[Регистрация]
[Обсуждения]
[Новинки]
[English]
[Помощь]
[Найти]
[Построения]
[Рекламодателю]
[Контакты]
ЧЕЧЕНСКАЯ ОСЕНЬ.
...Наверное, она еще спит. Он посмотрел на часы. Была половина пятого. Конечно, спит.
Звякнув пряжкой ремня, Сулим, перебросил автомат на грудь и остановился, поджидая остальных.
Его пятерка, сменившись полчаса назад, возвращалась из засады у развилки неприметной дороги, которую в свое время накатали сельские шофера, объезжавшие милицейские посты с грузом ворованного зерна или комбикорма. По сведениям, полученным от людей из Грозного, именно по этой дороге ожидалась переброска оружия для сторонников Дудаева проживающих в зоне контролируемой отрядом Хамзата, куда входила пятерка Сулима и где он одновременно выполнял обязанности заместителя командира отряда. Отряд вторую неделю бабьего лета, помимо выставления постов по периметру своего района, вынужден был держать людей в круглосуточной засаде на этой "тропе козлов", как в сердцах окрестили дорогу бойцы.
Солнце еще не показалось, но снежная шапка Казбека уже заалела, предвещая скорый восход. Придавленная утренней сыростью дорожная пыль глушила шаги молча шагающих по обсаженной ореховыми деревьями дороге усталых, не выспавшихся ребят. Редкие птицы, пробуя голос перед новым днем, звонко перекликаясь, возились в кронах деревьев.
На базе, располагавшейся в селе, у самого подножья лесистых гор Сулим, сполоснув руки, позавтракал остатками вчерашнего ужина. Потом поговорил с, только что проснувшимся Хамзатом, о том, что позарез нужен хороший радист. О том, что каждую пятерку и каждый пост, нужно обеспечить связью - иначе все это в один злосчастный день им выйдет боком. Хамзат, щурясь на зарево восхода, согласно кивал головой, вносил свои уточнения и по привычке часто массировал пальцами забородатевшее лицо. Оба знали, что связи нет и в скором времени не предвидится, потому что нет денег и нет даже надежды на то, что они появятся. Тем не менее, каждый день они подробно обсуждали достоинства того или иного вида раций, и где, и у кого их можно приобрести, если вдруг появятся деньги. Это уже стало своеобразным ритуалом, как ежедневная молитва, затверженные слова которой совсем не мешают думать о насущном.
Исчерпав тему, еще немного посидели, глядя, как неудержимо выкатывается солнечный диск. Как неторопливо бредут к околице коровы, оставляя за собой густой запах парного молока.
- Ладно.- Сулим, зевнув, потянулся до хруста в костях. - Пойду, посплю немного. А ты бы побрился, а то уже на моджахеда начал смахивать.-
В прохладном сарае, прежде чем заснуть, он некоторое время смотрел, как плавают пылинки в тонких лучах солнца, пробивающихся сквозь дощатые стены. Теперь, наверное, проснулась... В длинной, до пят ночной рубашке, она, дохнув на него теплом, прошла к детской кроватке и с улыбкой повернулась к нему.
- Смотри, как она забавно спит.- И вдруг испуганно оглянувшись, потянула его за рукав.
- Вставай, Сулим, к нам кто-то стучится!-
Вскочив на ноги, он непонимающе оглядывал сарай, бойцов, молчаливо и быстро разбирающих оружие и, еще не вполне отдавая себе отчет, в том, что он делает, подхватил автомат и выскочил за ними во двор.
Солнце уже висело над верхушками тополей. Стоя среди двора, Хамзат отрывисто распорядился усилить пост, выставленный на дороге ведущей в Грозный и двум пятеркам погрузиться в кузов стоящего у ворот грузовика. На крыльце жилого дома, сжав в кулаках концы наброшенного на голову платка, молча смотрела на них Аминат - старшая сестра Хамзата. Торопливо садясь в кабину, Сулим, вскользь подумал, что она, наверное, заболела и лучше бы лежала в постели, чем с таким бледным лицом стоять на улице.
В подпрыгивающей на разбитой дороге машине Хамзат, неотрывно глядя вперед, объяснил, что на засаду напоролись дудаевцы. Была перестрелка. Есть убитые и раненные. Сведения эти ребята передали через шофера, который и везет их туда. Конкретно, кто убит или ранен, водитель не знает.
- Значить, все - таки, оружие везли?-
- Не знаю.- Хамзат дернул подбородком в сторону сосредоточенно крутящего руль водителя.
- Говорит там какой-то крытый "КАМАЗ" стоял... Не знаю.-
"КАМАЗ", действительно, стоял чуть в стороне от развилки, уткнувшись поднятой кабиной в высокие кусты орешника. Вблизи было видно, что она густо изрешечена пулевыми отверстиями. Тут же лежали два трупа в камуфляжной форме. На одном, задравшись, куртка обнажила грязную майку и впалый, поросший черным волосом живот. Третий лежал поодаль, накрытый истертым до дыр одеялом, на котором они во время дежурства отдыхали. По кроссовкам все узнали Султана, племянника Хамзата и единственного сына Аминат. Четверо его напарников потупившись, стояли рядом.
Стало тихо, так тихо, что слышно было, как, постепенно замирая, жужжит под капотом привезшего их грузовика центрифуга. С какой-то вялой расслабленностью, опустившись на корточки, Хамзат посидел, покачивая головой и несколько раз, гладящими движениями провел рукой по одеялу. Встал, медленно и трудно, опираясь руками о колени и хриплым голосом, спросил.
- Как это случилось?-
Коренастый крепыш с ручным пулеметом, вздохнув, поднял голову.
- Трое, как всегда, были в кустах, а мы с ним на дороге стояли. Они видно решили, что нас всего двое и прямо из кабины... Я крикнул, но...ему сразу в голову попало... Вот так. Потом мы их. Вот так и случилось.
- Их было только двое?-
- Трое. Третий ранен, мы его на попутке в больницу отправили. Все равно, весь живот у него разворочен...-
- Кто первый стрелять начал, не запомнили?-
- Да, вон, этот.- Показал на труп с задранной курткой. - Тварь!- Не удержался пулеметчик.
- Он и начал стрелять. Мы документы смотрели. Все из ДГБ*.- Хамзат опять опустился на корточки, еще раз гладяще провел рукой по одеялу и резко встал. Спокойным, отстраненным голосом, глядя поверх голов собравшихся, сказал:
- Случилось то, что может случиться с каждым из нас. В любой день, в любую минуту. Мы взяли оружие не для того чтобы из него на свадьбах стрелять. Мы на войне. Мы будем стрелять, чтобы убить наших врагов, а они будут стрелять, чтобы убить нас. Помните об этом, днем и ночью и всегда будьте готовы достойно встретить, то, что нам уготовлено.- И в упор, глядя на пулеметчика, добавил.
- Никогда не ругай мертвых. Он твой враг пока он жив. Мертвые не в нашей власти, кем бы они ни были, не нам их теперь судить.- Пулеметчик непримиримо взглянул на трупы, на Хамзата, но ничего не сказал. Только на круглом молодом лице вспухли и опали бугорки желваков.
Резкий стрекот близко подлетевшей сороки нарушил тягостную тишину, опустившуюся в самом начале бабьего лета 1994 года на группу молодых людей, окруживших труп своего товарища в одном из живописных уголков чеченского предгорья.
Бойцы, с тайным облегчением оторвав взгляды от бурого пятна на одеяле там, где было лицо Идриса, подняли головы. Некоторые зашикали, замахали руками на непрерывно стрекочущую птицу. Шофер осторожно тронул плечо Хамзата.
- Не будем терять времени. Ехать надо.-
- Да, не будем.- Хамзат, подняв обе ладони кончиками пальцев провел по лицу сверху вниз, словно завершая молитву последним словом - аминь.
- Грузите.- Резко повернувшись, он подошел к "КАМАЗу", откинул тент и стал считать ящики с оружием. Добросовестно, дотрагиваясь до каждого ящика, он несколько раз начинал счет, сбивался, возвращался обратно и никак не мог сосчитать. Перед глазами стояло бледное лицо сестры и неимоверная тяжесть, от предстоящей с ней встречи сковывали и волю и разум.
В полдень над просторным двором Аминат взметнулся женский плач и сразу же потонул в мощном хоре мужских голосов поющих молитву. Поддерживаемая под руки мать беззвучно шевеля губами, смотрела, как, покачиваясь, уплывает над головами похоронной процессии мужчин* ее сын. Могила была готова и омытое и завернутое в саван тело Султана, покорно скользя по рукам, заняло место, которое уже никто и никогда не будет у него оспаривать. Только маленький холм свежевыкопанной земли указывал последний приют несбывшихся надежд и не начатой, по сути, жизни семнадцатилетнего мальчишки.
Когда были закончены все обряды, прочитаны все полагающиеся молитвы и люди уже собирались покинуть кладбище, старик Сеид-Селим громко сказал.
- Люди! Я хочу что-то сказать вам и хочу, чтобы меня все слышали.-
Сеид-Селим, имел полное право требовать к себе внимания не только по возрасту. В последнее время среди чеченцев большое распространение получила поговорка - старой бывает и собака. Старик был одним из немногих, к мнению которых прислушиваются и советом которых дорожат. Грамотный арабист, еще от отца и деда перенявший тонкости толкований коранических текстов, в самом начале перестройки, когда появилась возможность свободного вероисповедания, он отказался от предложения стать в селе муллой. Свой отказ, объяснил тем, что не хочет брать на себя грех, толкуя людям ислам, чья безбрежность и бездонность начала ему открываться только на закате жизни.
Когда к власти в республике пришел генерал Джохар Дудаев, ему предложили войти в организованную новыми властями структуру, республиканский Совет Старейшин или Мяхк-Кхел*. Никто так и не узнал, что он ответил на это предложение, но факт, что поспешно уехавшая делегация из Грозного больше в селе не появлялась. А по республиканскому телевидению стали упоминать о некоторых стариках, которые так и не поняли исторической миссии генерала Дудаева, призванного осуществить вековые чаяния и построить светлое будущее для чеченского народа. Почему-то после этого случая и так немалый авторитет Сеид-Селима возрос чрезвычайно.
Подождав, пока все соберутся, старик, опираясь на посох, встал с маленькой скамеечки и в полной тишине произнес.
- Бисмиллахи аррахмани рахим*. Коран гласит, если на твою землю пришло зло - опояшься против него мечом и бейся с ним, пока в твоих жилах есть хоть капля крови. Если старость или болезни исключают тебя из числа воинов, то жертвуй на борьбу со злом имущество свое. Если же и этого у тебя нет, то хоть словом выступи против него и ты исполнишь долг мусульманина. По многим признакам, которые я вижу, на нашу землю пришло зло... Некоторые говорят, что всякая власть от бога и что надо ей покориться и принять ее такой какая она есть. Власть от бога только та, которую принял народ и в делах которой народ участвует. Только та которая, хоть, что-то делает, хорошее для народа. Эта власть, - Рука Сеид-Селима указала в сторону Грозного.
- Власть вчерашних воров, убийц и байстрюков без роду и племени. Эта власть и есть зло - зулум. Те, кто призывает покорно сидеть дома и ждать, что эта власть изменится в лучшую для нас сторону, дождутся того, что завтра у них не будет домов, и не о ком будет заботиться. Потому что зло растет с каждым днем.
Сегодня горе пришло в дом Аминат. Завтра оно придет и в другие дома, и это правда. Сегодня мы похоронили юношу, который стал на пути зла. Зло было в оружии, которая власть везла тайными путями, чтобы раздать тем, кого она обманула. Чтобы мы, старики, каждый день, в каждом селе хоронили молодых. Не пенсии везли, не честно заработанные деньги, а оружие. Вот еще один признак власти не от Бога, а от Иблиса*.
Хамзат! Ты и твои товарищи должны знать, что вы стали не только против Дудаева и тех, кто его поддерживает, вы встали против зла, которое создало Дудаева и послало его к нам. Зло сегодня имеет большую силу. Очень большую силу через власть и деньги. Да хранит вас Дэла, да хранит Дэла всех, кто на праведном пути!-
- Амин!- Глухо подхватили и одобрили собравшиеся слова Сеид-Селима. Подняв руку, старик дождался, пока смолкнет гул голосов.
- Я сказал все, что хотел и должен был сказать. Я знаю, что среди вас найдутся те, кто не согласен с моими словами. Не будем устраивать здесь митинг. Время покажет, кто был прав. А сейчас нас ждут на тэзет*.-
Только к полуночи Сулим, добрался до базы. Хамзат, весь день был занят тем, что встречал приезжавших из ближних и дальних мест, для выражения соболезнования. Сулиму, пришлось самому возиться с оружием, которое было в злосчастном "КАМАЗе". Из которого, большую часть, не убирая заводской смазки, складировали здесь же на базе, а остальное пришлось развозить по постам. Обозленные неудачей дудаевцы* могли сунуться в район в любую минуту, и требовалось как можно быстрее доставить на посты, перекрывающие самые опасные направления, хотя бы по паре гранатометов и дополнительный боекомплект. Благо теперь этого добра в отряде было с избытком.
Отпустив машину, Сулим, вошел в ярко освещенный лунным светом двор. Усталый и не выспавшийся, он не сразу сообразил, что кто-то зовет его из темноты под длинным, на пол двора навесом, без которого невозможно представить ни один чеченский дом. На скамье во всю длину навеса, устроенной из досок, положенных на пустые патронные ящики одиноко сгорбившись, сидел Хамзат.
- Устал?- Спросил он присевшего рядом Сулима и, не дожидаясь ответа, заключил.
- Да, все мы сегодня устали...-
Двое бойцов пересекли двор, и тихо переговариваясь, скрылись в сарае, где обычно отдыхали свободные от нарядов и, где так и не удалось сегодня выспаться Сулиму.
- А в Росси, он говорит, что...- Донесся до них обрывок разговора.
- Рос-сия...- Хамзат хмыкнул, покачал головой.
- Ты все успел сделать? Оружие на посты развез?-
- Все сделал, не волнуйся.-
- Хорошо. Вот, Сулим и решилась наша проблема со связью. Завтра приедет Ибрагим из Притеречья, твой земляк, ты же у нас тоже, из терских. С ним будут кабардинцы, друзья его. Отдашь им три автомата и одну "Муху", а они нам установят на базе рацию и еще десять переносных дадут. Надо будет проверить все это хозяйство. К автоматам только по одному рожку дай, хватит с них для торговых разборок.-
- Очень хорошо, - Сдержанно обрадовался Сулим, не забывший, какую цену они сегодня заплатили за это добро.
- В какое время они подъедут?-
- Не знаю. Но ты никуда завтра не отлучайся.-
- Да, никуда завтра и не надо, вроде бы все сегодня успел.- ...Сейчас она спит, а рука ее лежит на дочери, потому что та во сне бьет ножками и раскрывается...Сулим досадливо потряс головой отгоняя неуместные сейчас мысли. Хамзат повернулся к нему. Даже в темноте было видно, как резко, за один день, осунулось его лицо.
- Жаль, что тебя не было сегодня на кладбище. Сеид-Селим сказал очень хорошие слова. Сильно он нас сегодня поддержал, сильно.-
- Я знаю. Мне ребята рассказали. Валлахи* Хамзат, твой односельчанин настоящий къонах*. Мало таких, в его возрасте, осталось. Мешок муки и сахара получат и готовы кого угодно хвалить. А нас же воспитали так - раз старик, то его надо слушать. Вот и пользуются этим. А Сеид-Селим, къонах, ничего не скажешь.-
- Вот именно...Хамзат встал. - Вот именно къонах, потому что неизвестно, чем все это закончится.-
- Ты чего это?- Удивился Сулим. - Что это с тобой, что значить неизвестно?-
- Зло, о котором сегодня Сеид-Селим говорил издалека к нам идет. И корни его там, в России, на самом верху. Вот так-то, мой брат Кондрат. - На русском языке добавил он свою любимую присказку.
- И Сеид-Селим, как умный человек, это очень хорошо знает. А къонах он потому, что, зная все это, открыто говорит то, что у него на сердце. А открыто говорит, не шепчется за углом, чтобы в колеблющихся дух укрепить, чтобы люди определились, а не сидели как вороны на заборе. Выглядывая, чья сторона верх возьмет.-
То ли вздох, то ли стон вылетел из приоткрытого окна дома, на крыльце которого утром стояла Аминат. Блеснув белками глаз, Хамзат с минуту настороженно слушал тишину. Потом успокоено повернулся к Сулиму.
- И жить, и воевать легко, когда знаешь где друг, а где враг. А в болоте, когда кругом вроде все свои, а присмотришься, они и для врагов твоих не чужие, ни жизни, ни драки не получится. Потому что болото оно и есть болото: чем больше дергаешься, тем быстрее на дно идешь.- Сулим, сидел, неприятно пораженный пессимистическими нотками в монологе Хамзата, но тот, словно поняв настроение друга, бодро заключил.
- Как говорили у нас в полку, когда я долг родине отдавал - не бери, тяжелое в руки и дурное в голову. Я сегодня с вами буду спать. В доме полно женщин. Пошли надо отдохнуть немного, завтра с рассвета люди будут приходить на тэзет.-
- Ты иди, я посижу еще немного.-
- Пойдем, пойдем. - Он потянул его за руку. - Не думай ни о чем. Нам отступать некуда, пусть хоть весь мир трижды перевернется. Пошли, нечего здесь сидеть.-
Они вышли из тени навеса, пересекли, словно переплыли залитый призрачным лунным светом двор и скрылись в непроглядно черном провале открытых ворот сарая. На Кавказе иногда бывают такие луны, в свете которых даже живые кажутся бесплотными тенями.
На следующий день, как Хамзат и говорил, приехал Ибрагим из Притеречья и с ним трое кабардинцев. Первым делом, оставив своих спутников в машине, Ибрагим, отправился на тэзет, чтобы выразить свое соболезнование Хамзату и его сестре. Приняв соболезнование, Хамзат извинился, что не сможет уделить гостю внимание и представил ему Сулима. Прощаясь, Хамзат с улыбкой добавил, что все вопросы Ибрагим теперь будет решать со своим земляком.
- Так ты значить из Притеречья?- Спросил его Ибрагим, когда они вышли со двора.
- Я правильно понял Хамзата?-
- Да, из Притеречья.- Сухо ответил Сулим. Его всегда раздражало, когда люди, в такой маленькой республике начинали выяснять кто из какого региона или района родом. С приходом к власти Дудаева разговоры о том кто, из какого села или района, плоскости или гор, стали повсеместным явлением. Сулим, совершенно искренне считал это деление среди людей одной нации, культуры и религии по месту происхождения, по тэйпам* и вирдам*, целенаправленной попыткой раскола общества. Еще его удивляло то, что большинство чеченцев относились к этим выяснениям как к само собой разумеющемуся. По всей видимости, его новый знакомый был из их числа.
- А ты, из какого села? - Сулим, назвал село и сразу же добавил, что ни он, ни его родители там никогда не жили. Только изредка приезжали или на похороны родственника или на чью-нибудь свадьбу.
- Городские значить. - Заключил Ибрагим. - Город есть город, а хоронить тебя повезут в село, откуда твои предки вышли. Плохо, что ты в свое село редко приезжаешь. Плохо это, корни свои всегда нужно искать и находить. Чаще приезжал бы я бы тебя запомнил, я ведь тоже из этого села и с твоим двоюродным дядей Усманом в школе за одной партой сидел и отца твоего хорошо знаю. Вон, ты значить чей. Я тебя только пацаненком помню. Вырос ты. - Сулим, вежливо сделал вид, что обрадован встречей с односельчанином. К счастью они уже подошли к машине, где их ждали кабардинцы и стали говорить о деле.
Рации были новенькие, как будто только с заводского конвейера. Как горделиво заметил один из кабардинцев рации последнего образца, они еще в войска не поступили. Но сегодня за хорошие деньги военные и мать родную продадут. Внешним осмотром, Сулим, остался доволен.
- А теперь надо проверить в работе. Я вывезу одну на пост, а вы пока маточную здесь установите. Посмотрим, как они.- Он посмотрел на Ибрагима. Ибрагим посмотрел на кабардинцев. Двое кабардинцев о чем-то оживленно начали переговариваться на своем языке. Третий, смуглый, сухощавый мужчина, примерно одного с Сулимом возраста, с азиатскими чертами лица, с интересом оглядывался по сторонам. Кажется, он не понимает, о чем они говорят, подумал Сулим. Переговорив меж собой, кабардинцы подошли к Ибрагиму и отвели его в сторону. Ибрагим выслушал их набычив голову, потом пожал плечами и обратился к смуглому.
- Олег, можешь пару дней тут побыть? Помог бы ребятам с этим хозяйством разобраться. А через два дня я за тобой приеду. Как ты на это смотришь?
- Да не вопрос, с удовольствием останусь, если хозяева не возражают.- Ибрагим что-то пробурчал и отвел в сторону Сулима.
- Сулим, у меня в Питере есть старый, еще с тех времен, друг. Теперь он мой компаньон, вместе крутимся. Этот парень, его младший брат. Мой друг попросил меня спрятать его здесь на пару месяцев. Что-то у них там случилось, что он даже за границу не рискнул его послать. Говорит, что сюда за ним ни одна собака не сунется. Я за него отвечаю, сам понимаешь. У кабардинцев своя проблема. У них через пару часов смена на посту, через который они должны выехать обратно к себе. С этой сменой они договорились, проверять их не будут. До поста я за них отвечаю, поэтому должен с ними ехать. А время как раз только доехать. Вот такие дела, а за рации не волнуйся, Олег их тебе и соберет и разберет если надо. Только смотри за ним, я тебя очень прошу, не отпускай его от себя ни на шаг. Договорились? А я, завтра или послезавтра, человека сюда пришлю, чтобы он его вывез ко мне. -
Они погрузили оружие в машину кабардинцев, Ибрагим сел за руль и на прощание еще раз крикнув Сулиму, чтобы он смотрел за парнем, выехал на улицу.
Проводив взглядом машину, Сулим, повернулся к Олегу.
- Так, что, Олег, будем работать?- Олег весело прищурился.
- А куда мы денемся! Нам татарам все равно, что делать, лишь бы отдыхать почаще. -
- Так ты татарин? -
Олег засмеялся.
- Да нет. Русский я, это просто поговорка у нас в училище была такая. Мать у меня узбечка. Отец в свое время в Фергане ее нашел, а я в мать пошел. Потому и внешность такая, нерусская.- Олег снова засмеялся. Сулим, улыбнувшись, подумал, что парень обладает очень общительным характером и как он мог попасть в передрягу, и, видимо, очень серьезную, раз его из Питера отправили скрываться в Чечню, зная, какая здесь ситуация, не совсем понятно.
- А где вы хотите рацию ставить, здесь или где-нибудь в другом месте?- Сулим, озадаченно оглянулся. Об этом они с Хамзатом как-то не подумали.
- Может быть там?- Он показал на сарай временно занятый ими под казарму. Олег пожал плечами.
- Вам, конечно виднее, но, желательно держать рацию там, где к ней имеет доступ только один или два человека. Все-таки, связь есть связь. Впрочем, если вы хотите...-
- Нет, нет.- Сулим, перебил его. - Давай так сделаем, где бы ты сам поставил рацию? Выбирай место.-
- Только здесь во дворе или можно в другом месте? - Уточнил Олег. Сулим задумался.
- Желательно Олег чтобы она была здесь, как говорится под боком.-
- Хорошо.- Олег, оглядев двор, пожал плечами и вновь посмотрел на сарай казарму.
- Там сенник есть?- Сулим задумался.
- Балочные перекрытия нормальные, можно доски настелить. А лучше давай зайдем и посмотрим.- Они зашли в сарай. Несколько отдыхающих бойцов с веселым любопытством оглядели незнакомца. Ребята обрадовались возможности позубоскалить.
- Сулим, нам на помощь узбека привел!-
- Къентий*, теперь на обед каждый день плов будем кушать! Сулим, чайханщика нашел!- Сулим, со строгим видом посмотрел на развеселившихся парней и пообещал.
- Если вам нечем заняться, я вам найду работу.- Олег, задрав голову, осматривал балочные перекрытия, нисколько не пытаясь скрыть легкую улыбку. Сулим, с досадой подумал, что он, скорее всего, догадался, о чем говорили бойцы, ведь слова узбек, плов и чайханщик, они произносили на русском языке.
- Я думаю, что мы можем здесь оборудовать радиорубку.- Сказал Олег.
- Балки прочные выдержат. А антенну можно на крыше растянуть.- Услышав про радиорубку, бойцы подошли поближе.
- Сулим, а что у нас рации будут?-
- Будут. Только будут у тех, кто рот может на замке держать.- Сердито отрезал Сулим. На выходе Олег увидел небрежно сваленный в угол крупнокалиберный пулемет.
- А, что это у вас такой красавец ржавеет?-
Сулим поморщился.
- Месяц назад с дудаевского БТР-а сняли, обрадовались, а он не стреляет. Один выстрел сделает, потом клинит и через час еще один. Так и валяется здесь. Никто не знает в чем причина.-
- А посмотреть можно?- И не дожидаясь ответа, Олег опустился на корточки и подтянул пулемет поближе к выходу на свет.
Именно в этот момент его авторитет в глазах чеченских парней из отряда Хамзата поднялся на недосягаемую высоту и будет находиться на этих сверкающих вершинах до тех пор, пока жив будет хоть один из тех, кто своими глазами видел как этот незнакомый, похожий на азиата, русский разобрал затвор пулемета так четко и быстро, будто он занимался этим с самого детства. Столпившись вокруг, они заворожено смотрели как он, взяв в руки заковыристую деталь затвора, вытирает ее тряпкой, ставит на место, передвигает по пазам, слушает, опять вынимает, осматривает. Сулим, вынужден был растолкать сгрудившихся вокруг сидящего на корточках Олега бойцов.
- Расступитесь немного, весь свет загородили ничего же не видно!-
Олег поднял голову и весело улыбнулся.
- Вскрытие показало, что пациент спал!- Все засмеялись.
- Надфиль найдется? - После недолгих поисков надфиль нашелся. Теперь Олег скреб напильником по детали, потом опять вставлял ее пазы, двигал, пальцами прислушиваясь к ее ходу и, наконец, так же быстро и ловко собрал затвор пулемета.
- Ну вот, теперь он будет молотить. Только, длинными очередями не работайте и все будет нормально. Можете испытать.- Сулим, распорядился, чтобы смена, выезжающая на самый дальний пост, захватила с собой одну из привезенных сегодня переносных раций и пулемет. И то и другое надо было опробовать. Олег объяснил выезжающим на смену как пользоваться рацией, а сам вместе с Сулимом, пошел подключить стационарный передатчик.
Пока они возились с передатчиком, незаметно стемнело.
- Ассаламу алейкум!- Раздался за спиной голос Хамзата. Олег принял приветствие как настоящий чеченец.
- Ва алейкум салам!- Хамзат одобрительно посмотрел на незнакомца и протянул руку.
- Меня зовут Хамзат.- Олег пожал руку и в свою очередь назвался. Хамзат обошел со всех сторон, стоящий на столе передатчик и довольно кивнув, заметил.
- А мне говорят, что у нас в гостях человек, который пулеметы только так ремонтирует, а он оказывается и в радио разбирается.- Олег выпрямился.
- Хамзат, я приношу свои соболезнования в связи с постигшим вас горем.- Что-то дрогнуло в лице Хамзата когда он посмотрел на Олега.
- Спасибо Олег, спасибо. Все мы в этом мире смертны. Рано или поздно....- Он еще раз обошел стол и спросил у Сулима.
- Сулим, хочешь, я отгадаю, сколько раз ты сегодня гостю кушать предлагал?- И не дожидаясь его ответа, обратился к Олегу.
- Ты, дорогой гость, на него не обижайся. Он когда чем-нибудь занят, забывает, что у него и у других есть желудки, которые иногда надо едой заполнять. Пойдемте, там женщины кушать приготовили. Покушаем, поговорим...-
Ужинали сидя на маленьких скамеечках за круглым столом на невысоких ножках. Пока женщины раскладывали тарелки, Хамзат с интересом спросил у Олега, где он научился так ловко обращаться с пулеметом. Олег, не поднимая глаз, ответил, что два года армейской службы у него прошли в обнимку с этим пулеметом, поэтому он так хорошо знает все его недостатки. Темнит наш гость, подумал Сулим, и, мельком взглянув на Хамзата, понял, что и он такого же мнения. Хамзату понравилось, что, Олег, отвечая на его вопрос, не смотрел ему в глаза и тем самым дал понять, что по каким-то причинам, он не может говорить правду и просит принять его слова как дань элементарной вежливости по отношении к собеседнику.
Когда женщины, накрыв стол, вышли из комнаты, Хамзат развел руками.
- К сожалению, дорогой гость, мы не можем отметить нашу встречу и знакомство, как полагается. Сами понимаете, дела тут такие...- Олег улыбнулся.
- Если вы имеете в виду выпивку, то я вообще не пью. Тут видимо моя азиатская половина по матери сказывается.-
Они едва успели приступить к ужину, как в комнату ворвался запыхавшийся, обвешанный оружием боец.
- Хамзат, сейчас передали, на девятом посту бой идет!- Девятый пост был самой дальней точкой в районе контролируемым отрядом Хамзата. Как раз туда, час назад Сулим, отправил смену, велев им прихватить с собой рацию и отремонтированный Олегом пулемет. Хамзат неторопливо дожевал и проглотил кусочек мяса, прежде чем встать с места. Глядя на него, встали из-за стола, Сулим и Олег. Хамзат покачал головой.
- Сулим, ты останешься с нашим гостем. Я поеду, посмотрю что там и как. Олег, ты уж извини, что так получается. Покушай, отдохни, я скоро приеду. Сулим, ты знаешь, что делать.- С этими словами он вышел во двор. Сулим, попросив Олега минуту подождать, вышел следом за ним. Две пятерки бойцов уже сидели в машинах, нетерпеливо поглядывая на Хамзата. Перед тем как сесть в машину и дать команду на отправление Хамзат как-то неожиданно засмеялся и похлопал Сулима по плечу.
- Вот, что значить, брат Кондрат связь иметь. А то сидели бы здесь и ничего не знали. И эти сволочи о том, что она у нас уже появилась, тоже не знают! Поэтому и напали.- Проводив машины и отдав оставшимся на базе людям необходимые распоряжения, Сулим, вернулся к Олегу. Памятуя о законах гостеприимства, Сулим, мужественно попытался изобразить аппетит и наладить застольную беседу, в то время как все мысли были там, на девятом посту, куда отправился Хамзат, а каждый кусок приходилось насильно заталкивать в горло. Олег его выручил.
- Сулим, давай, пойдем к рации. Кушать нам все равно не хочется, что здесь зря сидеть.- Сулим, сделал слабую попытку остаться в образе чеченского гостеприимства.
- Может, хоть чай выпьем. Кофе есть, растворимое правда...- Но Олег уже встал из-за стола.
- Да нет, Сулим, спасибо. Потом, как-нибудь. -
В комнате жилого дома, где они временно развернули рацию, их встретили несколько молодых ребят, внимательно вслушивающихся в то, что передавал включенный на громкую связь динамик. Когда Сулим и Олег вошли в комнату, все встали.
- Что там передают?- Отрывисто, спросил Сулим, у того, кто держал в руках микрофон.
- Только что говорил. Передали, что Хамзат уже подъехал, а дударики побежали. Один БТР, у них, наши сожгли.-
- Убитых, раненных...ничего не передали?-
- Нет, ничего не сказали. Они скоро опять на связь выйдут. Еще сказали, чтобы я передал вам, что пулемет работает как часы.- Все с уважением посмотрели на Олега. Сулим подумал, что только Хамзат мог в такой обстановке вспомнить о том, что надо похвалить человека за хорошую работу.
- Хорошо. А теперь отдыхайте. Предупредите всех, что с территории базы ни одного шагу.- Бойцы, подхватив оружие, пошли к выходу. Сулим, попросил одного из них принести им кофе. Когда принесли кофе и они остались вдвоем, Олег спросил.
- Часто у вас такое бывает?- Сулим, отхлебнув горячий кофе, поморщился.
- Опять сахар сэкономили. В последнее время частенько они нарываются. Может сахар принести? Они его, по-моему, вообще забыли сюда положить. -
- Не надо, я крепкий люблю. Сулим, извини, пожалуйста, за такой вопрос, но почему вы с Дудаевым воюете? Все-таки, свобода, независимость, суверенитет и прочие хорошие вещи генерал вашему народу обещает, а вы - против. Непонятно. В своих же стреляете.-
- Да, что тут непонятного. В истории слишком много фактов когда такие, как у нас, дела прикрывались высокими, так сказать, пернатыми выражениями. У нас республика очень маленькая, друг друга, все, если не по имени, то на лицо знают. Вот мы и видим, кто вокруг этого соловья, в генеральской фуражке, кучкуется. Шантрапа уголовная. Большинству из них нужна независимость не от России, где они разными путями приличные капиталы сколотили, а от российской прокуратуры, которая их разыскивает, и что - я должен теперь из-за них с Россией воевать? А к этому все идет. - Он прислушался к треску в динамике и опять продолжил.
- Я сейчас свободен на одной восьмой земной суши, у меня в этой стране тысячи возможностей, а мне предлагают запереться на крошечной территории именуемой республикой, из которой мы как народ уже давно выросли и поедать друг друга от безземелья, и оттого, что здесь просто нечего всем нам делать. И все это, чтобы генерал мог единолично распродать нашу нефть и укатить в какую-нибудь теплую страну. Да и вопросы, которые всего народа касаются надо с этим народом обсуждать, а не с теми, кто тебе в рот заглядывает, и крошки с твоего стола сгребает. Вот в принципе так обстоят дела в наших взаимоотношениях со славным генералом Дудаевым, которого мы иногда зовем Жориком, иногда Дудиком.- Он с беспокойством посмотрел на молчащую рацию.
- Олег, с ней все нормально?-
- Не волнуйся. Просто на связь никто не выходит. А у тебя образование, какое?-
- Историк я. После института пять лет в калужской области работал. Когда Союз развалили, родители домой вытащили, а теперь сами жалеют, что там меня не оставили. Да, что он молчит! Самому его вызвать, что ли?- В это время в динамике раздался щелчок и послышался голос Хамзата.
- Центральный, как слышите, прием.- Сулим, торопливо схватился за микрофон, Олег жестом показал ему, что при передаче надо нажать кнопку на ручке микрофона.
- Слышу отлично! Что там у вас?-
- Возвращаемся. У вас все по-прежнему?-
- Да, все нормально. Ждем.- Положив на стол микрофон, Сулим, прошелся по комнате.
- Что-то там не то.-
- А что такое, потери?-
Сулим, пожал плечами.
- Не знаю. Не знаю, но голос его мне не понравился. Дай бог, чтобы я ошибался.-
Предчувствие не обмануло Сулима. В кузове УАЗ-а на котором Хамзат поехал с подкреплением на девятый пост на базу привезли два трупа и одного, к счастью, легко раненного, выгрузили в больнице.
Оказывается взбешенные потерей грузовика с оружием, в штабе Дудаева решили, не дожидаясь окончания траура по погибшим, как это они практиковали ранее, незамедлительно взять реванш. Уничтожение самого дальнего поста должно было стать первым шагом в деле окончательного разгрома группировки Хамзата, после чего, обезопасив тыл, генерал Дудаев планировал приступить к уничтожению основного очага оппозиции своему режиму в Притеречье*.
На девятый пост навалились основательно. До полусотни членов так называемой национальной гвардии при поддержке трех бронемашин окружили пост с пятью бойцами Хамзата и ультимативно предложили им сдать оружие и разойтись по домам. В ответ на ультиматум пятерка постовых послала генерала и его воинство по известному адресу и заняла круговую оборону.
В первые минуты боя дудаевцы действовали нагло и напористо. Но когда один из оборонявшихся удачно прополз по старой канаве во фланг наступающим и "Мухой" сжег БМП противника, пыл наступающих заметно снизился. Стрелок из гранатомета стал первой потерей пятерки. Второго снял снайпер, когда он приподнялся чтобы бросить гранату. В самый критический, для оборонявшихся, момент, подоспела помощь в виде пятерки бойцов, с рацией и крупнокалиберным пулеметом, посланная им на смену Сулимом. Передав на базу, что идет бой, бойцы рассредоточились и открыли огонь, выручая окруженных товарищей. Прибывшее подкрепление, грохот тяжелого пулемета, чьи выстрелы легко прошивают боковую броню БТР-ов, заставили дудаевцев чаще прижиматься к земле, а когда на пост прибыл Хамзат с десятком бойцов они, забрав с собой убитых и раненных, поспешно отошли в сторону Грозного.
- Так, что, можно сказать, когда я туда приехал, уже все кончилось.- Подытожил свой короткий рассказ Хамзат и, помассировав лицо, по которому он так и не успел пройтись бритвой, добавил.
- Убиты Гараев Селим и Дикаев Ваха.- Сулим, горестно покачал головой.
- Убили, значить Пушкина. А у Вахи три девочки осталось.-
- Четыре. Месяц назад у него еще одна родилась. А Пушкин наш БМП и подбил... Вот, что значить связь иметь, помнишь, Сулим, сколько мы о ней говорили?- Хамзат ласково огладил матово блестящую черным лаком крышку передатчика.
- Ты решил, кто у нас радистом будет?-
- Я думал Пушкина на это дело настроить, теперь другого придется подобрать.- Хамзат легко поднялся на ноги, вопреки всему происшедшему в лице у него не было никаких признаков уныния, скорее даже он был немного возбужден.
- Подбирай, только, побыстрее. Эти твари нам спокойно жить не дадут. Сегодня мы у них человек десять, с теми, кто был в БМП, уложили. Так, что нахрапом не пойдут больше, но ответить постараются. А теперь давайте спать. Завтра на тэзетах надо быть.-
Когда они пересекали двор Олег тихо, так чтобы не услышал впереди идущий Хамзат, спросил.
- Сулим, а Пушкиным вы этого парня, погибшего, почему назвали?-
- Стихи писал. А так его Селим звали.- Так же тихо ответил Сулим. - Хорошие стихи. Очень этого стеснялся, скрывал от всех, да тут разве, что укроется, вот и прозвали его ребята так-
- А стихи на вашем языке писал?-
- Да нет, я же говорю - Пушкин, на русском писал. Если бы на чеченском, то, наверное, по другому бы прозвали. Это они умеют. А стихи хорошие. Мне он иногда давал читать.-
Когда они легли на сено, застеленное старым паласом, Сулим, вспомнил, что за весь день он ни разу не подумал о тех, кто остался дома. Уже погружаясь в омут сна, он решил, что после того как пройдут траурные мероприятия по погибшим в сегодняшнем бою, ему надо будет хоть на день попасть домой.
На следующий день, оставив Олега на базе, где он обучал одного из бойцов азам работы с радиопередатчиком, Сулим, весь день ездил по постам, развозя дополнительный боекомплект и заставляя постовых отрывать окопы и оборудовать новые огневые позиции. После вчерашнего случая, обычно всеми способами отлынивающие от таких работ, ребята за лопаты брались охотно, и уговаривать никого не приходилось.
На базу, Сулим, вернулся, когда сумерки, синими тенями, стали укрывать лес на склонах гор, заснеженные вершины которых еще продолжали светиться в отраженных лучах скрывшегося за горизонтом солнца. Олег ждал его на заднем дворе дома, сидя на маленькой скамеечке и любуясь розовыми вершинами гор.
- Красиво у вас здесь.- Сказал он, вставая ему навстречу. - Никакие Альпы не сравнятся с этими горами.-
- Это так.- Сулим и сам, залюбовался горами. - Вот кончится все это, приезжай. Возьмем палатку и на неделю, такие места покажу... А знаешь, какая вода там в родниках?- Вздохнув, Сулим, раздраженно махнул рукой.
- А, только зря расстраиваться! Ты ужинал? У меня весь день, кроме чашки чая утром, крошки во рту не было. Пойдем, покушаем. Хамзата не видел?-
- Пару раз сегодня встречались и все. Он, по-моему, весь день, встречал и провожал людей пришедших с соболезнованиями. А, кстати, у него своя семья есть или он не женат до сих пор? Я так понял, что у него здесь нет ни жены, ни детей.-
- Семья есть. Жена и двое сыновей, четырех и, по-моему, семи лет. Мать увезла их с собой в Астрахань к своим родителям. Они там лет уже двадцать чабануют. Баба немного с приветом, никак не могла ужиться с сестрой Хамзата. Он с ней разводиться хотел, но Аминат запретила. Говорит, если дети есть надо терпеть. Да в нашей ситуации и хорошо, что они вдали от республики находятся. К сожалению, наши друзья благородством манер не отличаются, бьют по самому слабому и больному. Были случаи, когда семьи наших людей захватывали в заложники.-
- А твоя семья где?-
- В Грозном.- Сейчас она искупала дочь и расчесывает ей волосы и при этом обязательно должна рассказывать сказку, про Машеньку и трех медведей. Иначе, будет скандал на весь дом, и спать, ни за что, не ляжет. Сулим, непроизвольно улыбнулся, словно стоял в соседней комнате и смотрел, как в ванной жена расчесывает дочери волосы и в десятый раз терпеливо объясняет, что сказали Машеньке медведь - папа, медведица - мама и медвежонок Мишка и как они все дружно ели кашу и всю ее съели и попросили еще добавки.
- Не опасно их там оставлять?-
- Что? Ах, да! Опасно, говоришь? Там, рядом, по соседству, мои, и ее родственники живут, друзья. В случае чего помогут, но надо будет вывезти их из города. Не хочется, чтобы из-за моей семьи у людей проблемы возникли.-
- А семья большая?-
- Да нет. Родители, сестра, она замужем, жена и дочь. Вот и все.-
- Маловато будет. У вас же большие семьи я смотрю. А тут один ребенок.-
- Издержки образования. Но, что там в наши годы, наверстаем.- Сулим засмеялся.
- У тебя как, на этом фронте?-
- Свободен я в этом плане. Как говорится, не сковали еще тот хомут на мою шею. Ты говорил, что этот парень, Пушкин, стихи писал. Можно было бы посмотреть.-
Сулим, согласно кивнул головой.
- Если его вещи не увезли, то почему бы и нет. А ты, что, филолог?-
- Бог миловал. Я этих филологов с первого класса обыкновенной средней школы невзлюбил. Просто интересно посмотреть, если конечно я каких-то традиций ваших не нарушаю.-
- Да какие там традиции? Поужинаем и пойдем, посмотрим, здесь его вещи или нет. Что-то Хамзата не видно. Солнце давно зашло, должен был бы уже здесь быть.-
В это самое время Хамзат сидел рядом с лежащей на кровати сестрой и держал ее руку. Аминат тяжело дышала, на пергаментно-бледном покрытом испариной виске медленно вздувалась и опадала тонкая синяя нитка вены. Хамзат, иногда бережно оттирал взмокшее лицо сестры влажной марлевой салфеткой. Аминат стало плохо еще вчера, когда она узнала о смерти еще двоих из отряда ее брата, но, превозмогая свое состояние, она почти до самого вечера последнего, третьего дня тэзета принимала соболезнования. Час назад она попросила отвести ее в свою комнату, сказав, что уже не может стоять на ногах, и все это время лежала в забытье, и все это время рядом с ней держа ее за руку, сидел Хамзат.
Когда он отвернулся от нее, чтобы смочить салфетку в чашке с холодной водой, тонкие, потемневшие веки Аминат вздрогнули, и она открыла глаза.
- Давно я здесь лежу?- Спросила она чуть слышным, шепчущим голосом.
- Нет. Недавно. Как ты себя чувствуешь?-
- Хорошо. Сейчас хорошо.- Она некоторое время полежала с закрытыми глазами, за это время он успел промокнуть ее лицо. Слабая улыбка тронула ее посеревшие губы.
- Надо было отругать наших ушедших родителей.-
- Почему это?-
- Потому, что не сделали тебе в свое время брата, а мне сестру.- Хамзат засмеялся.
- Зато они оставили мне сестру, которая одна семь братьев и семь сестер заменяет.- Аминат вздохнув, легонько дотронулась ладонью до руки брата.
- Там во дворе из женщин никого нет, что ли, почему ты один здесь сидишь? Иди, позови кого-нибудь, а сам ступай. Ступай, у тебя дел много, тебя люди ждут.-
Выйдя из комнаты сестры Хамзат, прошел к казарме, где встретил, уже вернувшихся с ужина, Сулима и Олега. Расспросив Сулима, о проделанной за этот день работе Хамзат, предложил посидеть у телевизора. Ему было интересно узнать, как трактуют последние события в республике официальный Грозный. Все трое прошли в ближайший соседский двор. Конечно, телевизор был и в доме Аминат и в казарме, но по традиции во время поминок считалось неприличным включать радио или телевизор.
Уже когда они выходили на улицу, Сулим, вспомнил о просьбе Олега и, сказав, что скоро к ним присоединится, повернул обратно. Рюкзак Пушкина оказался на месте и в боковом его кармане, лежала толстая тетрадь, в которую Гараев Селим, он же Пушкин, записывал свои стихи. Со странным чувством он перелистал страницы.
Только вчера, вернее позавчера эта тетрадь была в руках у сероглазого, смущенно улыбающегося юноши. А теперь его нет, и уже никогда не будет. Вещи переживают своих хозяев и оставшиеся вещи беспристрастно говорят об ушедших красноречивее, чем сами они могли бы о себе сказать. Селим - Пушкин был девятым из тех, кого он хорошо знал и кого он, вот так, потерял за этот год с небольшим. Положив рюкзак на место, он взял тетрадь и пошел к выходу.
Интересно, а что из вещей останется после меня, когда это случится со мной и кто-то другой, будет, вот как я сейчас, их ворошить. Скорее всего, останутся только автомат и патроны. Но эта мысль просто мелькнула в голове и исчезла. За это время он научился не думать о неизбежном. Как и большинство чеченцев, не будучи особо упертым, в религии, он исповедовал принцип предопределенности событий, то есть был обыкновенным фаталистом. Как и те, кто жил и воевал рядом с ним.
Так ему было легче. Слишком много вопросов, поиски ответа на которые, уводили так далеко, что опускались руки, вставали перед ним, пока он не решился взять в руки оружие. А решение воевать, принятое осознанно и обдуманно как единственное средство дать отпор тем, кто без его согласия и воли, решил определять настоящее и будущее его самого, его семьи и народа. Народа, который всегда ассоциировался у него с теми, кто стоял рядом с ним, снимало с его плеч груз сомнений и оставляло перед ним один единственный путь - победить или умереть. Сулим, иногда посмеивался над собой, глядя, как просто становятся на этот путь его товарищи. Он-то знал, каких трудов ему это стоило. От многих знаний - многия печали, эти строки в последнее время часто приходили ему на память.
Отдав тетрадь скучаюшему у телевизора, выступавшие говорили только на чеченском языке, Олегу, Сулим, присоединился к Хамзату сосредоточенно внимавшему тому, что неслось с экрана. Первым выступал генерал Дудаев. Гневно, как-то очень по-кошачьи, подергивая двумя тонкими стрелками усов, генерал говорил взахлеб. Начав с вековечной, героической борьбы чеченского народа против вероломной русской агрессии, он неожиданно стал хвалить Ельцина, назвав его выдающимся представителем лучшей части русского народа. И тут же, сделав обратный разворот, обозвал, того же Ельцина, жирной размазней не способной контролировать свое окружение, вмешивающееся во внутренние дела суверенной республики Ичкерии*. Хамзат и Сулим, весело переглянулись.
Генерал хрустел пальцами, сжимал кулаки, стучал по столу, когда говорил о предателях чеченского народа, продавшихся извечным врагам своего народа за тридцать серебряников и о каре, которой понесут они, и не только они сами, но и весь род их до седьмого колена. Свита, сидящая за одним столом с генералом согласно кивала папахами.
Кара была неминуемой, коль скоро, по словам генерала, отщепенцев, подло убивших вчера лучших сыновей чеченского народа, проклинают все чеченцы. И не только чеченцы, весь Кавказ, с надеждой на свое освобождение взирающий на Ичкерию, весь исламский мир! Генерала понесло в рассуждениях о глобальном противостоянии Ислама и Запада, о необходимости помощи балканским мусульманам в их борьбе против геноцида, о третьей мировой войне, которая должна начаться с победной русско-кавказской, о продаже ледниковой воды в арабские страны и так далее.
Сулим, с трудом подавив зевок, спросил у Хамзата, что он планирует на завтра. Хамзат задумался над ответом, но в это время генерал совершив очередной кульбит, вернулся с мировых высот в республику и заговорил о Притеречье. Дудаев пообещал, что в самом скором времени этот рассадник преступности и измены будет искоренен, а в назидание всем потомкам терцев пообещал стереть с лица земли пару сел продажных изменников.
Хамзат ухмыльнулся.
- Вот тебе и работа на завтра, Сулим. Сегодня приезжал человек, говорил, что они собирают на завтра всех, кто может в руках ружье держать. Он думал, что они против нас будут выступать, но, наверное, пойдут на Притеречье. Генерал знает, что если он Притеречье захватит, мы здесь долго не удержимся. После вчерашнего случая планы у них, видимо, изменились. Вот где связь нужна, брат Кондрат!-
- У нас же есть связь.- Удивился Сулим.
- У нас то она есть, чтобы здесь друг с другом связываться, а нужна еще такая, чтобы могли со штабом твоих земляков в любую минуту связаться. Олег, есть такие рации, чтобы мы могли в любое время, допустим с Ибрагимом, поговорить о шашлыке на берегу Терека?- Олег оторвался от чтения тетради Пушкина.
- Есть, конечно и такие. Есть и такая связь, что, сидя здесь, можешь узнать какая погода в Лондоне, спутниковый телефон эта штука называется.-
- И сколько такая штука стоить будет? Приблизительно, хотя бы.- Олег задумался.
- Точно сказать не могу, но нижняя планка в пределах 50 тысяч долларов.-
- Н-да.- Хамзат подмигнул Сулиму.- Видишь, какие оказывается, цифры в мире гуляют. 50 тысяч долларов!- Он со значением поднял палец. - Не рублей наших, а долларов. Это тебе, брат Кондрат, не халам-балам. И это только для того чтобы прицениться! Да весь наш отряд со всеми патронами продать и то таких денег не соберем. Ты Олег больше таких цифр не называй, пожалуйста, одно расстройство их слышать. А других, по нашим возможностям, нет?- Олег засмеялся.
- Всякие есть, но это надо смотреть, выбирать. В теме надо быть. Не могу сейчас ничего определенного сказать.-
- Ну и ладно. Жили мы без связи с Притеречьем до сих пор и дальше проживем как-нибудь. Сулим, возьмешь завтра свою пятерку и пятерку Ризвана и поедешь в Притеречье. Три "Мухи", дополнительно, захватите. Если не понадобятся, привезете обратно. Там то они и так, не бедно должны жить, но, кто его знает и пулемет, который Олег починил, с собой возьмите. Скорее всего, что наши друзья действительно туда сунутся. А теперь давайте спать, вымотался я за эти дни как собака.-
Попрощавшись с хозяином дома, они вышли во двор. Порыв легкого прохладного ветерка с гор тронул листву высоких тополей и они затрепетали, серебристыми бликами отражая свет убывающей луны.
Когда ночью к ее кроватке подлетает комар, дочь, еще не проснувшись, начинает плакать. А здесь в предгорье комаров никогда не бывает, может быть, сюда их перевезти. Голос Олега перебил его мысли.
- Послушайте. Я скоро уеду домой, мог бы я, на время, эту тетрадь с собой захватить? Потом я доставлю ее обратно, передам Ибрагиму, а он вам. Как вы на это смотрите?-
Хамзат и Сулим переглянулись.
- Можно, конечно. Мы объясним его родным.... Только скажи, зачем она тебе?-
- Хочу опубликовать. Я в этих делах не силен, но есть у меня друг, тоже поэт, книжки свои издает. Думаю, что получится. Главное, что стихи, насколько я в этом понимаю, толково написаны, он раньше нигде не публиковался?-
- Он говорил, что года три назад у нас в республиканской молодежной газете была опубликована подборка его стихов.- Сулим задумался. - По-моему эта газета у него дома хранится. Она тоже тебе нужна?-
- Нет, не нужна. Я просто спросил, так сказать, себя проверял. Стихи написаны профессионально, если их в газете публиковали. Думаю, что получится издать. А фотография его есть у вас? - Хамзат махнул рукой.
- Да ладно, Олег! Кто в наше время стихи будет покупать, читать, тем более, если они чеченцем написаны? Ты, что, не знаешь, как о нас в ваших газетах пишут? Все мы тут убийцы, авизовщики, бандиты. Один только Дудаев у нас генерал... Сулим, как его назвали, каким генералом?-
- Генерал Свобода.- Подсказал Сулим.
- Вот, вот. Генерал Свобода!- Хамзат сплюнул. Олег хлопнул его по плечу и засмеялся.
- Хамзат, у нас же свобода слова, у нас демократия. Я пишу, что хочу, а ты, плюешься, как можешь. Вот мы оба и при деле. Ты, что против демократии?- Остановившись у входа в сарай-казарму Хамзат, произнес короткий, но очень эмоциональный спич по поводу российской демократии и российских демократов после которого стало ясно, что мнение Хамзата. о происходящем в стране за последние годы, решительно не совпадает с установками демократической общественности России.
- А фотографию я тебе дам. Только мы там втроем снимались. Аминат, я и Пушкин. -
На следующий день, Сулим, с бойцами сразу же после завтрака выехал в Притеречье. В Знаменской, районном центре Надтеречного района, где располагался штаб оппозиции, ему выдали сопровождающего и они выехали к поселку Первомайский, в котором происходила концентрация дудаевцев, собранных для карательного похода в Притеречье.
Основанный в тридцатых годах как колхоз, поселок Первомайский, со временем стал северной окраиной разросшейся столицы республики. Серая лента узкого, разбитого шоссе вытекала из Первомайского и упиралась в южный склон Терского хребта, за которым, до самого Терека, раскинулась ровная как стол степь, на которой были разбросаны села, не признававшие власти Дудаева.
Задачей генерала было прорвать тонкую нить обороны, занятой по Терскому хребту вооруженными отрядами оппозиции, на помощь которым пришли ополченцы из близлежащих сел и подтянулись отряды, посланные в помощь Притеречью из других районов республики, такие как отряд Сулима. Если бы генералу удалось сломить оборону на хребте и выйти на равнину, то, учитывая его превосходство в бронетехнике и артиллерии, которых у оппозиции просто не существовало, можно было считать генерала победителем и оппозицию разгромленной. Этот расклад знали обе стороны и потому к бою готовились серьезно.
Ополченцы рыли на вершинах Терского хребта окопы, а Дудаев подтягивал в Первомайское бронетехнику и все свое воинство, усиленное работниками райотделов МВД из Грозного и других районов республики. За исключением, естественно, милиционеров Надтеречного района, которые окапывались в одном ряду с ополченцами.
Руководил отрядами оппозиции сухощавый, лет пятидесяти мужчина, бывший полковник милиции. Подошедшему, для представления, Сулиму, он обрадовано пожал руку.
- Меня зовут Анзор. Как хорошо, что вы приехали вот так, в полной боевой, а то сам видишь - людей до черта, а оружия кот наплакал. Как будто у меня здесь оружейный магазин - дай автомат, гранаты, дай патроны! А то, что вы с гранатометами приехали, так это вообще молодцы! Хамзату от меня привет передашь и благодарность. Смотри!- Он отвел его в сторону и стал объяснять свою диспозицию.
- Давай мы твоего пулеметчика, вон на той горке укроем. Броня там не поднимется, а пехоту они послать могут, чтобы рассечь нас, как ты думаешь? А гранатометчиков твоих разместим на левом фланге. Там они, скорее всего, попробуют броней пробиться, как ты думаешь?- Сулим, согласился с доводами Анзора и, отослав пулеметчика с тяжелым пулеметом, который они все стали звать пулеметом Олега и двумя автоматчиками на правый фланг, сам стал окапываться на левом крыле обороны.
В этот день генерал Дудаев испытал сильнейшее разочарование в чеченском народе, который, как ему мнилось, и как ему услужливо доносили ближайшие советники, из штанов готов был выпрыгнуть, только для того, чтобы пойти и умереть там, где этого хотелось генералу. Человек, посланный им в Шалинский танковый полк, с приказом о выступлении, вернулся с покрасневшей от пощечины щекой и обескуражено передал заявление танкистов, что они плевать хотели на приказы, по которым они должны воевать против своего народа. Собранные с райотделов милиционеры роптали и категорически отказывались идти в атаку. Лояльность генералу высказали только его гвардейцы и так называемый Галанчожский* полк.
