Ибрагим, лежа на широком деревянном топчане, медленно перебирал зерна четок, отсутствующим взглядом уперевшись в экран телевизора где, сменяя друг друга, бородатые вооруженные люди беззвучно открывали и закрывали рты, размахивая руками и часто кивая высокими каракулевыми папахами. Звук он специально не включал, наизусть зная, о чем и как они будут говорить, но изображение оставил, было хоть какое-то развлечение.
- Ассаламу алейкум! - Грузная фигура соседа Шамсолта, заполнила собой все пространство маленькой с низким потолком комнаты Ибрагима, недавно выстроенной им под навесом во дворе, чтобы не стеснять молодых, живущих в большом доме.
- Во алейкум салам! - Ибрагим обрадовано поднялся навстречу соседу.
- Где ты пропадал? Второй день тебя ни на улице, ни во дворе не видел. Ездил куда-нибудь? -
- Ездил. - Шамсолт осторожно опустился на, заскрипевший под его весом, топчан.
- В Гехи ездил, за шифером. Сколько раз тебе говорил, чтобы ты этот поднар укрепил. Всякий раз, как на него сажусь, боюсь, что он поломается. Позавчера сын деньги принес. Сказал, что им за то, что они против русских воевали, как, вроде бы, премию дали. Вот я с утра в Гехи. Шифер купить, а хозяин в Грозный уехал, с ночевкой. Пришлось и мне в Гехах заночевать, чтобы туда - сюда бензин не жечь. Сто листов купил. На завтра договорился с Магданом, чтобы крышу перебрал. Весь шифер менять не буду, только те, которые осколками пробиты. Не хочу весь шифер тратить, неизвестно еще чем все это закончится. Вдруг опять русские зайдут. -
- Верно, говоришь. - Рассудительно заметил Ибрагим. - Веры ни нашим, ни русским нет. В любой момент всё передумать могут. А шифер, потом, неизвестно, найдешь или не найдешь. Наш, тоже, позавчера деньги принес. Себе немного оставил, а остальные мне отдал. Я сегодня сноху на базар послал, чтобы она детям из одежды что-нибудь купила. Ты смотри, все - таки, дали им деньги. Я был уверен, что ни копейки не дадут.-
Какое-то время оба сидели, вглядываясь в безмолвный экран пока до Шамсолта не дошло, что звук в телевизоре отключен.
- Валлахи Ибрагим, какой ты странный человек! Я смотрю на этот телевизор и думаю, что у меня с ушами плохо, а потом думаю, не может такого быть, я же только что с тобой разговаривал и слышал тебя хорошо. Рехнуться с тобой можно! Да включи ты этот звук, наконец, дай послушать, о чем люди говорят. -
- И что ты там думаешь нового услышать? - Проворчал Ибрагим. - Опять будут говорить, как мы скоро хорошо заживем и как молоко верблюжье, из золотых краников будем пить. Чтобы оно носом у них вышло. Лучше давай мы с тобой будем разговаривать. С этими телевизорами людям поговорить, нормально не удается. В гости придешь телевизор, домой зайдешь телевизор. -
- Ну, тогда выключи его, что он у тебя без толку электричество жжет и глаза портит. -
- Это я с удовольствием. - Ибрагим выключил телевизор и подвинул одну из подушек гостю.
- Подложи под руку, удобнее будет. Я скажу, чтобы нам с тобой чай принесли.- Шамсолта, от чая не отказался. Ибрагим, приоткрыл дверь и крикнул во двор.
- Эй! Есть тут кто-нибудь? - Почти сразу же послышался топот босых ног и двое, бритых наголо мальчиков - близнецов лет пяти-шести, выскочили из-за угла дома и нетерпеливо уставились на деда двумя парами черных блестящих глазенок. Ибрагим, заскорузлой ладонью ласково погладил обоих внуков по головам и, стараясь говорить четко и раздельно, велел им сказать своей матери, чтобы она принесла чай. Не довольствуясь сказанным, он еще и жестом показал, что подносит ко рту горячий чай. Близнецы, обгоняя друг друга, молча побежали в дом. Когда Ибрагим, отослав внуков, опять сел на свое место Шамсолт сказал.
- В Москву их надо было везти. Там врачи что-нибудь сделали бы. Пятый год им, кажется, пошел, да? Я не ошибаюсь? - Ибрагим вздохнул.
- Нет, не ошибаешься. Скоро пять исполнится, а до сих пор ни одного слова не сказали. Все понимают, все, что ни скажешь! А говорить не говорят. Сам знаешь, на все наши зияраты их возил, по всем знахарям... - Он махнул рукой.
- Самое главное, что они здоровыми растут, как видишь. А, Бог даст и говорить начнут. Мне говорили, что некоторые дети иногда только в десять, двенадцать лет говорить начинают. Все в руках Всевышнего. А в Москву везти, это какие деньги нужны. Как говорят русские - до Москвы далеко, до Бога высоко. -
Разговор соседей свернул на привычную для Чечни лета 1997 года тему - когда будет новая война с Россией. В том, что она будет, никто не сомневался. Рассуждали только о том, когда она начнется и какой предлог, найдут в этот раз, чтобы убивать людей. Еще говорили о том, что в селах все больше и больше стало появляться молодых людей с непривычными для чеченцев длинными до плеч волосами, безусых, но с бородами и которые говорят, что все чеченцы до сих пор неправильно молились и неправильно исполняли обряды. Последнее, особенно возмущало Шамсолта, на эту тему он не мог спокойно говорить.
- Ты только подумай над этим! - Возмущенно доказывал он Ибрагиму.
- Эти сопляки нахватались ереси от каких-то арабов, бродяг без роду и племени, и теперь утверждают, что я всю свою жизнь неправильно молился, что мой отец и дед, и все мои предки.... -
В это время вошла сноха Ибрагима и поставила перед ними поднос с чайником и двумя стаканами, следом за ней, осторожно переступая босыми ножками, вошли близнецы. Один бережно держал в замурзанных ладошках чашку с вареньем, другой, прижимая к животу, нес вазу со сладостями.
- Да живите вы долго! - Шамсолт заметил, что глаза близнецов никак не могут оторваться от вазы со сладостями и, несмотря на протест Ибрагима, протянул к ним вазу.
- Выбирайте, что хотите?- Переглянувшись, братья схватили одинаковые шоколадки и выскочили во двор. Недовольно покачав головой, Ибрагим выговорил снохе.
- Говорил же, не трать деньги на лишнее. Купила бы сахар кусковой. К чему это баловство. -
- Хочется, чтобы как у людей было, Дада. - Оправдывалась сноха.
- Как у людей, как у людей. Деньги экономить надо. Сегодня они есть, а завтра кончатся. Что их отец делает? - Спросил Ибрагим, кивнув на дверь, за которой скрылись внуки.
- Второй день в постели лежит. Говорит, что голова у него болит. Температуры нет, а как уснет, стонать начинает. Даже не знаю, что с ним такое. Может в Грозный его повезти, должны же там врачи быть. - Пожаловалась сноха. Шамсолт с охоткой вскинулся.
- Так, а почему не повезти? Сейчас скажем Хизару. - Он имел в виду своего сына. - Он и отвезет. И ты поезжай с ними, посмотри, что скажут врачи, должен же там кто-нибудь остаться из докторов. Не все же, наверное, разбежались от нашей свободы. -
- Не стоит. - Отмахнулся Ибрагим. - Отлежится, ничего с ним не будет. У нынешней молодежи вообще здоровья нет. Не знаю только, как они еще воевали. А ты иди, дальше мы сами справимся. - Когда сноха скрылась за дверью он, покачав головой, добавил.
- Как вспомню, сколько мы с тобой пережили, по горам бегая, чтобы их домой вернуть, так обоих хочется своими руками придушить. -
- Да уж, тут ты, конечно, прав. - Шамсолт шумно отпил горячий чай из блюдечка.
- Помнишь, как в Сержень - Юрте под обстрел попали, а как у Шатоя на расстрел повели? -
- Да кто же это забудет. - Проворчал Ибрагим. - И все из-за этих, сопляков. Вояки нашлись. Им дома, видите ли, стыдно стало отсиживаться, героями захотели стать. -
- Ну, ничего, ничего. Все обошлось. Вернулись живыми, здоровыми. Теперь им, то, что они воевали, зачтется, глядишь и работу, какую-нибудь предложат. Вот и деньги дали, значить помнят их, на примете они. Все будет хорошо. Все устроится. По правде говоря если бы он эти деньги не получил я даже не знаю как бы мы дальше жили. Хоть милостыню проси. Все кончилось в доме. Все. Горсточки муки не было, о другом я и не говорю. -
- То же самое и в этом доме было Шамсолт. То же самое. Но за одно то, что я у Шатоя пережил, я бы им эти деньги свернул в ком и под хвост засунул! Деньги... Мне кажется, что я там, десять лет жизни оставил, какие деньги мне это возместят? -
Шамсолт, осторожно опустил на поднос блюдечко с чаем и заколыхался в беззвучном смехе.
- Ты чего это? - Удивленно посмотрел на него Ибрагим. - Что вспомнил? -
- Как ты там ругался! - Смех гулко вырвался из груди Шамсолта и он сидел, покачиваясь и вытирая выступавшие на глаза слезы. - Как ты там ругался! С детства тебя знаю, но никогда не думал, что ты так ругаться можешь! -
- А я из-за тебя испугался. - Оправдывался Ибрагим. - Думал, вот подбил его идти на поиски, а теперь из-за меня и его убьют. Поэтому, наверное, и ругался. Что там еще можно было делать, кроме как ругаться? По правде говоря, я уже и не помню, что я им там говорил. -
- А я помню. Ты их всех в одну кучу свалил и Ельцина и Дудаева и боевиков и солдат. И все это и на русском и на чеченском языках и не просто ругался, а орал на все ущелье! - Отсмеявшись Шамсолта, уже серьезным тоном добавил. - Да, если бы ты тогда этот концерт не закатил, лежали бы наши с тобой кости в какой-нибудь яме. Сколько было таких случаев. - Он покачал головой.
- Да при чем здесь моя ругань. - Отмахнулся Ибрагим. - Просто эти солдаты нормальными людьми оказались. Не все же они плохие были. Плохих людей вообще меньше чем хороших, поэтому и стоит пока еще этот мир. -
- Э-э, ты мне не говори. - Шамсолт, опять шумно втянул в себя чай. - Я то сзади тебя шел и слышал, как они смеяться начали, когда ты совсем разошелся. Вот тогда они видно и решили нас с тобой отпустить. Поняли, видно, кто мы такие и по какой причине в горах оказались. По другому и быть не могло. -
Так за разговорами они опустошили чайник и когда Шамсолт, решил, что ему пора уходить и направился к выходу, самого порога он звучно шлепнул себя ладонью по широкому лбу и резко обернулся.
- А теперь, что с тобой случилось? - Язвительно поинтересовался Ибрагим, уткнувшись в грудь внезапно остановившегося соседа.
- Чуть не забыл! В Харди - Юрте тэзет. Завтра нам с тобой надо будет туда ехать. Представляешь, какое горе у людей случилось. Два брата ехали домой из Тюмени, ехали на машине, которую отцу в подарок купили и деньги везли с собой. Должны были уже позавчера дома быть. В Грозном они в тот день были, к тете своей заехали и потом пропали. Сегодня утром их нашли. Какая-то девчонка видела, как их убивали, и как закапывали. Она, оказывается, от испуга в лес убежала, заблудилась и только сегодня домой попала и все рассказала. Вот ведь какие дела у нас происходят. -
Ибрагим вздохнул и развел руками.
- Это все от этой проклятой войны, Шамсолт. Привыкли убивать. Кто через кровь переступил, остановиться уже не может. За копейки будут друг друга убивать. То мы русских винили, теперь и винить некого. Дала гечдойла царна. Да покарает Дэла убийц. -
- Амин. - Поддержал его Шамсолта и они расстались.
На следующий день, готовому к поездке в Харди-Юрт, Ибрагиму, долго пришлось ждать пока Шамсолта, объяснял подрядившемуся чинить крышу Магдану, свое видение ремонта, какие листы шифера менять, какие не менять, где лежат гвозди, где взять лестницу и куда складывать снятый с крыши шифер. Все эти пояснения сопровождались массой мелких подробностей и воспоминаний о случаях, произошедших при проведении подобных работ. Магдан, играя желваками на худом, давно небритом лице долго слушал Шамсолта, потом перебил его вопросом.
- Шамсолт, ты когда-нибудь крышу перестилал? -
- Если бы я это умел делать, то чего бы я тебя приглашал? - Удивился Шамсолт. Ибрагим, улыбнулся, он прекрасно знал, что сейчас скажет их односельчанин Магдан.
- Ну, так и езжай по своим делам. Можно подумать, что твоя крыша первая в моей жизни, которую я взялся чинить. Что ты мне здесь рассказываешь, как и что я должен делать! Дай мне, кого-нибудь, чтобы помог шифер на крышу поднять и езжай, не стой над душой. - С этими словами он повернулся к нему спиной и стал подносить листы шифера к стене дома. Ибрагим засмеялся.
- Валлахи, Магдан, если бы ты его так не остановил, мы бы до вечера со двора не выехали. Теперь то, хоть, мы можем выехать, Шамсолта? - Тот недовольно покосился на худую костистую спину Магдана обтянутую выцветшей заплатанной на плечах рубашкой и громко крикнул в приоткрытые двери дома.
- Где ты? Слышишь? - Из дверного проема, торопливо убирая волосы под темный платок, показалась Марха, жена Шамсолта.
- Слышу я, слышу. Что ты хотел? -
- Где твой сын? Я его еще вчера предупредил, чтобы он сегодня ни шагу из двора не ступал! Куда он делся? Почему его во дворе нет? -
- Да он только со двора вышел! Вот только что! - Запричитала Марха, явно выгораживая сына. - Может быть, к соседям зашел, я посмотрю сейчас. Только не кричи на все село. -
Магдан, махнув рукой, направился на улицу.
- А ты куда? - Кинулся к нему Шамсолта. Магдан остановился.
- Ты лучше меня знаешь, Шамсолта, что она твоего сына у соседей не найдет, а я не хочу терять день. Если ты согласен, я приведу кого-нибудь к себе в помощники, но это обойдется тебе в пятьсот рублей. Или я ухожу? -
- Но почему пятьсот? Помощнику и триста хватит, люди вон за сто рублей... -
- Пятьсот! Или я ухожу. -
- Хорошо, хорошо. Ни тебе, ни мне - четыреста! Согласен? - Магдан, буркнул о своем согласии и вышел на улицу.
Шамсолт, некоторое время постоял посреди двора, словно пытаясь, что-то вспомнить, потом обернулся к Ибрагиму.
- Вот так вот и получается. Четыреста рублей этот щенок заставил меня ни за что ни про что выложить! Четыреста рублей! Сказал же ему, еще вчера сказал, что сегодня придет человек, будет разбирать крышу, чтобы он никуда со двора не выходил. Ну, погоди, вернется домой, я с ним поговорю. Как надо поговорю! Он у меня узнает, как день и ночь по улицам шататься! Поехали, что ли. Полдень уже, а мы никак со двора выехать не можем. -
Они сели в его старую "Волгу", которая с трудом завелась с третьей попытки, и выехали со двора. В селе говорили, что на войне сын Шамсолты начал курить анашу и накурившись становился неуправляем, но Ибрагим, жалея своего друга, никогда не говорил ему об этом. Хизар был единственным сыном у Шамсолты и Мархи. Отец под горячую руку мог и побить его, но мать, души не чаявшая в своем единственном ребенке, прощала ему все проступки и готова была оправдать его во всем.
Ибрагим боялся, что и его сын мог пристраститься к анаше и несколько раз, после того как узнал о пагубной привычке Хизара, строго допрашивал сноху, курит ее муж наркотик или не курит. Сноха клялась и божилась, что курить его сын курит, но только сигареты обыкновенные, а другого она за ним не замечала. И говорила, что если ей хотя бы покажется, что-нибудь подозрительным в поведении мужа она сразу же ему расскажет. Конечно, говорить со снохой на такую тему должен был не он, а свекровь. Но жена Ибрагима скончалась три года назад и ему теперь, поневоле приходилось брать на себя некоторые женские дела.
До Харди-Юрта они доехали за полчаса. Вдрызг, разбитую за время военных действий, дорогу подлатали, и ехать по ней теперь было одно удовольствие. Тем более, что и день выдался на удивление погожим, словно бы умытым после вчерашнего ночного дождя. Ехали, с удовольствием отмечая приметы мирной жизни: машины с кирпичом и цементом, штабеля досок выложенных для продажи, чей-то строящийся дом.
Оставив машину за несколько дворов, до открытых, согласно обычаю, ворот дома, в которое пришло горе, они вошли в заполненный людьми двор. Ибрагим, как старший шел впереди и он же, первым поздоровавшись с сидящими под навесом мужчинами, родственниками убитых братьев, предложил им прочитать заупокойную молитву. После завершения ее, когда все провели ладонями по лицам сверху вниз и произнесли традиционное - Дала гечдойла царна - им предложили немного посидеть на длинной скамье под навесом в ряду других пришедших выразить соболезнования.
Сидевшие на скамье потеснились, освобождая для них место ближе к центру, там, где сидел принимающий соболезнования отец убитых и его ближайшие родственники. Соседом Ибрагима и Шамсолты по скамье оказался их давний знакомый, Хамби. По ходу разговора, неоднократно прерываемого на чтение молитвы для вновь прибывших выразить соболезнование, выяснилось, что он является дальним родственником матери убитых братьев. Поговорив о здоровье, семье и детях, оба стали расспрашивать его об известных ему подробностях трагедии
- Как же это случилось? - Сокрушенно покачивая головой, спросил Шамсолта.
- Удалось хоть, что-нибудь, выяснить? Я слышал, что вроде бы какая-то девочка там была и видела, как их убили. Она ничего не сказала? -
- Да, девочка была. - Словоохотливо начал Хамби. - Теленка искала. Когда она все это увидела, испугалась, убежала в лес и заблудилась там. Только на второй день ее нашли около Урус-Мартана. Эти двое подонков, ее, слава Богу, не увидели иначе тоже убили бы. -
- Так значить убийц двое было? - Уточнил Ибрагим.
- Да двое. Сидели вместе с ними в машине. Наши были на передних сидениях, а эти сзади. Видно подвозили их, как попутчиков. Сейчас людей в Грозный послали, они там на всех остановках, что в нашу сторону, фотографии братьев расклеивают. Сегодня вечером еще по телевизору объявят. Может, кто-нибудь видел, кто к ним в машину садился, дело-то днем было. Не мог же их хоть кто-то не видеть. Девочка говорит, что если она их увидит, сразу же узнает. Особенно маленького. -
- Маленького? - Переспросил Шамсолта.
- Да, маленького. - По прежнему словоохотливо продолжал Хамби. - Один был высокий здоровый, а этот на голову меньше его, в полосатой синей рубашке, в черных джинсах и в белых, как его... в наше время они кедами назывались... -
- Кроссовки. - Подсказал Шамсолта, и глубокая морщина рассекла его лоб.
- Вот, вот. Кроссовки и волосы такие... кучерявый, одним словом. Чернявый и кучерявый. Девочка говорит, что тот, из братьев, кто за рулем сидел, так и остался в машине, только голову назад откинул. Другой выскочил, хотел убежать, но этот маленький его догнал, схватил за ноги и свалил на землю, а здоровый камнем несколько раз ударил по голове, дальше она не смотрела, убежала в лес. -
Ибрагим искоса посмотрел на Шамсолта и, встретив его затравленный взгляд, поспешно отвел глаза в сторону. Прокашлявшись, чтобы поправить внезапно севший голос он, в свою очередь, спросил, не заметила ли девочка, как выглядел и во что был одет второй убийца. Выяснилось, что второй, со слов свидетельницы, был высокого роста, светловолосый, одет в белую рубашку с коротким рукавом и камуфлированные брюки. Ибрагим закрыл глаза. В голове зазвенело и в затылок, будто молотком начали бить.
Не глядя друг на друга, не сговариваясь, они разом поднялись со скамьи и, еще раз высказав свои соболезнования оставшимся, вышли со двора. В машине Шамсолт, долго тыкал ключом в замок зажигания, пока не попал в скважину.
- Сестра Магдана где-то здесь рядом живет. Ее сын был с нашими в одном отряде. Может быть, он тоже деньги получил? - По лицу Шамсолта градом стекал пот. Сидя с закрытыми глазами, в голове вместо молотка уже били кувалдой, Ибрагим, хотел, было, промолчать, но, уловив в голосе своего друга безнадежную отчаянность, сделал над собой усилие.
- Бесполезно, Шамсолт. Дома мы с тобой все узнаем. Ты хорошо себя чувствуешь, сможешь машину вести? -
- Смогу, Ибрагим, смогу... Ты думаешь это... Это правда? -
- Не знаю Шамсолт, не знаю. Дома все узнаем. - Шамсолт, глубоко вздохнув, с силой так, что побелели костяшки пальцев, сжал баранку руля.
- Мой не признается. Я это знаю. В глаза будет смотреть и врать. Заедем к тебе. Твой скажет, он обманывать не умеет. -
Они загнали машину во двор Ибрагима. Вышедшей на шум машины снохе Ибрагим велел позвать сына. Она с беспокойством заглянула в лицо свекра.
- Дада, как ты себя чувствуешь? Может тебе лекарство принести? -
- Ничего не надо. - Ибрагим опустил голову, чтобы не встретиться взглядом с обеспокоенной снохой. - Позови Султана, скажи, что я жду его. -
- Да будет день ваш хорошим. - Тихо поздоровался сын Ибрагима, переступив через порог.
- И твой пусть будет... - Не договорив ответное приветствие до конца Шамсолт, поспешно отвернулся. Ибрагим откашлялся.
- Как ты себя чувствуешь? - Сын на минуту расправил плечи и поднял к отцу осунувшееся с темными полукружьями глаз лицо. Встретив взгляд отца, он опять опустил голову.
- Хорошо. Вы меня звали? - Пошарив рукой по поднару, Ибрагим нашел четки и перебрав несколько зерен отложил их в сторону.
- Сын, мне нужно знать правду... - Он замолчал, пережидая пока рассосется перехвативший горло ком.
- Мне нужна, правда. Ни я, ни семеро моих отцов, никогда ни перед кем не склоняли головы и ни от кого не прятались и не носили на себе печать проклятия людей, убив свободного, невинного человека. Этот завет они оставили мне, и этот завет я через тебя хотел оставить твоим детям. Скажи мне, сын, могу ли я смотреть людям в глаза, или остаток жизни должен провести в бегах, вздрагивая от каждого шороха и слыша за спиной проклятия за то, воспитал такого сына? -
С последним словом Ибрагим поднял голову и посмотрел на сына. Наверное, ему это показалось, но его сын словно сбросил с себя невидимую тяжесть. Он стоял перед ним, выпрямившись во весь рост, свободно расправив плечи и подняв голову, только глаза его смотрели мимо отца на окно, выходящее во двор. Потолок, все-таки, надо было сделать повыше, как-то отвлеченно подумал Ибрагим, еще немного и он головой в него упрется.
- Отец, зачем спрашивать то о чем ты и так знаешь? -
Тонко жужжа, пролетела проснувшаяся от весеннего тепла муха и, ударившись о стекло окна, застыла на ней черной точкой. Шамсолта, обмякнув, вжал голову в плечи и отрешенно смотрел, как спустя какое-то время, она поползла по стеклу, отыскивая выход к прогревшему мир солнцу. Ибрагим опять нащупал четки.
- Так, значить вы убили этих братьев? -
Во дворе послышался легкий топот, за окном, на уровне подоконника, промелькнули стриженые макушки близнецов.
- Это так? -
- Да. Так. Мы их убили. -
- Вы их знали раньше? -
- Нет. -
- Они вас чем-то обидели, вы поссорились? -
- Нет. Мы попросили подвезти. Они взяли нас в машину. Ничего не было. -
- Вы были пьяные, не в себе, за что вы их убили? -
- Не спрашивай меня об этом, отец. -
- Значить вы убили их из-за денег. Вы с русскими воевали, жизнью рисковали, а они среди этих русских спокойно жили и работали. Деньги зарабатывали себе и своим родителям. За это вы их убили. -
Оторвавшись от стекла, муха прожужжала по комнате и опять ударилась о стекло. Шамсолт, с трудом выпрямил затекшую спину.
- Кому из вас первому пришло в голову это совершить? Тебе или Хизару? -
Султан опустил голову. Не дождавшись ответа, Шамсолт заключил.
- Значить Хизару. Значить это он подбил тебя. Я так и думал. С самого начала, как только... Я, так и думал. -
- Ваша, мы сделали это вместе. -
Ибрагим, повернул голову к своему другу и мягко коснулся его руки.
- Шамсолт, какая теперь разница кто первый предложил это сделать? Важно, что второй не отговорил его, а сразу же согласился. Вот такие у нас с тобой сыновья оказались. Вот такие мы отцы. Некого нам с тобой винить. - Он посмотрел на сына.
- Что ты теперь мне подскажешь? Что мне делать, Султан? Скажи мне, что я должен теперь делать? Если бы я мог провалиться сквозь землю... -
Он со стоном раскачался на топчане, ребром ладони с силой ударил о край топчана.
- Ну, скажи мне, что-нибудь, Султан, не молчи. Что я по твоему должен делать? Как мне поступить? -
- Дада, не спрашивай меня. Если даже, я здесь, на этом месте, десять раз умру, я не искуплю своей вины. Я это знаю. Чтобы ты ни сделал, чтобы ты не решил, я на все согласен и все приму. -
Неподвижно сидевшая на одном месте, муха, торопливо поползла, перебирая черными лапками, вверх по стеклу. Султан, осторожно, боясь ее спугнуть, открыл шпингалет и растворил окно. Некоторое время, еще поползав по стеклу, муха расправила крылышки и сразу же исчезла в залитом солнечным светом дворе. Проводив ее взглядом, Султан, потянул на себя створки и со стуком опустил защелку шпингалета.
- Я отдам тебя этим людям. То, что они решат, то с тобой и будет. -
- Думаю отец, что это будет правильно. -
Шамсолт, поднял голову.
- Султан, пойди, приведи своего друга. Только не говори ему. Не говори, зачем и что. Боюсь, что твоего мужества у моего сына не хватит. -
- Подожди. - Окликнул уже переступающего порог сына Ибрагим. - Не приходите сюда. Ждите нас в роще, на выезде из села. Так, чтобы никого из посторонних там не было. Мы помолимся и подъедем. Иди. -
Сыновья ждали их в роще. Там, где узкая лента грейдерной дороги, выходящей из села, вливается в асфальт шоссе ведущего в Грозный. Хизар, так ни разу и не посмотрел на отца и не произнес ни единого слова. Стоял, опустив голову, носками белых кроссовок разгребая прель прошлогодних листьев. Только на виске вздувалась и опадала тонкая синяя нить вены. Им связали руки, на головы набросили мешки, чтобы никто их не увидел и не узнал, и отвезли в Харди-Юрт.
Хамби, удивился, когда опять увидел Ибрагима среди заходящих во двор людей.
- Вы же были здесь, только уехали ... - Подойдя поближе, он, встревожено вгляделся в лицо Ибрагима.
- Что-нибудь случилось, на тебе лица нет? Пойдем в дом, приляг немного, я позову кого-нибудь давление измерить. -
Ибрагим отрицательно качнул головой.
- Позови старшего из рода убитых. Я и Шамсолта будем ждать вас у машины. -
Хамби подошел к ним в сопровождении сгорбленного, седобородого старика выстукивающего дорогу длинным причудливо изогнутым посохом. В некотором отдалении за ними следовало еще несколько молодых людей. Старик поздоровался первым.
- Ассаламу алейкум. Хамби, сказал, что вы хотели меня видеть. - Старик видимо обладал хорошим зрением. Едва только подойдя к машине, он, сквозь затемненные стекла, заметил на заднем сидении две неподвижные фигуры с мешками на головах и уже не отрывал от них взгляда.
- Мы привезли тех, кто убил ваших людей.- Хамби, кинулся к дверце машины, но старик властно повел посохом, преграждая ему дорогу.
- Если я правильно понял, это ваши люди? -
- Ты правильно понял, вок стаг. - Ибрагим кивнул, пытаясь проглотить застрявший в горле ком.
Старик, молча обернулся к стоящим в отдалении молодым. Двое быстрым шагом подошли к машине. Шамсолт протянул им ключи. Машину отогнали к заднему двору дома, в котором шел тэзет и вскоре вернули обратно. Султана и Хизара в ней уже не было.
Когда машина подъехала, старик, несколько раз постучав кончиком посоха по земле, поднял голову.
- Я не могу сейчас найти слова, чтобы определить цену вашего поступка. Придет время и я, и люди найдут эти слова. А теперь вам надо уехать. Мы вас известим. -
На рассвете следующего дня их сыновей расстреляли. В знак уважения к поступку отцов тела убитых привезли, по всем правилам, обмытыми и завернутыми в саваны. В этот день обрели речь внуки Ибрагима. Случилось это, когда их завели проститься в комнату, где лежал их отец. Близнецы, вырвавшись из рук матери, разом упали на грудь отца и пронзительно закричали - Папа!-
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019
