоток, но фигуру...
- Фигуру сделаем сами. На то он и наш фигурант. Итак...
Дима включил в помощь компьютеру собственный мозг и принялся размышлять, поглядывая на экран:
- У Богдановича просматривается четыре статьи доходов. Первая - лотерея со строительством жилых домов, в первую очередь, для увольняемых офицеров. Смотри, у него мощная строительная фирма. Деньги лились рекой, тем более что любой сомневающийся мог прийти на строительную площадку и убедиться, что котлованы роются. Но...
- Но эти котлованы были не более чем карьерами для добычи янтаря, - поторопил Олег. - Это - твой второй источник?
- Да. Хотя Богданович достаточно хитер: видишь, в договоре на строительство он вписывает фразу: "Попутная переработка янтаря". Юридически придраться очень трудно, он же не виноват, что янтаря оказалось больше, чем самой породы. Молодец, башка на месте, - Дима даже отстранился к спинке кресла, повертелся в нем.
- Как он угадал, что именно в этом месте лежит янтарный пласт?
- Когда узнаешь, скажешь и мне. Но идем дальше. Для сбыта янтаря он открывает сеть магазинов под маркой реализации изделий народных промыслов - это третий источник. Здесь, как я понимаю, его и подловили на неуплате налогов. И он пустился в бега.
- Но, по правилам Сбербанка, он же не мог получить на руки такую огромную наличку, и особенно по жилищной лотерее, просто так! И зачем нужно убегать от такого лакомого куска? Неуплаченных налогов-то по сравнению со всем - мизер.
На последние вопросы Дима не стал даже тратить время, занялся первой частью восклицаний:
- Да, собранные деньги могли храниться на лицевом счету фирмы в банке. Чтобы их снять лично Богдановичу, нужна была какая-нибудь новая программа. Допустим, он перегоняет другу в Эстонию всю сумму по безналу - мол, тот станет поставлять мне экскаваторы, грейдеры и прочую технику. Тот гонит деньги дальше, на тот же Кипр или в любую другую офшорную зону, где нет налогов и не спрашивают, откуда деньга. Улавливаешь?
- Не дурак.
- И гонит он их под видом закупки того же самого оборудования. Эстонец при этом получает свои пять процентов. А из Кипра уже эти самые деньги идут обратно к Богдановичу как кредит на строительство, допустим, магазинов около его строящихся домов. Вот эти деньги он и снимает. Свои деньги. Наши деньги. Ищи здесь. - Дима опять прибег к помощи экрана. Отпечатал список всех прибалтийских банков. Подал ошалевшему от простоты схемы увода денег Штурмину. - Держи. Если я в чем-то не прав - поправишь. Привет.
- Пр-ривет! - услышав знакомое слово, заорал улетевший от слишком умной корректорши Кешка. Спланировал к экрану компьютера, где вычерчивалась контурная карта России. Клюнул самый ближний к себе угол - получился как раз Калининград. Что-то в нем попугаю не понравилось, и он полетел по залу дальше. Вот это жизнь! Полная свобода, хоть и в пределах одной комнаты.
- Но ты не сказал про четвертый канал, - напомнил уже от дверей Штурмин.
- Поищи на продаже автомобилей. Слишком доходное это дело в Калининграде. Не верю, чтобы такой пройдоха, как Богданович, не обратил на него внимания.
... Калининград встретил Штурмина огромным рекламным щитом "Свидание с Америкой", над которым, в свою очередь, воротами висела радуга. Сходя по трапу самолета, Олег неожиданно вспомнил мамину присказку, помогавшую школьникам запоминать очередность цветов в радуге: "Каждый охотник желает знать, где сидит фазан". Уже шагая к зданию приплюснутого аэровокзала и отвлекая себя от вновь запульсировавшей зубной боли, впервые проверил эту аксиому по первым буквам присказки: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый.
Сошлось! Получилась радуга.
Но хорошо охотнику: он всего-навсего лишь желает знать тайник птицы. Штурмину же приказано откопать, куда, в какую нору заполз Богданович-Стайер. Разница, и существенная. Поэтому надеяться, что радуга - это златые врата для въезда в Калининград и дело оперативного розыска, по крайней мере преждевременно. Ворота на огромном замке, ключ от которого утерян то ли в Москве-реке, то ли в Преголе. Так, кажется, называется местная речушка. Остается молиться, чтобы не за границей, ибо в таком случае придется обращаться в Интерпол - а это все равно что к слепоглухонемому. Контора та еще. Даже не контора, а телеграфный столб, потому что за все годы розыскной деятельности лично он ни разу не смог добиться сколько-нибудь существенной помощи от зарубежных коллег. О-о, информацию они с благодарностью принимают, рассылают по странам и континентам, а вот там уже возникает главенствующий вопрос: а выгодно ли им ловить беглеца? В политике, так же, как в разведке, друзей не существует, и западные полицейские порой берут под шумок российских мошенников в собственные разработки.
Железно известно пока одно - над летним отпуском навис дамоклов меч. А ведь именно 31 августа, в полдень последнего летнего дня, они должны встретиться с Зоей около канала. Она наверняка забыла уговор, а если и вспомнит - что ей, замужней женщине, до детских клятв! То, что холостяку - прихоть, ей - проблемы. Вот Надя, наверное, могла бы приехать, в ней чувствуется желание иметь собственное мнение: сказала - сделала. А Зоя... Первая любовь его была сколь милой, столь и беспомощной во многих вопросах. Как там устроилась ее жизнь? Нет, встретиться - это в любом случае здорово. И чем черт не шутит - вдруг приедет...
- Вдруг приедет.
- Что?
Они мчались на машине к городу: впереди, в качестве встречающего "бронежилета", местный хозяйственник Сергей Череда, на заднем, правительственном месте - гость.
- Что-то спросили? - повторил вопрос Череда.
- Это я о своем, о девичьем, - шуткой отделался майор. И вырвал спину из удобного, убаюкивающего положения - впереди пахота, а не блаженство воспоминаний. Тем более, что трасса еле втискивалась в узкую аллею могучих дубов, по стволам которых, словно разметка, шли белые полосы. Через каждые десять - пятнадцать метров на деревьях или висели венки, или были прибиты небольшие крестики, напоминая о дорожных трагедиях, и хозяйственник пояснил, увидев взгляд майора:
- "Солдаты Гитлера". Дубы посажены еще в немецкие времена, а убивают наших людей до сих пор.
Водитель после этих слов чуть сбавил скорость, но, как выяснилось, не из-за страха перед подсыхающей после дождя дорогой, а у очередной развилки. Череда обернулся:
