Okopka.ru: Мартагов Руслан Магомедович. Пистолет

ПИСТОЛЕТ

В последний год водители дальнобойщики вообще перестали получать заказы на рейсы и оставшиеся без работы шофера, бесцельно бродили по гаражу, при любой возможности, с готовностью принимаясь обсуждать последние политические новости. Новости, были, как правило, почерпнутые из газет или телевизионных передач. Другие же, впрок, спасаясь от томительного безделья и в надежде, что скоро вся эта смута закончится, и жизнь опять наладится, ремонтировали коробки передач, перебирали двигатели, чтобы в любой момент выехать на трассу. Готовили машины с таким рвением будто бы на глазах разваливающаяся страна, даже внутри себя огородившаяся, область от области, бетонными блоками таможенных постов, вдруг очнется, в Кремле схватятся за голову, и они вновь заколесят с грузами по ее просторам. Тем более, что скоро начинался сезон вывоза из республики помидоров, а там уже и арбузы поспевали в астраханских и калмыцких степях и сохранялась призрачная надежда, что удастся что-нибудь в этот сезон заработать.

В мастерской Серафима, куда Сергей заглянул в поисках ступичного ключа, несколько шоферов внимательно слушали Бадруддина водителя "Камаза" решившего, пользуясь вынужденным простоем, сменить кольца на поршнях двигателя. Бадруддин или Бадик, как его звали в гараже, коренастый, невысокого роста мужчина лет сорока пяти сидел на верстачном столе, а остальные, дымя сигаретами, стояли вокруг него. Серафим, скрестив на выпуклой груди, испачканные машинным маслом руки и опустив, лобастую седую голову с окурком сигареты во рту, стоял тут же.

- ... жарко было и душно. - Посмеиваясь и отмахиваясь от табачного дыма, рассказывал Бадруддин. Из-за того, что среди слушателей был Серафим, повествование шло на русском языке.

- Я на улицу вышел, свежим воздухом, думаю... - Серафим, вопросительно посмотрел на вошедшего Сергея.

- Ключ мне нужен ступичный, Серафим и торцовый на тринадцать. -

- В нижнем ящике возьми. Только принести, обратно, не забудь. - Серафим опять опустил голову на грудь, окурок давно угасшей сигареты так и остался висеть в уголке рта. Сергей взял ключи, но, заинтересовавшись рассказом Бадруддина, присоединился к слушателям.

- А там так, как в этих кино, как их... которые по видео смотрят...-

- Порно, что ли? - Подсказал кто-то из слушателей.

- Вот, вот! Как в этих... стоны такие, вздохи и все прочее. Вот так, думаю, сосед у меня военный, а они сейчас все время в части. Днем и ночью. Домой только на обед заскочит и обратно. Значить, думаю, пока муж на службе соседка решила гульнуть. А в комнатах то жарко вот они и видно решили на улицу переместиться. Дай, думаю, посмотрю, с кем это моя соседка так старается. -

- Ага, завидно, наверное, стало да, Бадик? Ты уж правду говори, как есть. - Все засмеялись. Бадруддин, улыбнувшись, опять махнул рукой, отгоняя от лица дым.

- Выгнал бы ты Серафим этих курильщиков на улицу. Во-от. Нашел, пару кирпичей, подложил их под ноги и смотрю через забор. А у них во дворе орех растет, лампочка над крыльцом горит, светло, в общем. Смотрю, а Света к дереву привязана, стоит и дверь в дом открытая. В ночнушке стоит. Я, честно говоря, сперва подумал, что какая-то новая мода пошла, этим заниматься. Привязывать бабу к дереву. Сейчас же чего только по телевизору не показывают. Потом смотрю, а у нее кляп во рту, ночнушка порванная и бьется она и стонет, сразу видно, не от хорошей жизни. Думаю, что-то здесь не ладно. Я через забор перелез и к ней. -

- На готовое потянуло, да, Бадик? - Ещё один водитель КАМАЗ-а, Яхья, коротко засмеялся, обнажив двойной ряд золотых зубов и быстро оглядел слушателей, ожидая одобрения своей шутке. Но никто даже не улыбнулся. Бадруддин покачал головой, давая понять, что реплика получилась неуместной.

- Перелез я через забор и к ней. А она глазами на дверь мне показывает. Понятно все. Я кляп у нее изо рта вытащил, чтобы дышать нормально могла, а сам по сторонам смотрю. Ищу железку или палку покрепче, чтобы в руках что-нибудь было. Она шепотом говорит, что их трое, что они с оружием. Говорит, чтобы я туда не заходил, а бежал за помощью к соседям. Тут я гляжу, а у крыльца автомат стоит. К перилам прислонили и оставили. Я его сразу в руки. Проверил, все в порядке, полный магазин патронов. Воевать можно. Говорю Вале, не шуми, я сейчас. Передернул затвор и в дом. А там трое шуруют. Все в комнатах перевернули. Ребята молодые, здоровые, у одного пистолет за поясом. Он хотел видно его взять, но я автомат на него направил и говорю, что сейчас из него сито сделаю. -

- И стрельнул бы? - Все так же, глядя в пол, спросил Серафим. Бадруддин пожал плечами и с добродушной улыбкой заключил.

- Сейчас вот не знаю Серафим, стрелял бы я или нет. Люди, все - таки. А вот вчера они, видно, другое подумали. Руки подняли и вышли из дома, а я остался с новеньким автоматом и пистолетом. - На некоторое время в мастерской наступила тишина. Все обдумывали рассказанное Бадруддином и каждый втайне ставил себя на его место.

- Ну, теперь жди гостей. - Перешел на чеченский язык Яхья, вытирая промасленной ветошью руки.

- Сегодня или завтра припрутся к тебе ихние старики и скажут, что эта шантрапа просто пошутила, что они, в жизни своей, мухи не обидели, и придется тебе им оружие вернуть. Не к тебе же они в дом залезли. Вот так и будет. - Мрачно закончил Яхья. Дальнейшее обсуждение уже продолжилось на чеченском языке. Никто из собравшихся в мастерской Серафима чеченцев уже не замечал, что среди них есть русские.

- Откуда только они повылазили? Как клопы и у всех оружие. - Вздохнул кто-то невидимый за Серафимом. Другой ворчливо, словно бы продолжая давний спор, добавил. - Ага, и все, как один, сплошные демократы. Мать их. -

- Русским они здесь житья не дадут. Это вы своими глазами увидите. -

- В свое время и они нам житья не давали, забыл, что ли? -

- А тебе, наверное, легче станет, если их всех выгнать? -

- Я не говорю, что мне легче станет, при чем здесь я, меня, как моих родителей, зимой из дому не выгоняли, я здесь родился. Я только говорю про то, что было. -

- А не надо говорить про то, что было. Было много чего, хорошего и плохого, все вспоминать и года не хватит! А вот такие, как ты, почему-то, только плохое и вспоминают. Интересно, как ты до сих пор среди них жил, если так их ненавидишь? -

- Что ты ко мне с этими русскими пристал? Люблю я их или не люблю это мое дело! А если они тебе так милы, то ты и обнимайся с ними! -

- Хватит вам! Договорились же не митинговать в гараже, что вы завелись? -

Атмосфера в мастерской стала ощутимо накаляться. Естественно, что шофера в гараже, как и вся республика, были расколоты на два лагеря - сторонников генерала Дудаева митинговавших на площади Свободы и грозивших России, а заодно и русским, всеми карами за прошлые грехи и их противников. В гараже, как и во всех других, без исключения, производственных коллективах республики, было принято негласное решение оставлять за проходной все митинговые страсти, но иногда эмоции, как и в этом случае, брали верх. Дождавшись тишины, Серафим поднял голову.

- Бадик, кончай собрание, мне еще работать надо. Давайте на выход. -

* * *

Под вечер, закончив работу, Сергей зашел к Серафиму.

- Принес, значить. Молодец, что не забыл, а то отдать, ключи, отдашь, а потом по всему гаражу бегаешь, собираешь их. - Не переставая ворчать, так, что не совсем было понятно, рад он или наоборот, не доволен тем, что Сергей своевременно вернул инструменты, Серафим взял у него ключи и аккуратно, протерев их ветошью, положил на место и, только после этого, удостоил его сумрачного взгляда.

- Что делать думаешь, молодой? -

- Домой пойду, что еще делать? -

- Я не об этом. Что вообще дальше думаешь делать? Остаешься здесь или уезжаешь? - Сергей некоторое время постоял у двери, сомневаясь, стоит ли ему говорить на эту тему, что толку лишний раз расстраиваться, если ни он Серафиму, ни Серафим ему ничем не могли помочь.

- Не хочешь говорить или как? -

Сергей пожал плечами.

- Да, что толку Серафим говорить об этом. Сам же видишь. Каждый, почти, день, то тут то там. Одно и то же - убили, ограбили... Одно и то же. -

Серафим, наконец-то, вытащил изо рта окурок и придирчиво, оглядев его со всех сторон, опять засунул в рот.

- Семья где? -

- Под Волгоградом, в станице, у тещи моей. Месяц назад уехали. У нас в поселке, помнишь, девчонку, четырнадцати лет, у матери из рук вырвали, увезли. Потом нашли ее в люке канализационном, а мать с ума сошла. После этого, на другой же день, Валя подхватила детей и через Кизляр до матери. Я там их на поезд посадил и обратно. Сказала, что вообще сюда больше не вернется. -

- А с домом как, покупателя нашел? -

- Да, в том-то и дело. - Сергей, отошел от двери и опустился на замасленную до черноты табуретку.

- Цену чеченцы, сам знаешь, какую дают, на эти деньги в России теперь и сарай не купишь. А кроме них покупателей, где тут возьмешь. Потому и жду, вдруг появится человек и даст нормальную цену. За бесценок отдать, а там, что делать? Кто мне там, что даст? Жить где-то надо. А как... - Он замолчал, глядя на выложенный коричневой плиткой пол.

- А может, переждать немного, а, как думаешь, Серафим? Все- таки, этот Дудаев, что ни говори, генерал, не просто так. Должен ведь понимать. Да и оппозиция ихняя все время митингует, а там, что ни говори, грамотные все люди собрались. Профессора, инженеры, учителя, не урки какие-нибудь, как у этих. Может и не время нам уезжать, наладится все? -

Серафим, еще раз осмотрел окурок и, вздохнув, отправил его в мусорное ведро.

- Через месяц год уже будет, как курить бросил. Тянет, зараза, страшно. Вот и ношусь с этими чинариками. Не покурить, так хоть, понюхать... Кончилось здесь наше время. Кончилось. Как только там, в Москве, меченный с калеченным*, стали власть делить, так наше время и кончилось. Уезжать надо Серега. И как можно скорее, уезжать. Добром все это не кончится. Помяни мое слово, доведет их до ручки, этот генерал. А что их оппозиция? Думаешь, Москве она больно здесь нужна? Москве здесь генерал нужен. Не видишь разве... - За дверью мастерской послышались чьи-то шаги. Серафим замолчал. Двое, судя по голосам, негромко переговариваясь на чеченском языке, прошли мимо мастерской. Серафим заговорил только тогда, когда звучно хлопнула оббитая железным уголком, дверь ремонтного бокса и в мастерской опять повисла тишина.

- Даст он им. - Серафим кивнул на дверь. - И свободу даст и независимость. Да так даст, что мало не покажется. К этому все и идет. -

- А ты как, Серафим, тоже уедешь? -

- Я, молодой, еще год назад и дом, и дачку продал чеченам из Казахстана. Купить, купили, а сами покрутились здесь, посмотрели, что к чему и обратно уехали. Теперь я, как, вроде бы, сторож при моем бывшем дворе. Попросили присмотреть, пока я здесь буду, хорошие люди попались и цену дали хорошую. На эти деньги в Нефтекумске домик купил. Так себе, домишко, саманный. Теперь мои там. Все спокойнее. -

- Вовремя ты спохватился. - Вздохнул Сергей. - Вовремя. -

- Да нет, молодой, не вовремя. - Серафим, криво усмехнувшись, качнул головой.

- Уезжать надо было, когда евреи отсюда стали выезжать. Ушлый народ, знает, когда и что. В то время за дом или квартиру, что ты в Грозном продал, два дома можно было в России купить. А теперь поздно. Ушел наш поезд и догнать, уже не получится. -

- А сам-то, что ты здесь делаешь, что не уедешь? - Серафим отвернулся к зарешеченному окну.

- Деньги зарабатываю, Серега, деньги. Кому коробку переберу, кому мост, с улицы клиенты приходят. Наши, чечены, что ни говори, хорошо платят за работу. Что есть, то есть. Там я походил по гаражам, не то, молодой, совсем не то. Скоплю вот так немного и к ним пересылаю. На это и живут. Да и не хочется, если по правде. Мне шестой десяток пошел. Вся жизнь здесь... - В открытую форточку, перебивая стойкий запах масел и солярки, на мгновение влетел поток свежего воздуха. Сочной, зеленной волной колыхнулась на улице пышная крона старого тополя.

- Этому тополю лет сто, наверное, не меньше, а листва смотри какая... Вся жизнь. Родители у меня с Червленной были, там и похоронены. Как подумаю, что больше не смогу их навестить, так... - Он, махнув рукой, повернулся к Сергею.

- У тебя друзья есть среди них? -

- Да не сказать, чтобы друзья, знакомые все больше. Соседи. Учились в одной школе, в армии.... Но не так, чтобы друзьями называть. Не получилось у меня с ними дружбу водить, не срослось. Как говорится жил я с ними параллельно. А что? -

- Понятно ... Мой дед куначил с чеченом из Урус-Мартана. В двадцатых годах, когда Советы казаков изводили, целый год с семьей своей у него прожил. Прятался. По чеченски говорил лучше, чем они сами. А я вот, дурак старый, всю жизнь среди них и ни слова. Как ты говоришь, параллельным оказался. Видно не в деда я пошел. А тот, у них, за своего был. По любому, свадьба там или спор какой, сразу его приглашали. -

Серафим, покопавшись в жестяной банке, служившей пепельницей для любителей перекурить, достал окурок и с видимым наслаждением, вдохнув его запах, бросил обратно.

- Я тоже, - признался Сергей. - Ни бельмеса. Да и не надо нам это было, везде же на русском говорили. По всему Союзу. -

- Везде. - Согласился Серафим. - А им, было время, даже в трамвае по-своему говорить запрещали. И такое было, думаешь, забыли они это... Ладно, молодой, ты иди. Поговорили и ладно. Мне тут с коробкой от "Волги" надо возиться. Завтра клиент за ней придет, а я даже не разбирал ее. -

* * *

Расстроил только своей болтовней, старый черт, тут и так, голова разрывается, думал Сергей пробираясь на свободное место в автобусе. Скорее всего, под впечатлением недавнего разговора, он вспомнил, что всего лишь год назад в это время автобус приходилось брать штурмом. А теперь даже сесть можно. Сергей, мельком оглядел салон. Сидячие места были заняты, сидели в основном женщины с сумками и мужчины. Стоявшие рядом с ним в проходе девушки чеченки громко, стараясь перебить шум мотора и дребезжанье разбитого салона, что-то обсуждали, смеясь и перебивая, друг друга. Несколько молодых парней на задней площадке, заговорщицки переглядывались, глядя на развеселившихся девушек.

Ему вдруг показалось, что один из парней с вызовом посмотрел в его сторону. Сергей быстро отвернулся к окну. Как он и ожидал, в автобусе были в основном чеченцы. Насколько он успел заметить, из русских было только две пожилые женщины, с отрешенным видом сидевшие позади него. Вот так вот, подумал Сергей, уезжают все и правильно делают.

Затылок словно жгло. Его так и подмывало оглянуться, чтобы убедиться, что он не ошибся и этот чеченец продолжает сверлить взглядом его спину. Воображение услужливо рисовало ему как он, презрительно скривив губы, что-то говорит похохатывающим товарищам и движется в его сторону. Сейчас последует грубый тычок в спину, мол, чего расселся здесь русак или еще что-нибудь, а он не промолчит, не сможет промолчать, а их, кажется, четверо... Сидевшая на переднем сиденье женщина недовольно обратилась к смеющимся девчатам. Те переглянулись и засмеялись. Женщина повысила голос, но автобус уже подходил к остановке. Девушки вышли и он, не оглядываясь, почувствовал, что с задней площадки, тоже идут на выход.

Он напрягся. Парни, даже не коснувшись его, торопливо прошли к двери. Один что-то коротко сказал продолжавшей ворчать женщине и они, дружно засмеявшись, выбежали на улицу, и пошли за девушками, держась от них в некотором отдалении. Никто даже не посмотрел в его сторону. Сергей, ладонью вытер вспотевший лоб и откинулся на спинку сиденья, расслабляя одеревеневшую спину. Так и психом стать недолго решил он, досадуя на себя за пережитую, без всякой причины, панику.

По пути домой он заглянул на рынок, где на вырученные сегодня за ремонт заднего моста, деньги купил несколько килограммов картошки, бутылку подсолнечного масла и хлеб. Зарплату им не платили уже пятый месяц, потому приходилось довольствоваться только тем, что давали шофера, привлекая его к ремонту своих машин. Но и этот скудный ручеек, питавший его в последние месяцы, мог в самом скором времени иссякнуть, если в гараж не придут заказы на перевозки грузов.

Дома он выложил продукты на кухонный стол, отобрал из пакета с картошкой несколько картофелин и тщательно, растягивая время, которого у него было теперь с избытком, почистил их, помыл и, нарезав мелкими дольками, вывалил в сковородку. Оставалось только долить масла, поставить на огонь и, можно было считать, что ужин готов. С видимым удовольствием, полюбовавшись творением своих рук, Сергей накрыл сковороду листом газеты и, заперев дверь, вышел на улицу и направился к дому Валерии Ивановны. Валерия Ивановна или баба Лера, известная в свое время на весь Грозный акушерка, дважды принимавшая роды у его жены, в последний год сильно сдала. Пока Валя была дома она часто бегала к ней постирать, прибрать или в магазин сбегать. После того как уехала жена, Сергей почти каждый день ходил проведать старушку, но, за последнюю неделю, занятый сборами к предстоящему отъезду, он так и не успел к ней заглянуть. Правда, старушка никогда не оставалась без присмотра. В отсутствии Сергея или Вали за ней приглядывали соседи чеченцы, из тех, что первыми поселились на этой улице еще лет двадцать с лишним назад. Сергей живо вспомнил, как осуждали на улице семью продавшую дом чеченцам. Покойный отец его, узнав о том, что в соседях у них теперь будут жить чеченцы, в сердцах воскликнул.

- Ну, все, мать, пропала наша улица! Договаривались ведь - не продавать дома чучмекам, только нашим! Ну, армяшкам, на худой конец! Пропала улица, как есть пропала. -

После переезда первой чеченской семьи улица еще долго держалась, но что-то видимо дрогнуло и вскоре бывшие соседи Сергея, семья за семьей, стали продавать свои дома. Кто-то уезжал навсегда, а большинство предпочитало переезжать на квартиры в новых микрорайонах, где были свет, газ, горячая и холодная вода и туалет под боком. Но это было еще в те времена, когда была и власть, и порядок.

Чеченцы, как правило, едва только заселившись, первым делом начинали сносить неказистые, турлучной постройки дома и на их месте возводили добротные строения из жженого кирпича. Из этого же кирпича строились высокие ограды вместо прежних заборов из штакетника, за которыми легко просматривались зеленные палисадники, окна со ставнями и весь соседский двор, с его знакомой и понятной жизнью и бытом.

Улица менялась и, меняясь, все более отчуждалась от выросшего на ней Сергея. Уже почти не осталось в ней знакомых ему по детским воспоминаниям мест.

Нельзя сказать, что он относился к своим новым соседям с явным предубеждением. По-соседски он иногда заходил к ним в гости. С готовностью окликался на просьбы помочь им с ремонтом машин. С улыбкой здоровался и раскланивался при встречах, но при этом так и не сумел побороть в себе чувство инородности от них. Для него они и раньше, с самого детства, были, и по сей день, продолжали оставаться другими.

Никогда у него не возникало желания преодолеть себя, свое отчуждение и войти в мир этих людей, среди которых он жил и с которыми, если бы, не эта, перестройка и перетряска, он жил бы до самой своей кончины. За той границей, что он очертил для себя в общении с чеченцами, ему было уютно. Граница сохраняла для него все, что он слышал об этом народе с раннего детства, от отца и матери, что говорили между собой его соплеменники, оставаясь наедине. Ему казалось, что именно его отчуждение оберегало, столь необходимые для него в нынешнее время, чувства преемственности, традиций и тайно - горделивого осознания принадлежности к неизмеримо высшей по своему развитию, нации.

Из хроники последнего времени он автоматически выделял и запоминал только то, что подтверждало его худшие опасения в отношении чеченцев и утверждало в правильности выбранной им позиции. Все остальное, что могло бы подвергнуть сомнению устоявшееся к его тридцати пяти годам мнение об этом народе, легко проходило мимо сознания. Он искренне соглашался с тем, что среди них есть хорошие люди, что их совсем даже не мало, но так же искренне был убежден в том, что было бы очень хорошо, если бы они и теперь жили в тех краях, куда их когда-то выселил Сталин. И откуда они в один недобрый, по воспоминаниям его родителей, день опять появились в их жизни.

Окончательно улица сдалась в последние два года, но теперь уже отъезд русских семей, явно походил на бегство. Теперь никто не думал о квартирах в микрорайонах Грозного. Теперь все хотели только уехать и уехать как можно дальше от республики.

Занятый этими невеселыми мыслями он подошел к дому Валерии Ивановны толкнул калитку, которая со времен ее работы в грозненском роддоме, никогда и ни для кого не закрывалась, и остановился.

Точнее сказать, Сергей, застыл. На сколоченном из досок топчане, под навесом из виноградных лоз, непременном атрибуте любого дома в Грозном, на котором он привык видеть бабу Леру, лежал мордастый молодой чеченец с книгой в руках.

Он уже слышал истории о том, что некоторые русские семьи, обладатели хороших домов или квартир стали внезапно исчезать, а, тут же вселившиеся чеченцы, на вопросы соседей с ухмылкой отвечали, что, мол, они это жилье купили, а прежние хозяева, получив деньги, той же ночью уехали в Россию. Ходили слухи, что некоторых русских чеченцы убивали и закапывали, тут же, во дворах. А потом устраивали свои мовлиды отмечая новоселье.

Во рту у него моментально пересохло. Сергей молча стоял на месте, не зная, что он должен сейчас сказать и что сделать. Чеченец, все так же лежа на топчане с угрюмой выжидательностью смотрел на него поверх корешка книги. Потом нехотя пошевелился и, отложив книгу, сел, не отрывая от Сергея по - прежнему неприятного взгляда черных, слегка выкаченных и по - бычьи широко расставленных на смуглом лице, глаз. Здоровый - мелькнуло в голове у Сергея - не справлюсь. Видимо, потеряв терпение, чеченец заговорил первым.

- Тебе чего, мужик, зачем пришел? -

Сергей облизнул пересохшие губы и переступил, разминая онемевшие ноги. Он знал, что ему надо что-то сказать, что он выглядит сейчас в глазах этого чеченца самым идиотским образом, но ни одного слова не мог из себя выдавить. Чеченец встал с топчана и, подойдя к нему, тронул за рукав.

- Мужик, ты, что - язык проглотил? Ты кого ищешь? Тебе баба Лера нужна? Что молчишь? -

- Да. -

Наконец-то сипло выдавил из себя Сергей и, откашлявшись, уже нормальным голосом, глядя прямо в глаза чеченцу, подчеркнуто выделяя каждое слово, произнес.

- Я бы хотел видеть Валерию Ивановну. -

- Так бы и сказал сразу. -

Чеченец, хмуро осмотрев его, с головы до ног, сказал.

- А я подумал, что глухонемой к нам заглянул. В доме она. -

Он кивком показал Сергею на застекленную веранду дома и на этом, потеряв к нему всякий интерес, опять лег на топчан и взялся за книгу. Только что приготовившийся к самому худшему Сергей растерянно обвел глазами знакомый двор и уж совсем некстати брякнул.

- Здравствуйте. -

Чеченец, не отрываясь от книги, досадливо дернул головой.

- Привет. С этого и надо было начинать. Проходи, не стой, там она. -

Валерия Ивановна лежала в большой комнате, так называемой зале, на широком старинном, приобретенном, наверное, еще до рождения Сергея, диване, застеленном снежно белыми простынями. Тут же, за столом сидела и молодая, крупного сложения девушка, сразу же, при появлении Сергея, вскочившая на ноги. Несмотря на свое состояние, Сергей не смог не отметить гармоничную, пропорциональность ее сложения. А когда она быстро посмотрела на него темными, широко посаженными на красивом, матового цвета, лице, глазами Сергей, как позже выяснилось, безошибочно догадался, что она сестра чеченца с которым он только что разговаривал.

- А вот и Сергей к нам пришел. - Валерия Ивановна пошевелилась на диване. Девушка тут же метнулась к ней и без видимых усилий, чуть приподняв изголовье грузной старухи, подсунула под нее еще одну подушку.

- Спасибо, Зарочка. - Валерия Ивановна благодарно коснулась руки девушки.

- Спасибо. Избалуешь ты старуху, девочка, доухаживаешься, что я без тебя и шевельнуться не смогу. А это тот самый Сергей, о котором я тебе рассказывала. Приготовь, что-нибудь, покушать. Он у нас теперь без жены остался, голодный, наверное.

- Нет, нет, баб Лер! - Сергей энергично замотал головой. - Я только что покушал. Спасибо. -

И уже обращаясь к девушке, добавил.

- Спасибо большое, ничего не надо. Я просто проведать зашел. -

- Как знаешь, Сергей. Только не стесняйся. А вид у тебя нехороший. - Валерия Ивановна внимательно посмотрела на него.

- Взъерошенный ты, какой-то и лицо красное. С давлением у тебя нормально? -

Знала бы она, что мне в голову пришло, когда я во двор к ней зашел, подумал Сергей, но вслух бодро ответил, что никакого давления у него нет, а покраснел оттого, что быстро шел. Девушка, наклонившись к уху Валерии Ивановны, что-то сказала ей и бесшумно вышла из комнаты.

- Хорошая кому-то жена достанется. - Вздохнула ей вслед Валерия Ивановна. - Огонь, а не девка. Красивая, здоровая. Все у нее в руках горит. При такой физиологии и рожают легко и плод без патологий выносят. -

- Баб Лера, а кто они, откуда? Я их раньше не видел здесь. -

- Работал у нас завхозом чеченец, Лукман. На пенсию ушел, когда я еще работала, лет десять будет. Четыре тому дня назад он по каким-то делам заехал к моим соседям, толи они ему родственники дальние, толи просто односельчане, я так и не поняла. У них же не как у нас. - Валерия Ивановна, грустно улыбнулась.

- Не как у нас. Через одного все друг другу родичи. Вот, а тут они ему сказали, что, мол, бывшая твоя сослуживица, по соседству живет. Он и зашел проведать. А я, как специально, к его приходу, с топчана своего встать решила, в дом зайти. Да, так, Сережа, неудачно у меня это получилось, что и вспомнить стыдно. Упала я. Голова, помню, закружилась, земля прямо поплыла под ногами. А мне, колоде старой, много надо? Дальше ничего не помню. А они как раз во двор, оказывается, входили. Меня в дом внесли, откуда-то врача привезли, прокололи, капельницу поставили. Откачали, одним словом. Лукман, до вечера со мной пробыл, а перед тем как уехать детей своих, брата и сестру, велел сюда привезти, чтобы приглядели за мной. Сказал, что пока не поправлюсь, они рядом со мной будут. -

- Понятно. Вы уж простите меня, баб Лер, замотался я в эти дни. Вещи собирал, паковал. Вечером с работы, пока разберусь с барахлом - уже ночь... -

- Ничего, Сережа, ничего. Что Бог ни делает - все к лучшему. Теперь, вот, как видишь, живу как в раю. Чисто, вокруг меня чисто и на чистом лежу. Искупала меня Зарочка на второй день... - Аккуратно сложенной в белый квадрат марлевой салфеткой Валерия Ивановна промокнула выступившую на глазах влагу.

- Стеснялась я, Сережа, в последнее время твою Валечку просить, чтобы помогла мне искупаться. Она, бедная, прибежит ко мне, хлопочет, а сама все о детях, дома оставшихся, да о тебе думает. Где, что, да, как... Я вижу, как она мается, вот и старалась быстрее домой ее спровадить. Как она там, ничего не знаешь? -

- На третий день, после того как уехала, позвонила к нам в гараж из райцентра. У них, в этой станице, где ее мать живет и связи, оказывается, нет. Специально в райцентр поехала, чтобы до телефона добраться. Доехали, говорит, хорошо. Встретили. - Он стиснул зубы и резко отвернулся к окну на жалобно заскрипевшем стуле.

- Плакала? - Сергей молча кивнул. Распухшая, изрезанная темными, вздутыми венами ладонь мягко легла на его руку.

- Ничего, Сережа, все будет хорошо. Такое уж нам время досталось. Все будет хорошо. -

В наступившей тишине слышно было, как по улице, коротко просигналив, проехала машина. Во дворе Зара, что-то весело произнесла на чеченском и засмеялась. Наверное, с братом говорит, подумал Сергей.

- Хороший человек Лукман. - Раздумчиво, глядя куда-то вдаль, произнесла Валерия Ивановна. - И дети у него хорошие. Трое их, у него. Он мне сам, вот здесь, где сейчас ты сидишь, сидел и рассказывал. Старший, своей семьей живет, а этот вот, Салам, - Она, жестом показав в сторону окна выходящего во двор, дала понять, что речь идет как раз о том молодом чеченце, которого первым встретил Сергея. - Бандит, настоящий. Весь день спит или книжки читает, а по ночам где-то шаландается. Лукман, еще работал у нас и уже в то время - он же подростком был, мальчиком, а отец не успевал его из милиции вытаскивать! Это и я помню. И все время за драки! Дня, говорит, не проходило, чтобы кто-нибудь с жалобой на его младшего не пришел. Натерпелся он с ним... -

Валерия Ивановна взяла салфетку, которой она только что вытирала глаза, развернула ее, потом опять сложила ее в квадратик и положила на место.

- А знаешь, Сергей, что я надумала за эти дни? Надумала я отписать дом Лукману. Пока, жива буду, они за мной присмотрят. А сколько там мне осталось жизни - то этой ...

Она легко повела рукой, словно отметая, всякую надежду на длительность своего пребывания на земле и с улыбкой посмотрела на собеседника. Сергей некоторое время помолчал, обдумывая неожиданное для него решение своей соседки.

- Баб Лер, у вас же, мне Валя говорила, вроде бы, сын есть... -

- То - то и оно, Сережа, что, вроде бы. Есть, вроде бы, в Тюмени живет. Каждый год с женой в Кисловодск и Ессентуки на отдых приезжали. Наверное, и сейчас ездят. А ко мне, ни разу, не заехали... Вроде бы... Как ты думаешь, нужна я им теперь такая, если и здоровой меня видеть не хотели? Надо было мне, Сережа, в свое время за чечена замуж выходить. И звали, ведь. Были такие. Да, что уж, теперь! Вот такое решение я надумала, Сережа, пока лежала здесь, колода - колодой. -

- А с этим, с Лукманом, вашим, вы говорили об этом? -

- Еще не говорила. Сегодня его не будет, на похороны куда-то уехал, а завтра поговорю. -

* * *

На следующий день, до обеда прослонявшись по гаражу, но, так и не найдя для себя работы, Сергей зашел к Серафиму. Тот, как обычно, зажав в углу рта окурок, полоскал в ведре с соляркой какие-то зубчатые шестерни, протирал замасленной ветошью и аккуратно раскладывал на верстаке.

- Здравствуй, Серафим. - Сергей осторожно, чтобы не испачкать брюки, опустился на краешек табуретки.

- А, молодой, здорово! Ты чего это так рано домой засобирался? -

- Да я и не переодевался. Работы нет, Серафим. - Вытерев испачканные в солярке руки Серафим, вытащил изо рта окурок, осмотрел его внимательно и щелчком отправил в мусорное ведро.

- Выдохся уже. Ни работы, ни зарплаты. К этому нам уже не привыкать. Ты лучше расскажи, что-нибудь другое, покупателей нашел на дом? -

- Да какие тут покупатели, Серафим! Покупатели... - Сергей махнул рукой и, решив как-то занять время, подробно рассказал ему о своем вчерашнем визите к соседке по улице и о том, какое она приняла для себя решение. Пока Сергей рассказывал, Серафим подобрал себе из жестяной банки новый окурок и теперь вертел его в промасленных до черноты пальцах, рассматривая со всех сторон. Когда Сергей закончил свой рассказ он с видимым удовольствием засунул окурок в рот и пожал плечами.

- Повезло бабке. - И поймав удивленный взгляд Сергея, пояснил.

- Ты же сам говоришь, что она одинока, что ни сыну, ни снохе до нее дела нет. А тут пригляд за ней будет, люди рядом. Подать, поднести. Повезло, что тут говорить, очень повезло. -

- Так то оно так, да... - Сергей в сомнении покачал головой. - А вдруг, дом она на них перепишет, все остальное, а они возьмут и передумают. Кому охота со старухой лежачей возиться. Выкинут, куда-нибудь, на улицу и кто им помешает? -

- Никто не помешает, кто им может помешать? - Серафим подошел к верстаку, на котором лежали промытые шестерни и принялся прилаживать их друг к другу.

- Никто не помешает, молодой, только никогда они этого не сделают. За это ты не волнуйся. -

- Почему ты в этом так уверен, Серафим? Кто для них русская старуха, сам подумай? Выкинут и глазом не моргнут! Ну, в лучшем случае, отвезут в, какой-нибудь, дом престарелых, в Осетию или в Ставрополь и там выкинут. -

- А, я тебе говорю, молодой... - Серафим, отбраковал одну из шестерен и принялся искать ей замену в своих запасниках.

- Говорю тебе, молодой, за нее не волнуйся. У них с этим строго. Если возьмутся, согласятся, то... - Он примерил найденную им шестерню к остальным и с удовлетворением заключил.

- Как тут и была... В общем, молодой, у нее, дай Бог, конечно, все будет ладно. Ты, лучше, за себя переживай. Ищи покупателей на дом и не тяни с этим. Пока еще не поздно.

* * *

Дома, едва только Сергей собрался подогреть сковородку, с остатками вчерашней картошки, в дверь громко постучали. На пороге, переминаясь с ноги на ногу, стоял мальчишка лет десяти. Подняв на Сергея быстрые, цвета черной смородины глаза он торопливо выпалил.

- Тебя баба Лера зовет. - И, круто развернувшись на пятке одной ноги, ринулся бежать, по своим, неотложным делам.

- Может быть, вас? - Крикнул ему вдогонку Сергей.

Мальчишка, от калитки оглянулся на него с недоумением и решительно замотал головой.

- Нет. Баба Лера сказала только тебя позвать. - И, с этими словами, выскочил на улицу.

Сергей вздохнул. Он знал, что у чеченцев нет обращения на вы, но его, выросшего в семье, где считалось немыслимым обращение на ты, даже к родителям, всегда коробило, когда вот такие сопляки, позволяли себе тыкать тем, кто по возрасту годился им не только в отцы, но и в дедушки. В этом он всегда чувствовал некий вызов и плохо скрытое, как ему казалось, подчеркивание своего превосходства перед всеми кто не являлся чеченцем.

Сергей, выключил под, уже начинающей шкворчать, сковородкой газ и, заперев за собой дверь в дом, и калитку направился к Валерии Ивановне.

Точно так же, как и вчера, на топчане под виноградником лежал с книгой в руках все тот же здоровый чеченец. Правда, теперь уже Сергей знал, что его зовут Салманом и что он сын какого-то Лукмана, которому Валерия Ивановна решила отписать дом.

- Здравствуйте. - Сергей, видя, что чеченец даже не пошевелился, когда он вошел во двор, поздоровался с подчеркнутой вежливостью. И тут же испытал мстительное чувство злорадства, поймав мелькнувший над обрезом книги недовольный взгляд. Салман, нехотя отложив книгу, сел на топчане и даже слегка приподнялся на ногах принимая приветствие и голосом, не оставляющим никаких сомнений в том, что он вынужден проделать все эти обременительные для него телодвижения только из-за чувства долга перед этикетом, ответил.

- Здравствуй. -

Сергей не смог отказать себе в удовольствии еще чуть-чуть пощекотать, не понравившегося ему с первой же встречи, чеченца.

- Не подскажите, дома ли Валерия Ивановна? - Он с удовольствием отметил, как бурая краска залила шею сидящего перед ним здоровяка. Достал я его, все - таки. Мотнув головой, словно отгоняя надоедливую муху, Салман встал с топчана и, глядя ему в глаза, угрожающе процедил.

- Дома она, дома. Никуда не ушла. - И вытянув руку, пальцем указал на дверь.

- А это дверь в ее дом, видишь? Там она тебя ждет, понял? Сам дойти сможешь или помочь? - Неизвестно чем бы закончилась эта сцена, так как Сергею захотелось подпустить, на глазах теряющему терпение чеченцу, еще одну шпильку, с самым невинным видом сказав, что он испытывает искреннее чувство благодарности к своему собеседнику за его любезность.

- Здравствуйте, Сергей! - Мелодичный женский голос сразу же привел Сергея в чувство. Салман, хмуро взглянул на сестру и, отвернувшись от Сергея, стал внимательно выискивать спелые ягоды в темных, провисших над их головами гроздьях винограда. С легкой улыбкой на полных, красиво очерченных губах Зара смотрела на них со ступенек веранды.

- Здравствуйте, Зара. - Сергей смешался, только теперь до него дошло, как глупо, должно быть, он выглядел со стороны в этой сцене. Наверное, она все это видела, подумал он и, тут же, перехватив укоризненный взгляд которым она одарила брата, понял, что она и в самом деле, все видела.

- Проходите в дом, пожалуйста. -

- Спасибо. Спасибо, Зара. - Опустив голову, он бочком прошел мимо нее в открытую дверь веранды. Уезжать надо и поскорее, свихнусь я здесь, влипну в какую-нибудь историю, найду приключение на свою голову, с этими мыслями он вошел в дом. За его спиной, в ответ на безмолвный укор в глазах сестры, Салман, возмущенно дернул плечами и, крутнув пальцем у виска, вслед входящему в дом Сергею, опять повалился на топчан.

У Валерии Ивановны был гость. Пожилой, худощавый мужчина, с чисто выбритым морщинистым лицом сидевший рядом с диваном, на котором полулежала хозяйка, с интересом посмотрел на него. Сергей поздоровался.

- Здравствуй, Сережа, здравствуй. - С отдышкой произнесла Валерия Ивановна, старик только улыбнулся и кивнул.

- Знакомься, Сережа, это тот самый Лукман, о котором я тебе говорила. Ангел мой и спаситель. - Старик, посмеиваясь, пожал протянутую руку Сергея.

- Вот ты, Сергей и с ангелом познакомился, как тебе это нравится? -

- Да, с ангелами я на день хоть по сто раз готов знакомиться! - Сергей улыбнулся в ответ. Странное дело, но как только он увидел улыбку этого старика, осадок от недавней сцены во дворе, мгновенно исчез. Сейчас он испытывал редкое для него в последние времена, чувство покойной умиротворенности. Чувство, которое возникает у человека, оказавшегося среди близких ему по духу и нраву людей.

- Что-то не нравишься ты мне в последнее время, Сережа. - Валерия Ивановна некоторое время замолчала, борясь с подступившей одышкой.

- Ходишь, как рак красный. Обязательно давление свое проверь. Да и я, видишь, совсем расклеилась. Заботу почувствовала, расслабилась, вот болячки-то и повылазили.-

В комнату, осторожно, чтобы не расплескать, неся на мельхиоровом разносе три стакана, с горячим чаем и пиалушку с медом, вошла Зара. Положив разнос на табурет перед кроватью Валерии Ивановны, она вопросительно посмотрела на хозяйку дома. Валерия Ивановна повернула голову к Сергею.

- Сережа, кушать будешь? Зара нам сегодня вареники сварила.- Сергей отказался.

- Как знаешь, Сережа, а вареники нам Зара очень вкусные приготовила. Ты, иди Зара, раз наш гость кушать не хочет, то мы просто чайку выпьем и поговорим. - Валерия Ивановна подождала пока девушка не вышла из комнаты и продолжила.

- А позвали мы тебя, Сережа, вот зачем. У Лукмана есть брат. Сейчас он живет в Казахстане. В Мангишлаке. Хочет переехать домой. Неспокойно у них там, как и у нас. А ты хочешь продать дом. Вот, если по цене сговоритесь, то Лукман у тебя дом, для брата, выкупит.

Сергей озадаченно посмотрел на бабу Леру, на Лукмана и потянулся к чаю. Менее всего он ожидал, что речь пойдет о продаже его дома. Конечно, он хотел продать дом и продать как можно быстрее. И это был единственный, разумный выход в ситуации сложившейся в республике, но сейчас он растерялся.

Как всякий человек никогда не соприкасавшийся с вопросами купли продажи он всячески избегал торга. В свое время Валя зареклась посылать его на рынок, так как он всегда подходил к первому же, на его пути, прилавку и сразу же расплачивался за товар по предложенной продавцом цене. Теперь ему показалось, что если он назовет цену своего дома и если эта цена не устроит Лукмана, между ними возникнет недопонимание, а этого ему сейчас хотелось менее всего.

Чувствуя, что молчание затягивается, Сергей осторожно поставил стакан с чаем на разнос и, откашлявшись, глядя в пол, назвал цену. Валерия Ивановна несколько раз кивнула, словно соглашаясь с услышанной суммой, и перевела взгляд на Лукмана.

- Цена хорошая. - Лукман вытащил из кармана пиджака висевшего на спинке его стула платок, развернул его и тщательно промокнул лицо и шею. Потом аккуратно сложил его и опять вложил в карман пиджака.

- Хорошая цена. Конечно, лет пять назад за твой дом можно было просить в три, четыре раз больше. Но... - Лукман махнул рукой.

- Те времена прошли, а жить надо с тем, что есть сейчас. Да-а... Он надолго замолчал, опустив голову и медленно проводя кончиками пальцев по уголкам рта. Валерия Ивановна обеспокоенно взглянув на, ушедшего в свои размышления Лукмана, грузно повернулась набок.

- Сережа, подай мне, пожалуйста, чай. -

- Да. - Видимо придя к какому-то решению, Лукман, звучно опустив ладонь на колено, вскинул голову.

- А жить надо и жить хочется. Верно, Сергей? - И, не дожидаясь его ответа, продолжил.

- Вещи есть? Мебель там, посуда, холодильник. Перевозить их, думаешь или нет? -

- Конечно. - Сергей пожал плечами. - Как же без них. Буду перевозить. -

- А перевозить куда будешь? -

- В Волгоградскую область. - Сергей назвал район и станицу, куда он собирался уезжать.

- Таких денег, что ты за дом просишь, у меня нет, но если ты согласишься, то мы можем сделать вот как ... - Лукман, объяснил ему, сколько денег может отдать наличными, а на оставшуюся часть он выделит КАМАЗ с водителем для перевозки его мебели и прочего скарба. Сергей, работая в гараже, был в курсе всех расценок на перевозки и потому согласился не раздумывая. Предложение Лукмана, в его положении, было более чем выгодное.

- Очень хорошо. Я согласен. - Он протянул руку. Судя по всему, так же, как и Сергей, довольный заключенной ими сделкой, Лукман, улыбаясь, пожал его руку и, не отпуская ее, обратился к Валерии Ивановне.

- Лера, будешь свидетелем, что высокие договаривающиеся стороны пришли к консенсусу, как говорил наш самый последний генсек? -

- Буду, конечно. Еще как буду. - Валерия Ивановна, шумно вздохнув, промокнула увлажнившиеся глаза.

- Как, все-таки, хорошо, что вы договорились! Ты даже не представляешь, Сережа, как я за тебя переживала. К тебе ведь уже хотели гости некоторые наведаться.-

- Какие гости? - Сергей удивленно поднял брови. - Я никого не ждал. -

- Это такие гости Сережа, которые любят по ночам без всякого приглашения заходить в дом. Много их сейчас развелось. Не хотели мы сегодня об этом говорить, но теперь, когда вы договорились, я думаю тебе надо об этом знать. Правильно, Лукман? -

- Эх, Лера, Лера. Зачем человеку про лишние неприятности говорить? - Лукман, укоризненно посмотрев на Валерию Ивановну, покачал головой. - Меньше знаешь - лучше спишь. Так ведь Сергей? -

- Так-то оно так. - Согласился Сергей. - Только хотелось бы знать, кто это про меня вспомнил? Интересно, все-таки. -

- Интересного здесь совсем мало, Сергей. Ничего интересного, можно сказать и ничего хорошего. Повадились тут ходить по ночам всякие шайки, сброд, одним словом. Твои соседи их еще неделю назад приметили. Ночью приезжали, возле твоего дома останавливались, вроде машина у них заглохла. Смотрели, вынюхивали. Как только соседи выйдут на улицу, узнать, в чем дело, они сразу уезжали. А тут решили по улице дежурство установить. Сам знаешь, ни милиции сейчас нет, ни порядка. Сейчас везде по городу люди на такое дежурство выходят. Надоело всем в таком бардаке жить. Вот вчера они опять приехали и на патруль, так сказать, твоих соседей наткнулись. Салман вчера дежурил он и разговаривал с ними. Сейчас у него все спросим. - Лукман повернулся к двери и негромко позвал сына.

- Что за люди были вчера у дома Сергея? - Салман пожал плечами.

- Кто их знает. Гуроны какие-то. - Сергей уже знал, что гуронами городская молодежь презрительно называла наводнивших в последнее время улицы Грозного выходцев из сельских районов республики.

- Сказали, что они из гвардии Дудаева. Один даже удостоверение предъявил, целый майор оказался. Командир разведывательно-диверсионного батальона. - Салман усмехнулся.

- А не сказал, этот... командир, что он забыл на нашей улице? -

- Говорит, что по приказу Дудаева они проверяли, как несут дежурство дружинники. -

- Диверсионный, значить. - Лукман пожевал губами. - Диверсанты, говоришь. Вот, Лера, в какие нам времена жить повезло. Три года назад, если бы мне кто-нибудь нам сказал, что у нас такое будет... Кто бы в это поверил! Надо нам подальше от этих диверсантов держаться. Ты Сергей завтра вместе с ним - Лукман кивнул в сторону сына. - Приготовь все документы. Купчая, там, нотариус, прописка, выписка, домовая книга и все такое. Деньги я завтра принесу. Оформите все бумаги, так как надо и обязательно в двух экземплярах. И чтобы все печати, штампы и подписи были ясно видны и стояли там, где им полагается стоять. Я сам все проверю. Там, Сергей, у тебя никто не будет спрашивать, почему ты отсюда уехал, а будут бумажки требовать и каждую бумажку под микроскопом разглядывать. Понятно, да? - Лукман встал на ноги и, сцепив за спиной руки, несколько раз прошелся по комнате.

- Да, Лера, дожили мы. И вот еще что, Сергей, береженного бог бережет. С сегодняшнего дня Салман будет спать у тебя. Тут Зара останется, а соседей твоих, Лера, я предупрежу, чтобы присматривали ночью. -

- Правильно! Так лучше будет и спокойнее. - Валерия Ивановна энергично поддержала решение Лукмана.

- Вот ведь как все, Сережа, получается ладно. Я же говорила, что все будет хорошо. И дом продал и семью, дай Бог, скоро увидишь. - Она опять промокнула глаза. Но Сергей не слушал ее. С этим уродом мне еще в одном доме придется спать недовольно подумал он и мельком глянув в сторону насупившегося Салмана понял, что решение отца напрочь перечеркивает какие-то планы сына на предстоящую ночь.

- Да, нет, Лукман, что вы. Я сам справлюсь, пусть Салман здесь остается. Все будет хорошо. До сих пор один оставался и ничего. - Но Лукман был непреклонен.

- До сих пор оставался один, до сих все было хорошо. Знаешь, как у нас говорят - не надо Богу надоедать, протягивая ему бумагу с ручкой, чтобы он какое-то решение тебе прописал. Он и так может решить и этак. До сих пор везло, а теперь будем остерегаться. Все. Договорились. -

Под самый конец их встречи Сергея ждал еще один сюрприз - оказалось, что за рулем грузовика перевозящего его вещи к новому месту жительства будет ни кто иной, как этот же Салман. Сергей только вздохнул.

Расстались они, только когда уже совсем стемнело. Обрадованная удачным для Сергея и Лукмана итогом дня Валерия Ивановна не отпустила своих гостей пока они не разделили с ней приготовленный Зарой ужин.

На улице в свете фонарей затемненных кронами густо разросшихся деревьев бегала стайка ребятишек. Прячась в кустах и за стволами деревьев, они целились друг в друга из купленного на рынках разнокалиберного игрушечного оружия, и возбужденно кричали.

- Тах! Тах! Хо вина! -

В войнушку играют, Сергей грустно улыбнулся. Когда-то он точно так же бегал по этой улице, держа во вспотевшей ладошке вырезанный отцом из обрезка доски пистолет и звонко, на всю улицу, кричал.

- Бах! Бах! Ты убит! - И почему-то всегда, в самый разгар игры, плыл в вечерних сумерках родной улицы зовущий его к ужину певуче - протяжный голос матери и он, торопливо договорившись о завтрашнем продолжении игры, вприпрыжку бежал домой. Только прятаться тогда приходилось не за тонкими стволами недавних саженцев, которые вон как вымахали за эти годы, а за кустами смородины и сирени высаженных вдоль тротуаров.

В принципе все складывалось как нельзя удачно. Дом он, можно сказать, продал и продал очень хорошо. Даже не предполагал, что так удачно может все получиться. Повезло ему с этим Лукманом. Что ни говори, а есть среди них такие, как этот старик. Завтра, послезавтра управится со всеми бумажными делами, до станицы, где сейчас его семья езды, при удачном раскладе, часов десять - двенадцать. И все это останется позади. И эта улица, и этот город, в котором он родился и вырос. В прошлом останется и этот народ, и все, что с ним связано.

Но самое главное, только теперь, когда вопрос с продажей дома и его переездом был фактически решен, он позволили себе признаться в этом, забудется изматывающее его чувство постоянного ожидания неприятности. Забудется страх, рожденный осознанием своей беспомощности от любого проявления зла со стороны тех, кто его окружал. Он нисколько не сомневался в том, что однажды, в том или ином варианте, но ему придется с этим столкнуться. Слишком много было вокруг примеров, не позволяющих ему сомневаться в этом. Не сомневался он и в том, что когда придет этот час, он будет стоять до конца и был внутренне готов к тому, что это будет конец для него в самом прямом смысле этого слова.

Задумавшийся Сергей не сразу расслышал шаги за спиной и потому, почувствовав чью-то руку на плече, резко дернулся в сторону и обернулся. За спиной стоял Салман. Удивленно посмотрев, на шарахнувшегося в сторону Сергея, он извиняющимся тоном сказал.

- Я звал тебя, а ты не слышал. -

- Задумался видно, бывает. - Ему стало неприятно оттого, что Салман мог подумать, что он трусливо шарахается от каждого шороха. Оставшееся до дома Сергея расстояние они прошли молча. Когда Сергей открыл калитку и они вошли во двор Салман тронул его за рукав.

- Ты, это... Мне тут надо в одно место сходить. - Опять услышав в его голосе извиняющиеся нотки, Сергей покосился на него. Оказывается этот громила и на такое способен.

- Я не надолго. Ну, может, задержусь немного. Так ты, ложись, только завтра, понимаешь, отцу не надо... -

До бабы идет, догадался Сергей и с мгновенно проснувшейся в нем мужской солидарностью ответил.

- Да, какой разговор, хоть на всю ночь. - Интересно было бы посмотреть на ту женщину, которая согласилась тебя принять, с усмешкой подумал он, отпирая двери дома.

- Значить, договорились. - Теперь уже обычным своим тоном буркнул Салман и направился вглубь двора.

- Ты куда? Туалет в другой стороне. -

- На кой мне твой туалет сдался. - Салман обошел двор, добросовестно заглядывая, во все темные углы и подойдя, к недоуменно наблюдающему за его обходом Сергею, предложил отдать ему ключ от калитки, а самому зайти в дом и лечь спать. Получив ключ, он молча, не оборачиваясь, вышел со двора, запер калитку и, судя по звуку торопливых шагов, направился вниз по улице в сторону в сторону недалеких высоток микрорайона.

- Да, каким ты был, таким и остался. - Пробормотал Сергей, входя в дом. Он постелил ему на диване в зале, разделся, выключил свет и только в постели, уже засыпая, догадался, почему Салман так тщательно обыскивал его двор. Проверял, оказывается, не мог ли кто-нибудь спрятаться в темноте. Сергей улыбнулся и неожиданно для себя легко и покойно уснул. Сегодня он уже не вслушивался в ночные звуки и не вскакивал на ноги, сжимая в руках, вот уже второй год лежащий под рукой, топор, при каждом шорохе во дворе. Но, если бы, кто-нибудь ему сказал, что спокойствие его связано с этим грубоватым чеченцем, почти его ровесником и, к тому же, не понравившегося ему с первой же встречи, он бы только снисходительно пожал плечами.

В дверь постучали под утро. Спросонок, с колотящимся сердцем, вскочив с кровати, Сергей схватил, было, топор, но тут же вспомнив о своем постояльце, не выходя из своей комнаты, крикнул.

- Салман, ты? -

- Это я, Сергей, Салман я. - Глухо донеслось из-за запертой двери. Кажется, он опять услышал нотки извинения в его голосе. Чертыхнувшись про себя, Сергей некоторое время посидел на кровати, слушая, как успокаивается сердце и, ногой задвинув топор, подальше под кровать, пошел открывать дверь. Войдя в комнату, Салман тяжело опустился на застеленный для него диван. Да-а, брат, заездили тебя, с сочувствием подумал Сергей, глядя на усталое лицо своего гостя.

- Кушать будешь, может чай согреть? -

- Нет, не хочу. Ты, это... - Салман огляделся. - Вещи собрал, значить. Ты, это утром на работу пойдешь? Рассчитываться будешь? -

- Да. - Было неудобно стоять перед ним в трусах и майке.

- Если тебе ничего не надо я пойду. - Сергей направился в свою комнату.

- Свет потуши. И, это, утром меня не буди. Ключи оставь на столе и еще, что там? Паспорт свой, книгу домовую, ну все, что надо, понимаешь. Я завтра... Какой, завтра, уже сегодня! - С досадой воскликнул он, видимо вспомнив, что ему так и не придется нормально выспаться после ночных похождений.

- Я сегодня все проверну. -

- А без меня у тебя получится, разве? - В темноте послышалось кряхтение, стук небрежно сбрасываемых туфель и жалобный скрип дивана. Спустя какое-то время, когда Сергей уже подумал, что так и не дождется ответа на свой вопрос, сонный голос Салмана ответил ему.

- Получится. Все получится. Раньше бы не получилось. А теперь тут наша власть. Народная, блатная и хороводная. Все получится. -

* * *

Серафим, встретил Сергея с дымящейся сигаретой в руках.

- Закурил, все - таки! - Воскликнул Сергей, переступая порог заполненной табачным дымом мастерской.

- Закурил, молодой, закурил. - Серафим, обернувшись от окна, окинул его сумрачным взглядом и вновь повернулся к окну.

- Сегодня закурил. - Несколькими глубокими затяжками он докурил сигарету и затушил ее в пепельнице стоящей на подоконнике. Несколько окурков из переполненной банки упали на пол. Подняв окурки, Серафим некоторое время подержал их на ладони, словно не зная, что он должен с ними делать. Потом бросил их в мусорное ведро, отряхнул ладони и опять, подойдя к окну, спиной к Сергею простоял некоторое время, низко опустив голову и покачиваясь с пятки на носок.

- Что-то случилось, Серафим? Смотрю, ты вообще сегодня никакой. -

- Может, случилось... - Глубоко вздохнув, Серафим отвернулся от окна и, подойдя к своему верстаку, принялся бесцельно перебирать какие-то шестерни.

- Может, случилось, а может, и не случилось... - Бросив перебирать шестерни, он достал из кармана спецовки пачку "Примы" вытащил сигарету, размял ее в пальцах и опять вложил в пачку.

- Не могу больше. Тошнит и голова кружится. Пол пачки уже скурил. Жили тут, на соседней улице дед с бабкой. Огороды у нас примыкались. Как, что нам надо так мы, чтобы квартал не обходить, прямо через огороды друг к другу ходили. Лаз у нас там был... Тихие такие, оба. Маленькие... Дня три назад ходил их проведать. Сегодня утром смотрю, а чеченец какой-то лаз наш заделывает. Спрашиваю его, а где, мол, хозяева. Дед с бабкой. Уехали, говорит. Дом нам продали, а сами вчера ночью уехали. -

Серафим, все - таки, достал из пачки сигарету и закурил.

- Три дня назад, говорю, ходил к ним, ничего мне не сказали. Да и не могли они уехать не попрощавшись. Не могли. -

В полном молчании, докурив сигарету Серафим, поплевал на окурок и отправил его в мусорное ведро.

- Что-то, молодой, людей сегодня в гараже совсем нет... Да и что им тут делать, ни работы, ни... -

- А может, все-таки, уехали они, а, Серафим? Может же и такое быть? -

- Все может быть. - Серафим покачал головой. - Дай Бог, конечно. Все может быть. А я вот о чем думал сегодня, молодой. Вот мы всё - чечены, да чечены. У матери моей, царствие им всем небесное, половина станицы Слепцовской в родне было. В двадцатом году всех постреляли. А кто живой остался, так тех туда сослали, откуда никто не вернулся. У моего деда трое братьев было. Всех побили. А деда, я тебе говорил, чеченцы спасли. И смотри, молодой, никто из того Урус-Мартана не побежал и не сказал, что в селе казак прячется. Вот как. А стреляли моих родичей и убивали их, опять же, не чечены, а русские и сколько, знаешь среди них было отсюда русских? Вот отсюда, земляков наших! Много их было молодой, много... Так, что все мы, народы мира - одним миром мазаны. У всех этого добра хватает. У всех. - Сергей сочувственно смотрел на понурившегося Серафима. Он догадывался насколько глубоко переживает случившееся с его соседями, этот крупный и сильный, несмотря на свой возраст, человек.

- Уезжал бы ты отсюда. -

- Да мне то, что. Дома у меня нет, дом теперь чеченский, брать им с меня нечего. -

- А я Серафим попрощаться пришел. Уезжаю я. -

- Да ты, что! - Серафим вскинул голову. - Неужели покупателя нашел? -

- Вроде того. - Сергей подробно рассказал ему все события вчерашнего дня.

- Повезло тебе, молодой. - Странно было видеть, как на его обычно хмурое лицо ложится мягкая улыбка.

- Повезло. Хорошие тебе люди повстречались. Рад за тебя. Молодец. - Протянув тяжелую руку, он слегка потрепал его за плечо.

- Расчет оформил? -

- Нет, не был я еще в конторе. Думал с тобой увижусь, с другими, а тут кроме тебя никого и нет. -

- Тогда, иди. Молодец, что заглянул. Иди, а то эти конторские наши, утром только покажутся и по домам. Им тоже неинтересно без толку стулья просиживать. Дайка я тебя обниму на прощание. - Он крепко, как-то, очень по отцовски, обнял его, гулко хлопнул ладонью по спине и сразу же отвернулся.

- Все, молодой, иди. Удачи тебе на новом месте. - Голос был сырой и сдавленный. Тихо закрывая за собой дверь, Сергей только теперь с пронзительной ясностью осознал, что он уезжает и уезжает навсегда. И что больше никогда в своей жизни он не увидит этого одиноко сутулившегося у окна своей мастерской человека.

- И тебе удачи Серафим. Дай Бог, чтобы все у тебя сложилось. - Пробормотал Сергей перед закрытой дверью и вышел из гулкой тишины пустого бокса.

В отделе кадров Сергей застал Раису Хасановну. Полная, предпенсионного возраста женщина, кутающаяся, несмотря на теплоту, в большой пуховый платок даже не дала ему времени поздороваться.

- Тоже уехать решил, Сергей? -

- Да, решил. Здравствуйте, Раиса Хасановна. -

- Здравствуй, Сережа, здравствуй. - Начальник отдела кадров грустно посмотрела на него голубыми, с темными подкружьями от больного сердца, глазами.

- Ты, у нас, вроде, в частном секторе жил. Дом, хоть, нормально продал? -

- Нормально, Раиса Хасановна, даже, можно сказать, хорошо продал. -

- Слава Богу, слава Богу. - Она сделала, было, попытку подняться с кресла, но раздумала.

- Пока я встану, пока дойду... Подай мне Сережа, вон из того шкафа ящик с карточками. На нем буквы будут А и Б. Ага, вот этот. Спасибо. -

Она вытащила его карточку и трудовую книгу.

- Семнадцать лет в ноябре исполнится, как ты у нас работаешь. Сразу после армии. Семнадцать лет. Расчетные ждать будешь, Сережа? - Сергей махнул рукой

- Нет, не буду. Так оформляйте. -

- Правильно. Какие уж тут расчетные и когда они будут. - Она подвинула к нему четвертушку бумаги и ручку.

- Напиши мне точный адрес места, куда ты выезжаешь. Если, вдруг - Она, забавно поморщившись, безнадежно повела под теплой шалью полными плечами.

- Вдруг появятся деньги, чтобы мы могли их переслать. Я твой адрес и Малике отдам, бухгалтеру с расчетного отдела.. А это вот номера телефонов. Этот вот рабочий, мой, а этот домашний. Звони, если что. - Раскрыв его трудовую книжку она, не переставая говорить, начала делать записи.

- Все уезжают. Русские, понятно, так и наши тоже. Все нормальные люди уезжают. Племянник мой, то же, собрался. Говорит,... как же он это сказал,... ага, когда количество бородатых на квадратный метр площади превышает разумные пределы, надо ждать крупных неприятностей. - Сергей засмеялся. Он подумал, что надо будет запомнить эту фразу. Оттиснув под тем, что она написала, печать, Раиса Хасановна протянула ему трудовую книжку.

- А бегунок, Сережа, я тебе давать не буду. Все равно ты сейчас никого не найдешь, только время потеряешь, да и сдавать тебе нечего. Дату я не вписала, когда ты еще, там, работу найдешь. А так хоть стаж не будет прерываться. Сам все проставишь, когда надо будет. Это все, что я могу для тебя сделать. Счастливо тебе, Сережа. -

- Спасибо, Раиса Хасановна, спасибо. - Он так и не смог выговорить прощайте. Ему всегда слышалось в этом слове нечто высокопарное, а говорить до свидания было бессмысленно.

* * *

В комнате Валерии Ивановны, вздев на тонкий хрящеватый нос очки Лукман внимательно изучал документы, которые неизвестно каким образом, за полдня умудрился собрать и оформить Салман.

Дети, наверное, в мать пошли, подумал Сергей, сравнивая рослых, крупной лепки Салмана и Зару, с их сухощавым, невысокого роста отцом. Лукман, в который уже раз перечитав, нотариально заверенную купчую, придирчиво пересмотрев все штампы и печати в паспорте Сергея проставленные в связи с его выпиской, неторопливо снял очки и растер покрасневшую переносицу.

- Кажется, все, так как и должно быть. - Он искоса посмотрел на прислонившегося со скрещенными на груди руками к дверному косяку, сына. Тот сразу же выпрямился и заложил руки за спину.

- Вы, Сергей, вчера вместе были, все время? - Краешком глаза Сергей заметил как Салман, набычившись, стал что-то пристально разглядывать под ногами. Лукман выжидательно посмотрел на замешкавшегося с ответом Сергея.

- Да, конечно, все время вместе. - Горячо заверил Сергей, стараясь при этом не встретиться с ним взглядом. Валерия Ивановна чуть заметно улыбнулась куда-то в потолок.

- Это хорошо... - Лукман, достал из внутреннего кармана пиджака, обернутый в газету, солидных размеров сверток и протянул его Сергею.

- Это твои деньги. Пересчитай. - Заметив, что он намеревается, не пересчитывая положить сверток с деньгами в карман, Лукман покачал головой.

- Так не пойдет, Сергей. В деньгах шайтан сидит, так у нас говорят. Пересчитай. И мне и тебе спокойнее будет. - Пока Сергей пересчитывал аккуратно, по номиналу сложенные купюры, он продолжил свою речь.

- Это хорошо Сергей, что вы вместе были. Вот ты, я смотрю, вроде бы выспался, а товарищ твой все время с зевотой воюет. Видно не спалось ему на новом месте. Будем так считать. На новом месте, ведь, всегда плохо спится. - Валерия Ивановна, теперь уже с откровенной улыбкой, смотрела на побагровевшего Салмана.

- Ну, что, сосчитал? Все правильно? - Лукман, улыбаясь, встал из-за стола, поднялся и Сергей.

- Деньги всегда держи при себе. Платок дома возьми, заверни их в него и вокруг пояса. Как ремень. В дороге не снимай и, когда вас в пути будет ГАИ останавливать, чтобы никто твой пояс не видел. - Он помолчал некоторое время, опустив голову и постукивая пальцами по крышке стола. Валерия Ивановна, глубоко вздохнув, села на своем ложе, свесив к полу распухшие ступни ног.

- Сергей. - Теперь на лице Лукмана не было и тени улыбки. - Ты продал дом, я его у тебя купил. В этом доме будет жить мой брат со своей семьей. Я хочу, чтобы они жили в этих стенах хорошо. Если у тебя есть какие-то сомнения, если ты считаешь, что, чуть погодя, ты мог бы продать его и дороже, мы сейчас же все расторгаем. И на наших взаимоотношениях это, ты не думай, никак не отразится. - Сергей даже руками замахал.

- Да, что вы, что вы! Никаких у меня ни сомнений, ни еще что! Дом, я продал очень хорошо. Я доволен и желаю, чтобы ваш брат жил в нем, как говорится, долго и счастливо.-

- Вот и хорошо! - Теперь уже улыбаясь, Лукман, протянул ему руку.

- Дом, Сергей, это дело такое. Нельзя, чтобы в нем оставалось что-то плохое. Даже такое. - Он показал на ноготь мизинца.

- И продавец, и покупатель, оба должны быть довольны. Иначе... - Не проговорив до конца свою мысль, он обратился к Валерии Ивановне.

- Лера, я должен идти. Дела еще у меня, а ты - Он посмотрел на сына. - Подгони машину. Времени еще много, погрузите все его вещи и завтра, с утра, выезжайте. - Салман, кивнув, как показалось Сергею, с явным облегчением, быстро вышел из комнаты.

- Куда торопиться, Лукман? - Валерия Ивановна посмотрела на стоящих у двери мужчин.

- Можно ведь и дня через три, четыре уехать? Поживет немного, когда еще увидимся-то. -

- Нет, Лера. Ты же знаешь, что у нас тут теперь всякие диверсанты, как тараканы, развелись. Береженого, сама знаешь, кто бережет. Не будем искушать. Пошли, Сергей. -

Во дворе, задумчиво глядя на Зару, раскатывающую тесто, на столике под летним навесом, Лукман сказал.

- Думаю, ты понимаешь, почему я вас тороплю. Нехорошо здесь Сергей. Сам видишь. Чем раньше ты уедешь и для тебе будет лучше, и для нас. Не дай Бог случится что-нибудь... В общем, Сергей, сегодня я сюда уже не вернусь, а завтра вы с самого утра уедете, так что желаю тебе на новом месте всего хорошего. Удачи тебе и здоровья. Не забывай, будем в гости ждать. -

* * *

Дома, Сергей, чтобы зря не терять времени в ожидании Салмана с машиной, стал вытаскивать во двор все, что он сам мог поднять и перетащить. Занятый перекантовкой к двери тяжелого холодильника он не расслышал, как к воротам подъехал грузовик и оторвался от своего занятия, только услышав с порога недовольный голос Салмана.

- Ты чего это один корячишься? Соседей у тебя нет, что-ли? - Пока Сергей оторвался от своего занятия Салман, проворчав еще что-то невразумительное, вышел на улицу. Оттирая вспотевшее лицо, Сергей вышел следом. Перед домом, ровно урча двигателем, стоял Камаз с высоким, крытым синим тентом кузовом. Наполовину высунувшись из кабины, Салман что-то объяснял нетерпеливо внимавшей ему ребятне. Инструктаж, Салман закончил резким взмахом руки и энергичным возгласом.

- Чехк! Чехк! -

Сергей знал, что на чеченском языке это означало - быстро, быстро.

- Куда, это ты их разогнал? - Полюбопытствовал Сергей, глядя, как дети, словно стайка воробьев, разлетелись по разным дворам их улицы.

- Молодежь подгонят. Грузить то надо твои шмотки. Открывай ворота, я машину загоню. -

Умело, подогнав задом машину к вытащенным Сергеем во двор вещам, он заглушил двигатель и спрыгнул на землю.

- Ты, я смотрю, как папа Карло, поработал. А, что соседи вымерли у тебя, что ли? Почему никого не позвал? -

Сергей усмехнулся, интересно, как бы он его понял, если бы ему захотелось объяснить свое взаимоотношение с соседями, коль скоро все они и справа, и слева, и напротив одни чеченцы.

- Да, думал, если ты поможешь, то мы вдвоем управимся, что тут грузить. -

- Размечтался ты! Мне, в моем возрасте, врачи тяжести больше ста граммов поднимать запретили. Здоровье беречь надо, пусть молодежь поработает. -

Сергей засмеялся.

- Тебе, самому-то, сколько лет, старик? -

Привлеченные, открытыми настежь воротами и грузовиком, въехавшим во двор, один за другим стали подходить соседи. Сосед справа Магомед, щуплый седоусый мужчина, которому Сергей не раз помогал в ремонте его старого "Москвича" оглядев приготовленные к погрузке вещи, грустно констатировал.

- Уезжаешь, значить, Сергей? -

- Уезжаю, Магомед. Все уже. Отжил я здесь, свое. -

- Жаль. Жаль, а я собирался тебя попросить, коробка у меня заедать стала и мост загудел. - Грустно протянул Магомед.

- Магомед, а ты покрась ее. - С улыбкой посоветовал Сергей.

- Зачем ее красить? - Никак не ожидавший от него подвоха, Магомед удивленно посмотрел на Сергея.

- Я же тебе не о покраске говорю, а про мост и коробку. -

- На свалке она у тебя будет прилично смотреться, если покрасишь, а без этого ее и там не примут. - Дружный смех спугнул присевших на крону вишневого дерева воробьев. Магомед тая под щеточкой усов улыбку, хотел, было что-то сказать, но его перебили голоса обрадовавшихся возможности позубоскалить соседей.

- Ты его Сергей не слушай, он не о том жалеет, что ты уезжаешь, а о том, что некому будет его драндулет чинить. -

- Как же он теперь жену будет к ее родителям возить? Он же у них самым крутым зятем считался с этой машиной! -

- Что вы к человеку пристали? Он же свою жену возил, а не вашу. -

- Да кто же ему такому усатому свою жену доверит! Сказал ты тоже! -

В самый разгар веселья во двор вошли несколько подростков лет пятнадцати, семнадцати. Сергей понял, что это и была вызванная Салманом молодежь. Кто-то из соседей повел их за собой в дом, чтобы показать в какой очередности надо выносить мебель. Юноши осторожно выносили из комнат дома во двор, неудобные к переноске в комнатах с низкими потолками и притолоками, холодильник, комоды, шкафы, прикроватные тумбочки, высокий трельяж, здесь, все это, подхватывали соседи и передавали на кузов к Магомеду и Сергею. При этом Салман, как заметил Сергей, умудрившись ни разу не притронуться к поднимаемым в кузов вещам, со своими командными выкриками и советами выглядел самым деятельным участником этого процесса. Он попробовал, было, его разоблачить, громко спросив у Магомеда, вы, мол, выбирали его бригадиром вашим или он простой самозванец. На что Магомед, занятый прокладыванием одеял и матрасов между сервантом и шифоньером и бортом кузова, совершенно равнодушно, но так же громко, как и Сергей, ответил вопросом на вопрос.

- А, ты, вообще, Сергей, чем думаешь, там, заняться? -

- Даже не знаю. - Менее всего в эту минуту Сергей думал, что он может попасться на розыгрыш. Магомед, как будто специально, спросил у него то, над чем он все последнее время ломал голову. Потому и ответил он совершенно серьезно.

- Не знаю Магомед. Все, что я умею, ты знаешь, это мосты, коробки передач, рулевые колонки. Могу еще двигатель перебрать, но мотористы это лучше меня делают. Наверное, этим и буду заниматься. -

- Вот этим Сергей и занимайся. Чини мосты, коробки и, что там еще в машинах есть? - Сергей даже не подумал, отчего голос Магомеда звучит слишком громко, а все остальные, почему-то, прекратили разговаривать.

- Только ты Сергей не вздумай пчелами заниматься! Ни в коем случае не занимайся пчелами! Прогоришь сразу же. Пчел оставь! Не трогай! -

- При чем здесь пчелы? - Искренне удивился Сергей.

- Я тебе вообще о пчелах ничего не говорил. При чем здесь пчелы? -

- А при чем здесь была краска для моей машины? - Торжествующе встопорщил усы Магомед, снисходительно, сверху вниз, оглядев только что смеявшихся над ним соседей.

- А почему я тебе о пчелах говорил? - Он, улыбаясь, показал на, присевшего на корточки, в сторонке от суетившихся вокруг машины, Салмана.

- А чтобы ты знал, что без таких трутней пчелы и дня не могут прожить. Имей это в виду. -

Так со смехом и шутками, Сергею показалось, что и пяти минут не прошло, как вся обстановка его дома была в кузове "Камаза". Когда опустили полог тента и Салман, закрепив его на крючках заднего борта, вывел машину со двора, наступило время прощаться. Соседи по одному подходили к Сергею, жали руку и, пожелав удачи на новом месте, выходили за ворота. По тому, как прощались, как быстро отводили глаза в сторону, встретившись с ним взглядом, у него сложилось мнение, что каждый из его соседей вышел со двора, оставив что-то недосказанным. Показалось, наверное, решил Сергей, что им сейчас-то от меня скрывать, но прощавшийся последним Магомед прояснил его сомнения.

- Такое дело, Сергей. - Не отпуская его руку, он кивнул в сторону ворот, словно говорил за всех тех, кто, только что, вышел со двора.

- Ты, вот, уезжаешь. А мы, тут, как бы, виноватые в этом, остаемся. Жили же вроде, нормально жили. Время такое, сволочное, пришло. Сволота одна, видишь, что здесь, что там. Ни ты в этом не виноват, ни мы... Так что, ты там, зла не держи. Видишь как это все... - Он, тряхнув, отпустил его руку и направился к воротам, но у самых ворот остановился и медленно, словно сомневаясь - стоит это делать или нет - обернулся.

- А ты, Сергей, что, рад, что уезжаешь? -

- С чего это ты взял, Магомед, что я рад тому, что уезжаю из дома, который мой отец своими руками построил? Ты бы, на моем месте, радовался? -

- Нет, конечно, о чем ты говоришь! - Магомед дернул щеточкой усов. - Только ты сегодня совсем другой был. Не такой как всегда. Людей, вон, собрал, молодежь пришла. Шутил, смеялся. Первый раз тебя таким видел. Ты, вроде и жил среди нас, но, как... сквозняк, понимаешь? Поздороваешься, улыбнешься и мимо. Никогда никому ты и не отказывал ни в чем. Мне вон сколько раз помогал. Без тебя я бы свою машину давно на свалку выбросил. Даже без покраски. -

Вытянув, из-за брючного пояса, полу тонкой футболки, Сергей вытер вспотевшее лицо. Не собирал я людей, сами они пришли, как и ты. И молодежь, Салман, позвал, а не я. Ошибаешься ты здесь, Магомед. Но ничего из того, о чем он подумал, Сергей не сказал ему. Магомед улыбнулся.

- Точно это ты насчет покраски сказал. Теперь ее только выбрасывать. А может, и продам кому... Ты, Сергей, не обижайся. Ты хороший человек. Все по нашей улице так думают. Но, с соседями надо жить, а не в сторонке. А ближний сосед, это же не зря сказали, лучше, чем далекий брат. Хороший ты, поэтому я и говорю тебе. Не обижайся. Ты там, на новом месте, учти все это. Всего тебе, давай. -

Магомед давно уже скрылся за воротами, а Сергей, стоя посреди опустевшего двора и медленно заправляя футболку в брюки, мысленно продолжал с ним спорить. Да, нет уж, Магомед, с соседями, кто же спорит, надо жить. Но только если ты понимаешь, о чем они толкуют меж собой, глядя в твою сторону. Кто же спорит? Все так. Да, пришли, помогли, но я разве не помогал, когда меня просили? Будем считать, что повезло мне с соседями, я же всегда говорил, что и среди вас есть нормальные люди. А как же другие? Как те старики, о которых Серафим рассказывал? Небось, у них тоже соседи были. Нет, Магомед жить надо среди своих! И дружить надо со своими! Только так, по-другому и быть не может.

- Ты идешь или нет? Сколько тебя звать нужно? -

- Что? - Сергей, не сразу отойдя от своих мыслей, оглянулся на стоявшего в воротах Салмана.

- Сколько тебя звать!? Стоишь, бухтишь себе что-то под нос. Пойдем, покушаем. Там, Зара, что-то приготовила, нас зовет. -

На ужин Зара приготовила галушки из кукурузной муки, сваренные в бараньем бульоне. И галушки, и большие куски сочной баранины с пиалой крепчайшего чесночного соуса в центре она подала на стол в одном большом, круглом подносе.

- Ух, ты! - Сергей засмеялся, с удовольствием потирая руки. - Надо же! Мое любимое блюдо! -

- А это наша Зара. - Валентина Ивановна, с улыбкой, смотрела как изрядно проголодавшиеся, Салман и Сергей, с аппетитом принялись поглощать галушки и мясо.

- Говорит, давай жижиг-галнаш* на вечер приготовим. Когда он, говорит, и где, еще такое поест. Вот и приготовили. Угадали, оказывается. -

- И еще как угадали! Спасибо Зара! - Разливавшая по кружкам горячий бульон, Зара улыбнулась.

- А где бабе Лере спасибо? Она ведь тоже со мной трудилась, целую головку чеснока почистила. -

- Не одну, а две. Целых две. - Притворно строгим голосом, наставительно подняв указательный палец, заметила Валерия Ивановна.

- И не волнуйся Зара, если бы я была такой же молодой и красивой как ты, он бы никогда не забыл мне спасибо сказать. Молодежь пошла, ничего, доживете до моих лет, посмотрите. -

Последний ужин на родной улице Сергея прошел так, что, о своем завтрашнем отъезде он вспомнил только когда, пришло время расходиться. На прощание Валерия Ивановна не выдержала. Всхлипнув, она прижала к груди голову Сергея.

- Не забывай, Сереженька, старуху! Не забывай... - Борясь с подступившей отдышкой, она, не договорив, оттолкнула его и, задыхаясь, откинулась на подушки.

- Ну, вот еще. - Пробормотал Салман и растерянно оглянулся, чтобы позвать Зару, но она уже подносила к ее лицу ингалятор. Вдохнув лекарство, Валерия Ивановна, некоторое время полежала с закрытыми глазами. Зара поправила под ней подушки и успокаивающе ответила на безмолвный вопрос в глазах мужчин.

- Сейчас все пройдет. Переволновалась немножко. -

Валерия Ивановна медленно открыла глаза.

- Все испортила. - Прошептала она. - Так хорошо сидели и вот, надо же. Вы идите. Вам завтра с утра выезжать надо, поспите. Сережа, Валечке от меня привет передавай. Идите. - Она слабо повела рукой и отвернулась к стене.

- Да, что вы баб Лер! - Голос Салмана зазвучал слишком уж бодро.

- Он же не в Африку уезжает! Километров триста всего! Устроится, приедет проведать. Приедешь же? - Он толкнул плечом Сергея.

- Конечно же, приеду! Обязательно приеду, только вы уж не болейте больше. -

- Идите, идите. - Зара подтолкнула брата к двери. - Ей успокоиться надо. Идите. -

Сергей вышел на улицу следом за Салманом, Зара торопливо пожелав Сергею удачи и счастья на новом месте, закрыла за ними калитку и быстро вошла в дом. Они некоторое время постояли перед закрытыми воротами, настороженно прислушиваясь к ночной тишине.

- Ладно, пошли. - Прервал молчание Салман. - Если что, Зара знает, где мы. -

Если что... а если, не дай Бог, размышлял Сергей, вышагивая по ночной улице, умрет старушка, как же они ее хоронить будут. Они же мусульмане, а она русская. Он старался избавиться от этой мысли, убеждая себя в том, что все будет хорошо, что ему должно быть стыдно думать, что баба Лера может вдруг умереть, но никак не мог выкинуть ее из головы.

Когда они в полном молчании дошли до места, Салман, как и вчера, обошел весь двор, заглядывая во все темные углы, подождал пока Сергей войдет в дом, и только потом сказал.

- Ты, будь в доме, а я в машине посплю. Не привык я на досках спать. - Камаз его стоял тут же у ворот. Сергей только сейчас вспомнил, что в доме остался только один голый, старый топчан, а все одеяла и простыни свернуты в узлы и погружены в машину. Так, что ему сегодня действительно придется коротать эту ночь, как говорит Салман, на досках.

- Ну, да, конечно. Спокойной ночи. -

- Спокойной. - Салман, направился к выходу. - Ты калитку не запирай. -

-Хорошо. - Немного поколебавшись, Сергей вышел следом за ним на улицу.

- Слушай, а если, вдруг, она умрет, что вы будете делать? -

- Кто умрет? - Удивленно посмотрел на него Салман.

- Баба Лера, умрет. -

- С чего это ей умирать? - Ему послышалось раздражение в его голосе. Может быть, у них не принято на такие темы говорить, подумал Сергей, но все же продолжил.

- Вдруг. Все же когда-нибудь умирают. -

- Умрет - похороним, а что мы еще будем делать? -

- Вот я и спрашиваю об этом. Как вы ее похороните? Вы же мусульмане, а она русская, христианка значить. -

- И что с того? Какая разница? Христианка, мусульманка. Как надо, так и похороним. Ты где-нибудь видел, чтобы у нас на улице мертвяки валялись? Вопросы у тебя... - Он хмыкнул и поднялся в кабину грузовика.

- Спать лучше иди. Завтра рано вставать. -

Действительно, озлился сам на себя Сергей, нашел, о чем спрашивать. Он еще некоторое время постоял во дворе, пытаясь понять, с чего это ему в последнее время в голову приходит всякая нелепица, но, так и не пришел ни к чему определенному, впрочем, теперь это все уже было совершенно не важно.

Это была его последняя ночь в родительском доме. Он присел на ступеньку крыльца и долго, не мигая, смотрел, как в свете уличного фонаря вьется рой ночных бабочек. Спать не хотелось. Да, это была его последняя ночь в своем, до скорого рассвета, доме. Последняя ночь на земле, где он родился тридцать пять лет назад, а впереди ждала только пустота и неизвестность.

Салман, заснувший сразу же, как только голова коснулась свернутой и положенной в изголовье старой меховой куртки, среди ночи вдруг проснулся как от толчка. Ему послышалось, что его окликнула Зара и сказала, что бабе Лере стало плохо. Спросонок он даже громко сказал, что сейчас будет готов, но, поняв, что ему это померещилось, вздохнул с облегчением, и, поворачиваясь на бок, мельком скользнул взглядом по двору Сергея.

- Что это он, среди ночи? - Удивленно пробормотал он, опершись на локти и подняв голову, чтобы лучше видеть происходящее во дворе. Держа в руках что-то белое, Сергей медленно пересек залитый светом уличного фонаря двор. Подойдя к винограднику, он наклонился и начал, как показалось Салману, что-то вытаскивать из земли и складывать толи в пакет, толи в тряпочку которую до этого была у него в руках. Салман ухмыльнулся. Этот русак, оказывается, не так прост, каким прикидывается. Вон где, оказывается, ценности свои держал, в жизни не догадаешься. Широко зевнув, он уже собрался добрать остатки сна до близкого рассвета, но заинтригованный его странными манипуляциями решил продолжить свои наблюдения.

В неясной тени отбрасываемой виноградником Сергей, трогал лозу, медленно проводил по ней рукой, переходил к следующей, и так повторялось пока он не обошел всю посадку винограда. И только когда Сергей вышел из тени виноградника и, подойдя к вишневому дереву, открытому для света фонаря, обнял его и замер, Салман, опустил голову и, повернувшись на спину, мрачно уставился в потолок кабины. Он понял, что Сергей прощался с домом и двором, а то, что он воспринял как выкапывание неких ценностей, на самом деле означало, что он брал с собой на прощание, родную для него, землю. Спать ему совершенно расхотелось.

* * *

Когда солнце показалось багровым краем над крышами домов, Салман, завел двигатель Камаза. Он так и не уснул после подсмотренной им во дворе сцены и готов был выехать сразу же, как только начало светать, но оставался лежать в кабине, давая возможность Сергею хотя бы немного поспать перед дорогой. Однако Сергей вышел из дома сразу же, как только на улице глухо зарокотал двигатель машины. Тоже не спал, догадался Салман. Неся в руках белый полиэтиленовый пакет, теперь Салман знал, что в нем находится и папку с бумагами, он поднялся в кабину.

- Ну, вот и все, можем ехать. -

- Ничего не забыл? Деньги, документы. -

- Нет, вроде бы. Всё на месте. Деньги здесь. - Он тронул себя за живот, где, по совету Лукмана, был одет сделанный из куска простыни пояс с деньгами. Под рубашкой навыпуск на худощавом теле Сергея пояс вообще не просматривался.

- А документы все здесь, в папке. Можно ехать. -

- Ты хоть, поспал немного? - Обычно немногословный, Салман, задал вопрос, который, в другой ситуации, посчитал бы совершенно бессмысленным. Какая разница - спал, не спал - что от этого изменится, ехать-то, все равно, надо. Но сейчас ему казалось, что если он будет разговаривать с Сергеем, не важно на какую тему, тому станет немного легче. Однако односложные ответы и отсутствующий взгляд слегка припухших за ночь глаз Сергея поставили крест на его дипломатических ухищрениях. Уже через четверть часа езды Сергея потянуло на сон и теперь Салман, насупившись и мрачно глядя на дорогу, остался крутить баранку в полном молчании.

То, что в последние годы происходило в республике, не было для него секретом, как и для всех других проживающих на этой территории. До вчерашней ночи он не особо вдавался в суть перемен. Лично его все происходящее не касалось, а некоторые нововведения, как человек, по характеру своему, не склонный лояльно относиться к законам и дисциплине, он даже горячо приветствовал и поддерживал. Он знал, что русские покидают республику, но относился к этому совершенно равнодушно. У него не было близких друзей среди русских, да и вообще они были для него, в некотором роде, чужими. И относился он к ним, в соответствии со своим восприятием, с чувством некоего снисходительного превосходства и отчужденного непонимания. Непонимания, о причинах которого он никогда не задумывался и которое было для него вполне естественным и вся природа которого заключалась для него в словах - они русские, а мы чеченцы. И этот, Сергей, спящий сейчас в углу кабины, уронив голову на грудь, был для него, в первый день их встречи, точно такой же, как и все остальные русские.

Но то, что он случайно подсмотрел вчерашней ночью, заставило его задуматься. Глядя, как Сергей, медленно бродит по двору, прощаясь с каждым саженцем и с каждой лозой, он понял, что видит человека вынужденного навсегда распрощаться с родиной. Ему и в голову не пришло вспоминать 1944 год*, как об этом неустанно напоминали чеченцам газеты и телевидение. В этом случае, как рекомендовалось в местных СМИ, все происходящее нужно было списать на отложенную, за депортацию его народа, кару русским. Но газеты он не читал, а телевизор смотрел, только тогда когда транслировали футбол, бокс или концерт.

По природе своей, являясь натурой цельной и не подверженной душевным изыскам, он привык находить ответы на все вопросы. Но в этом случае выходило нечто, не имеющее определенной оценки или суждения. Он знал, что никакой лично его, Салмана, вины в том, что Сергей вынужден покинуть родину нет и быть не может. Но, факт есть факт - этот русский уезжает, а он, чеченец, остается. Не было никакого сомнения в том, что здесь явственно присутствовала несправедливость и какая-то ее часть ложилась и на него, Салмана, как на чеченца. Салман злился оттого, что осознавал себя без вины виноватым, невольно отвечающим за чьи-то действия, вынуждающие этих людей покидать родину. Но он был чеченцем, гордился тем, что он чеченец и не думал снимать с себя ответственность за все, что происходило на его родине и с его народом. Вот и выходило, что доля вины в том, что происходит с Сергеем, ложилась и на него.

В таком состоянии, когда он уже подъезжал к дагестанской границе у Кизляра, его обогнал защитного цвета УАЗ. Из открытой дверцы машины высунулась чья-то рука с автоматом и показала на обочину дороги. Салман остановил машину. Проснувшийся Сергей, посмотрев как, из остановившегося перед ними УАЗ-а, вальяжно выходят трое вооруженных людей и неторопливо направляются к их машине, встревожено посмотрел на Салмана.

- Кто такие? На гаишников непохожи. -

- Хрен их знает! Фраера какие-то. Сейчас посмотрим. - Буркнул Салман и, выпрыгнув из кабины, направился навстречу троице. Они встретились и остановились метрах в пяти от кабины КАМАЗ-а. Опустив боковое стекло, Сергей, стал вслушиваться, пытаясь выудить из их разговора на чеченском языке знакомые слова с тем, чтобы понять - что это за люди и кого они представляют. Все-таки приключений избежать не удается, подумал он, вспомнив свои опасения, на протяжении последнего времени жизни в республике и ощупал пояс с деньгами. Из сумбура непонятной речи ему удалось уловить несколько слов произнесенных на русском языке - таможенный контроль, досмотр и еще ему показалось, что он услышал слово - декларация. Наверное, ошиблись, подумал он с облегчением, поняв, что эти трое с автоматами не просто бандиты с большой дороги, а представляют какую-то таможню, то есть власть. Сейчас разберутся и уедут, решил он, откидываясь на спинку сидения, какое отношение таможня ко мне может иметь или я к ней?

Однако разговор ощутимо перерастал в настоящую перепалку. Один из троицы, пренебрежительно махнув рукой, направился, было к КАМАЗ-у, но Салман, что-то выкрикнув, схватил его за плечо и дернул на себя. Тот неловко попятился и упал бы, если бы его не подхватили двое других. Обретя равновесие, таможенник, злобно ощерился и схватил Салмана за грудки, но отброшенный им в сторону растянулся на асфальте. Двое других, передернув затворы, направили стволы автоматов на Салмана. Салман, что-то крича, подбежал к машине и рывком, открыв дверь, сунул руку под щиток. Раздался металлический щелчок и в его руке очутился пистолет.

- Сиди здесь! - Бешено сверкнув глазами на побагровевшем лице, крикнул он Сергею и, передернув затворную рамку пистолета, повернулся к двоим, держащим оружие на изготовку, таможенникам. Третий, сидя на асфальте, одной рукой щупал себе затылок, а другой тянулся к отлетевшему в сторону оружию. Ну, вот и началось, безрадостно подумал Сергей. Он еще раз ощупал пояс и открыл дверь, но выходить не стал, надеясь на то, что этот скандал между чеченцами, обойдется без его участия.

Несмотря на ранний час, дорога была оживленной. Проезжающие машины стали останавливаться и люди, что-то выкрикивая, стали подбегать к сцепившимся на дороге. Пока посторонние растаскивали в стороны Салмана и двоих таможенников, третий, подобрав оружие, медленно поднялся на ноги и стал подходить к Салману сзади. Уже ни о чем, не думая, Сергей выпрыгнул из кабины и побежал в его сторону. Он успел вовремя. Таможенник, вплотную подойдя к Салману, удерживаемому за руки, людьми из числа разнимающих, размахнулся, чтобы обрушить приклад автомата на его затылок, но Сергей в прыжке успел одной рукой схватиться за автоматный ствол, а другой обхватить шею нападавшего. Оба рухнули под ноги расступившихся от неожиданности людей.

Первым поднявшийся на ноги таможенник, что-то крича, передернул затвор и направил оружие на Сергея, но тут же в его лоб уперся ствол пистолета Салмана. Много позже Сергей удивлялся тому, что никакого страха в эту минуту он не почувствовал. Он смотрел на черный автоматный зрачок и думал о том, что если оттуда сейчас вылетят пули, то, судя по тому, куда направлен ствол, его пояс, а значить и деньги, останутся целыми. Откуда-то сбоку вдруг появился Яхья и, ощерившись золотым оскалом, схватил ствол автомата и поднял его вверх. Длинная автоматная очередь прогремела над головами сгрудившихся людей. Яхья грубо выругавшись, отдернул обожженную горячим стволом руку, а другой, влепил стрелявшему основательную затрещину.

Выстрелы над головами здорово разозлили толпу собравшихся. Таможенники, почувствовав, что дело принимает неблагоприятный для них оборот, быстро завели свою машину и, развернувшись через кювет, запылили в сторону Грозного, крича и грозя кулаком из открытых дверей. Салман, смачно сплюнув им вслед, направился к своей машине. Все стали расходиться. Сергей пошел, было, следом за Салманом, но его остановил голос Яхьи.

- Серега, подожди! - Он подошел к нему, сверкая золотой улыбкой и держа на уровне груди обожженную руку. Сергей виновато развел руками.

- Честное слово, Яхья, я тебя видел и, представляешь, забыл! Так бы и уехал, ничего не сказав. Прости, пожалуйста. -

- Да, ладно. Тут и мать родную забудешь. Здорово.- Они пожали друг другу руки.

- Болит? - Сергей кивнул на его руку.

- Да, ерунда. Пройдет. Ты, что тут делаешь? -

- Уезжаю я. Вчера в гараж приходил никого не застал. Ни тебя, ни Бадика, ни остальных. Только с Серафимом попрощаться смог. А ты как здесь оказался? -

- Уезжаешь, значить. - Золотое сияние на лице Яхьи погасло. - Да-а. В Ростов я ездил, вещи, таким вот, как ты, перевозил. Уезжают люди, уезжают. Мимо проезжал, смотрю, ты здесь крутишься. А куда едешь? - Сергей назвал район и станицу, в которой он теперь собирался жить. Лицо Яхьи опять озарилось золотым сиянием.

- Да, знаю я, эти места! От трассы там километров шесть в сторону, не больше! Я скажу всем нашим, где тебя искать. Так, что жди гостей! Проклятые чечены тебя и там не оставят! - Он весело засмеялся и легонько толкнул Сергея здоровой рукой в грудь.

- Ладно, Серега! Удачи тебе там, держись! - Они еще раз пожали друг другу руки и разошлись. Разошлись, чтобы больше уже никогда не встретиться. Через два месяца, при попытке ограбления неизвестными в масках у себя дома Яхья окажет сопротивление и будет застрелен вместе с женой и старшей дочерью.

- Друга, что ли, встретил? - Спросил его Салман когда он сел в кабину.

- Да, так. - Сергей вдруг понял, что ему стыдно, что он не может назвать Яхью другом.

- Работаем вместе. Работали, точнее. - Он опустил голову. А почему он должен был назвать его другом? Ну, проезжал мимо, увидел знакомого, остановился, вмешался. Ну и что? А другие, кто там был, они его вообще не знали, но тоже вмешались. Так, что же, теперь всех в друзья записывать? Тогда и уезжать не надо было.

- Хороший у тебя друг оказался. - Ухмыльнулся Салман. - Как он этого хмыря приложил! Я, даже позавидовал. - Он засмеялся. Засмеялся и Сергей, вспомнив, как нелепо дернул головой стрелявший таможенник. И еще ему почему-то было приятно, что Салман назвал Яхью его другом.

- А они, что, точно таможенниками были? -

- Ага, таможенниками. - Салман, поиграл желваками. - Понаклепают себе удостоверений всяких и носятся с ними. Таможенники хреновы, декларацию захотели увидеть. Вот и увидели. Во весь рост, особенно этот, которого твой друг задекларировал. -

- А от меня им, какая декларация нужна была? - Удивился Сергей. - Я же за границу не выезжаю! Ты хоть объяснил им это? -

Салман, покосившись на него, только головой покачал.

- Как это ты за границу не выезжаешь? По твоему, куда мы сейчас едем? -

- Как это куда? - Еще больше удивился Сергей. - В Волгоград едем, точнее в область Волгоградскую! Не в Америку же! -

- Это для нас с тобой Волгоград, Волгоградская область, а для них заграница. Ты как с луны свалился! Не знаешь, что ли, что мы уже совсем независимые и осуверенелые. Так, что сейчас мы будем пересекать границу не просто Дагестана, а государственную границу между чеченской республикой Ичкерия и Россией. Сейчас ты ее нормально пересекаешь, а если бы их не отогнали, пересекал бы ты ее как тот лев, которого в Африку, голышом отпустили. Обчистили бы как липку. -

- Маразм какой-то! - Сергей покосился на пистолет, брошенный Салманом на сиденье между ними.

- А это откуда? -

- А, это...Я и забыл. - Салман попытался, пристроить его обратно под щиток, но они уже подъезжали к посту на границе с Дагестаном и, надо было маневрировать между сгрудившимися машинами, потому он просто накрыл его тряпкой и оставил там же на сиденье.

Толстый милиционер дагестанец в бронежилете и с автоматом за спиной, даже не взглянул на протянутые ему Салманом бумаги. Кивком, указав в сторону, откуда они подъехали, спросил.

- Что за стрельба там была? -

- Нас досматривали. - Улыбнулся Салман. Милиционер что-то пробормотал на своем языке и грузным шагом, оттирая цветастым платком багровое лицо, направился к навесу, из под которого он вышел, завидев их машину.

- Эй! - Крикнул ему вслед Салман. - Ты будешь нас смотреть или кто? -

Дагестанец, не оборачиваясь, махнул платком.

- Езжайте. У меня лишних патронов нет, чтобы вас досматривать. -

- Надо же! - Салман озадаченно посмотрел вслед милиционеру. - Сколько тут проезжаю, в первый раз такое, чтобы не проверяли. Теперь буду знать. В следующий раз автомат захвачу и перед постом очередь дам. Посмотрю - будут проверять или нет.-

Сергей засмеялся, представив себе Салмана, стреляющего перед каждым милицейским постом из автомата.

* * *

Практически без всяких докучливых остановок на милицейских постах они проехали через Дагестан, Калмыкию и въехали на территорию Волгоградской области. Когда до конечного пункта их маршрута, станицы, где теперь жила семья Сергея оставалось километров семьдесят, из посадок на правой стороне дороги вдруг вышел, поигрывая жезлом, гаишник. Салман выругался. Уставший после, без малого, десяти часов непрерывного вождения и расслабленный, в предвкушении скорого окончания рейса и отдыха, он не сразу сообразил, что его остановил не обычный выездной пост сотрудников ГАИ. Выставляемый, по его твердому убеждению, единственно с целью придраться к какому-нибудь незначительному нарушению и на этом основании вымогать с шоферов деньги.

Остановивший его капитан не стал, как обычно, ждать, когда он подойдет к нему, а сам открыл дверь кабины и, представившись, стал внимательно наблюдать, за тем как он собирает документы и выходит из машины. Когда Салман ступил на землю, он, будто показывая, куда ему идти с документами, легонько положил ему руку на пояс и подтолкнул в сторону посадок, где в тени деревьев стоял защитного цвета УАЗ-таблетка с открытой дверью, а на траве, перед ним, сидело несколько военных с автоматами. По тому как капитан провел рукой по его пояснице Салман понял, что он проверял нет ли у него оружия. Только сейчас он вспомнил, что так и не убрал пистолет с сиденья.

Он, резко остановившись, обернулся и сразу же встретил спокойный и внимательный взгляд капитана.

- Что-нибудь забыли? -

- Да, нет. Ничего не забыл. - Через плечо капитана он увидел в кабине Сергея, но бликующее стекло не дало ему возможности встретиться с ним взглядом. Набычившись и играя желваками он зашагал впереди капитана к УАЗ-у. Единственное о чем он сейчас думал это то, как отреагирует отец на известие, о том, что его задержали за хранение оружия. Сколько раз отец строго предупреждал его, чтобы он никогда не брал с собой оружие в поездку. К раскладному столику, за которым сидел военный без знаков различия на форменной куртке, он подошел совершенно уверенный в том, что пистолет они найдут, а что его искать, если он лежит на сидение только тряпкой прикрытый, а все, что будет потом, будет не более чем заслуженным, за его глупость, наказанием. О Сергее в этот момент он и не вспомнил. Кто захочет связываться с чужим оружием. Тем более русский, не будет этого делать.

Военный киком указав ему, на раскладной же стульчик перед своим столом, стал внимательно рассматривать его документы.

- Оружие, наркотики, другие запрещенные к перевозке материалы... -

- Дома все оставил. - С вызовом ответил Салман, терять ему уже было нечего.

- Вот и проверим сейчас, все дома оставили или что забыли в машине. - Он кивнул капитану. Капитан с одним из сидевших в тени военных направились к машине. Рядом с военным опустив голову к земле и повиливая хвостом, побежала маленькая лохматая собака.

- Обычно в таких случаях понятых приглашают. - Хмуро заметил Салман, глядя вслед направляющейся к машине группе.

- Надо будет, и понятых найдем. А если ты все дома оставил, то и так сойдет. - Равнодушно заметил военный. Салман пожал плечами.

- Согласен. - Интересно, как они себя поведут, когда обнаружат пистолет?

Когда Салман и гаишник направились к посадкам, Сергей заметил, как, словно споткнувшись, остановился и резко обернулся Салман. Что-то забыл, наверное, подумал Сергей. Идущий рядом и чуть позади гаишник что-то сказал ему, а Салман, мотнув головой, отвернулся и зашагал к группе военных у УАЗ-а. Сергея удивило то, что Салман, после этой остановки, как-то ссутулился и опустил голову. Раньше он всегда вышагивал как на параде, развернув плечи и высоко подняв голову. Что-то здесь не так, Сергей забеспокоился, что он мог забыть? Сергей оглядел щиток перед водительским сиденьем, вроде бы, он забрал с собой все документы, да и если бы он оставил в кабине права или еще что-нибудь, то обязательно вернулся бы. А тут. Сергей еще раз внимательно осмотрел кабину, заглянул в бардачок и только когда он закрывал крышку бардачка, он вспомнил о пистолете.

Мгновенно вспотев, он откинул тряпку на среднем сиденье. Тускло и холодно блеснул черный, словно отлакированный ствол оружия. Он опять накрыл его, потом взял в руки. Тут же вспомнив про отпечатки пальцев, лихорадочно вытер его той же тряпкой и бросил опять на сиденье. Пистолет надо было где-то спрятать, но Сергей никак не мог сообразить, где найти для него надежное укрытие. Почему-то казалось, что куда бы он его не положил, он будет отовсюду виден. В замешательстве он посмотрел в сторону посадок. Остановивший их капитан и с ним военный с какой-то лохматой дворняжкой вышли из тени деревьев и направились к нему. Не совсем отдавая отчет в своих действиях, Сергей поднял полу рубашки и засунул пистолет под пояс с деньгами на животе.

- Здравствуйте. - Он едва успел поправить рубашку и откинуться на спинку сиденья, постаравшись придать себе, насколько это было возможно, безмятежный вид. Серые глаза капитана стоявшего у открытой, со стороны водителя двери, смотрели на него с холодной внимательностью.

- Здравствуйте. - Несколько запоздало откликнулся Сергей.

- Укачало, что ли? Вид у вас не важный. -

- Да, наверное. Вот, видите ли, долго ехать. Видите ли.- Все это прозвучало слишком уж суетливо и бестолково. Во взгляде капитана появилась некая озадаченность, а Сергей проклинал себя за этот тон последними словами.

- Понятно. - Капитан, сняв фуражку, заглянул под щиток, подсвечивая себе маленьким фонариком.

- Понятно. - Он опять одел фуражку.

- Куда путь держим и откуда? - Сергей назвал ему станицу, в которую он переселяется и сказал, что сегодня утром они выехали из Грозного.

- Понятно. Возьмите свой паспорт и выйдите, пожалуйста. - С этими словами он поднялся в кабину и стал выстукивать кулаком боковую обшивку и потолок кабины. Сергей вдруг испугался, что при его выходе из кабины пистолет может выскользнуть из-за пояса и упасть на землю.

- Радикулит, что ли? - Спросил капитан, заметив его замедленные движения.

- Да. - Сергей обрадовался тому, что капитан, сам того не зная, дал ему подсказку.

- Продуло, вот. -

- Понятно. - Закончив осмотр кабины, капитан спустился на землю и взял у него паспорт.

- Что-нибудь запрещенное провозите в вещах? Оружие, наркотики. -

- Нет, нет, что вы! - На какое-то мгновение, забыв о пистолете за поясом, он энергично замахал руками.

- Нет, конечно! -

- Понятно. - Интересно, он еще какое-нибудь слово может выговорить, подумал Сергей.

- Понятно. - Еще раз четко выговорил капитан и повернулся к военному.

- Приступайте. - Военный подхватил на руки весело завилявшую хвостом дворняжку и опустил ее в кузов КАМАЗ-а. У Сергея пересохло во рту. Оказывается то, что он принял за приблудную дворнягу, была на самом деле служебной собакой. Ему всегда казалось, служебными собаками могут быть только овчарки. А вдруг она специально натренирована на розыск пистолетов, а он тут стоит и вот он пистолет, а до семьи километров семьдесят. Сергей попытался сглотнуть, но по пересохшему горлу, словно наждаком провели.

- Можно мне в кабину? Спина...вот... - Капитан, не глядя, протянул ему паспорт и прошел к заднему борту кузова. Сергей, поднявшись в кабину, несмотря на жару, захлопнул за собой дверь и поднял стекло. Поколебавшись, он решился закрыть и оставленную капитаном распахнутой водительскую дверь и тоже поднял на ней стекло. Теперь до нее не должен дойти запах, убеждал себя вспотевший, до мокрых разводов на рубашке, Сергей, в течение нескольких бесконечных минут пока собака возилась в кузове.

Когда сзади послышались шаги возвращающегося капитана, Салман напрягся, хотя бы дали его до места довезти, подумал он о Сергее, не бросят же они его здесь, на дороге. Шаги остановились за спиной и Салман, в ожидании неизбежного вопроса о пистолете, выпрямил спину и поднял голову, чтобы с улыбкой взглянуть в лицо сидящего напротив военного, который будет его сейчас арестовывать. Вопроса об оружии он не дождался и изображать улыбку ему не пришлось - отраженный в стекле бокового окна машины капитан, в ответ на вопросительный взгляд военного, отрицательно качнул головой. Военный протянул ему документы.

- Счастливо доехать. -

- Спасибо. - Машинально отозвался Салман и сбитый с толку, не веря в происходящее, остался сидеть на месте.

- Я говорю, вы можете ехать. Счастливого пути. - Военный чуть повысил голос и повел рукой в сторону, куда они должны были двигаться.

- Ага. Конечно. - Он поднялся со стула и медленно пошел к машине. Не найти пистолет они не могли, следовательно издеваются, ждут пока он подойдет к машине и потом окликнут. Он также медленно, как и шел, поднялся в кабину, ежесекундно ожидая окрика в спину. Не глядя на Сергея, который расслабленно, откинувшись на спинку своего сидения, сидел с закрытыми глазами, заново переживая все, что с ним случилось в последние минуты, завел машину и выехал на трассу. До первого поворота дороги он рулил, больше глядя в зеркало заднего вида, чем на дорогу. После поворота он проехал еще несколько километров, потом резко принял вправо и нажал на тормоз.

- Мебель же в кузове. - Недовольно произнес Сергей. - Не дрова везем. -

Но Салман его не слышал. Первым делом он пошарил под сиденьем, на котором он оставил пистолет, осмотрел щели между сидениями, заглянул под щиток приборов, открыл и закрыл крышку бардачка. Пистолет словно испарился.

- Дрова, дрова, дрова... - Пробормотал он, пытаясь распутать эту загадку. Скорее всего, что капитан нашел его и решил оставить...

- Ты не это ищешь? - Сергей лениво поднял полу рубашки и, вытянув из-за пояса пистолет, протянул его Салману. От недавно пережитого у Сергея даже не сил не осталось засмеяться, глядя как у того в непомерном изумлении выкатились глаза и отвисла челюсть.

- Так... ты, это... - К Салману вернулся дар речи. - Ну, ты... Валлай*! Ты даешь! А я думаю... - Он громко и заразительно засмеялся, запрокидывая голову и ударяя кулаком по коленке. Сергей улыбнулся.

- Ты его прибери получше, а то я, по-моему, три года жизни потерял, пока на животе его грел. -

- Я это сейчас! - Салман словно не веря своим глазам, еще раз, с немым обожанием оглядел пистолет, несколько раз погладил матово блестящий ствол и выскочил из кабины. Сергей усмехнулся, до чего они, все - таки, эти железки любят.

- Теперь его хоть десять собак будут искать - не найдут. - Заявил Салман, садясь за руль.

- Ты, говоришь, три года жизни потерял, а я там, пока, перед этим военным сидел, думал, что поседею к чертовой матери! - Он, махнув рукой, весело засмеялся и, включив передачу, осторожно вывел грузовик на трассу.

- А если бы нашли его у тебя, чтобы ты делал? - Сергей пожал плечами.

- Кто его знает. Как-то я об этом не подумал. -

- Да-а. - Задумчиво протянул Салман, глядя на протянувшуюся к горизонту серую ленту асфальта.

* * *

Станица, в которой жила теща Сергея, оказалась довольно крупным поселением, расположенным в седловине между двумя пологими и длинными увалами. Проехав некоторое время по пыльной гравийной дороге, обсаженной тополями и густыми кустами пожухлой от зноя сирени, они подъехали к обычному для этих мест маленькому домику с прогнувшейся, крытой черепицей крышей и двумя маленькими окнами на улицу закрытыми потемневшими от старости деревянными ставнями.

- Здесь! Тормози! - И не дожидаясь пока он остановит машину, Сергей выпрыгнул из кабины. Из под маленького навеса где, скорее всего, находилась летняя кухня на шум машины вышла молодая женщина в цветастом переднике, увидев, входящего во двор Сергея она всплеснула руками, что-то крикнула, обернувшись и бросилась ему на шею. Оттуда же, из темноты навеса, с криками - папа! папа приехал! - выскочили дети. Мальчик, лет десяти, с разбегу ткнулся головой в отцовский живот и сразу же отступил в сторону, освобождая место для маленькой сестренки. Подброшенная отцовскими руками она, заливаясь счастливым смехом, несколько раз высоко взлетела над головой Сергея и замерла, крепко охватив его голову ручонками. Пока Сергей ласкал дочь, мальчик подошел к машине и, задрав голову, со свежей ссадиной на лбу, просительно посмотрел на Салмана.

- В машину хочешь? - Безошибочно догадался Салман. Мальчик, без слов, энергично закивал головой.

- Значить - хочешь. Значить, будешь ты в машине. - Салман, разминая затекшие ноги, вышел из кабины и, подхватив мальчика на руки, посадил его на свое место.

- Только ты далеко не уезжай, договорились? - Мальчик, крепко ухватившись за руль, благодарно посмотрел на него.

- Нет, дядя, я не уеду. Я еще не умею ездить. -

- Повезло мне. - Салман засмеялся.

- Вы, что же это! Гостя на улице оставили, а сами тетешкаетесь посередь двора! Не стыдно, разве, перед человеком? - Вышедшая из дома, рослая, дородная женщина лет шестидесяти, укоризненно покачала головой, глядя на Сергея и его жену.

- Проходите, гость дорогой, не обращайте на них внимания! Сто лет они, понимаешь, не виделись! - Она широким шагом пересекла двор и распахнула перед ним перекосившуюся калитку из трухлявых штакетин. Это теща Сергея догадался Салман и улыбнулся.

- Здравствуйте. -

- Здравствуй, гость дорогой, здравствуй! Проходите туда, под навес, жарко нам сегодня на дворе. А, что гость дорогой, у вас там не принято, зятю с тещей здороваться? -

Она остановилась около Сергея. Салман смеясь, положительно ему с первого взгляда понравилась эта женщина, ответил.

- Когда как. Мы по настроению здороваемся. Тем более с тещей. -

- Оно и видно. -

Сергей, смущенно улыбаясь, поставил дочь на землю и обнял тещу.

- Здравствуйте, Нина Ивановна. -

- Здравствуй, здравствуй. Когда только научишься - мама, здравствуй, говорить? - Она обняла его и троекратно расцеловала.

- Живой, здоровый, и, слава Богу! Ну, что тут стоять, пойдемте под навес. Валя, как знала, что вы сегодня приедете, лапшу нам с курятиной спроворила. Руки мойте и за стол. Небось, проголодались с дороги. - Заметив, как Салман оглядывает запущенный двор, она добавила.

- Да, уж, гость дорогой. Вот так и живем. Молодые все разлетелись, а мне, старухе, много ли надо. Вот и рушится все. Ан, как говорится - нет, худа без добра - теперь не одна буду. Мужчина в доме. Правда, - Грустно добавила она, подвигая Сергею стул. - Не знаю, долго ли он тут задержится, ни работы у нас, ни в станице, ни в районе. Ничего нет. Все порушили. Разъезжаются молодые, кто куда. -

После того как покушали, мужчины пересели от стола, освобождая место для детей и женщин, и приступили к чаю, до них донеслись женские голоса с улицы.

- Ишь, понаехали! Глянь, какими машинами добро возят! -

- И не говори! Жили там, как сыр в масле, катались, а как поперли их чечены, так сразу вспомнили, что они русские и что у них родня есть! -

- Ага, раньше их к нам и калачом не заманить было, а теперь, нате вам, приехали! -

Говорили женщины, и это было заметно, нарочито громкими голосами, словно боялись, что их не услышат те, кого они сейчас обсуждали.

Они переглянулись. Сергея неприятно задели веселые искорки, промелькнувшие в глазах Салмана. Он перевел взгляд на жену.

- Кого это они там так поливают? -

Покраснев до кончиков волос, Валя раздраженно дернула сына за рукав.

- Ты кушать будешь или нет? Или в тебя все насильно надо заталкивать!? Нас поливают, кого же еще! Кого они еще тут будут поливать! Как звери! Ни выйти, ни зайти! Как будто мы украсть у них что-то приехали! Детей на улицу не выпустить! - Она, всхлипнув, передником вытерла набежавшие на глаза злые слезы.

- Как пойдут погулять, так Володьку обязательно в драку втравливают! Чечен приехал, чечен идет! А этот... Ты кушать будешь или нет? Пока не доешь из-за стола не встанешь! Нет, чтобы убежать от них, лезет... Вчера, вот, камнем по лбу ему попали, а если бы в глаз? Сколько раз я тебе говорила? Сколько раз? - Она замахнулась на сына.

- Как увидишь, что они задираться начинают, сразу домой беги! -

- Валя перестань. Что это ты на всю станицу раскричалась! Пообвыкнутся, все пройдет, все наладится, успокойся. А Володю - Нина Ивановна ласково потрепала голову склонившегося над тарелкой внука. - Володю не ругай. Мужчиной вырастет, защитником, а не тряпкой какой. -

- Володя, а ну-ка, подойди. - Мальчик с готовностью вышел из-за стола и подошел к обнявшему его, за худенькие плечи, Салману.

- Говоришь, они тебя чеченом зовут? - Мальчик чуть заметно кивнул, смущенно глядя под ноги.

- Молодец! - Салман громко засмеялся. - Молодец, Володя! Так их! Пусть знают, с кем дело имеют! Только ты никогда не убегай, убегают только трусы, а ты ведь не трус, правильно я говорю? Камень хватай, палку - если их много - и вперед, но не убегай! -

- Вот! - Валя, не выдержав, всплеснула руками. - Я же тебе говорила, мама! Вот откуда у него такой характер! Все оттуда! Нахватался! -

- Правильно! Он наш, он таким и должен быть. - Салман, прижав к себе мальчика, заговорщицки прошептал ему на ухо.

- В машину хочешь сесть? - Мальчик, искоса взглянув в сторону матери, так же шепотом ответил.

- Хочу, дядя. -

- Ну, иди тогда. Сам сможешь залезть? -

- Смогу. Дядя, а можно я и Лену с собой возьму. -

- Сестренку? Конечно можно, бери. - На ходу, крикнув сестре, чтобы она шла к машине, мальчик пулей вылетел со двора, под запоздалый крик матери о недоеденной лапше.

- Что? Сергей. - Салман, потягиваясь, поднялся на ноги. - Начнем выгружать. Пока совсем не стемнело.-

- А ты разве ночевать не останешься? Утром бы и разгрузили. -

- Нет, поеду я. У меня знакомые в Калмыкии чабануют. Точка их километров сто отсюда будет, не больше. Там и переночую. Давно просили заехать. Утром пару баранов в кузов брошу и домой. Шашлык-машлык и прочие удовольствия. - Он засмеялся.

- Это, чтобы обратный рейс пустым не вышел. -

* * *

Когда последняя мебель была снята с кузова и поставлена под навес, а та, что не поместилась под крышу осталась на дворе накрытая старыми клеенками, от утренней сырости, сиреневые сумерки окутали станицу. Все это время, пока они разгружали машину, Сергей ждал, что вот - вот появится кто-то из соседей Нины Ивановны, поздоровается и сразу же, не спрашивая ни о чем, включится в работу, как это сделали его соседи в Грозном. Но никто к ним не подошел. Станица жила своей обычной жизнью. Во дворах соседей слышались голоса, по улице проходили люди, некоторые здоровались с Ниной Ивановной и шли дальше по своим делам, словно не замечая их занятия.

Сергею казалось, Салман все это подмечает и злорадствует. Он никак не мог забыть взгляд, каким тот посмотрел на него, когда они услышали громкий разговор проходящих по улице женщин. А торопящийся побыстрее разгрузить машину, Салман, в насквозь пропотевшей рубашке - то залезающий на кузов, чтобы подать к краю шкаф, шифоньер или холодильник и тут же спрыгнув на землю принимающий этот груз на руки вместе с остальными - даже не думал о том, что кто-то может прийти им на помощь. В его понимании это могли сделать только те русские, что жили рядом с чеченцами. Их он, как и большинство других чеченцев, всегда отделял от других, живших вне его республики, русских. Конечно и другие русские могли при случае помочь, но для этого их надо было просить и уговаривать. В то, что они сами могут подойти и предложить свою помощь, Салману не верилось. Тем более не верил он в помощь жителей этой станицы после услышанного сегодня разговора с улицы.

- Вот и все. Закончили. - Салман с лязгом закрыл задний борт кузова и опустил полог тента.

- Валя, согрей нам чай. - Попросила Нина Ивановна. - Посидите, пока пот не высохнет, а потом и поедете. - Она посмотрела на Салмана.

- Нет, поеду я, спасибо. - Он некоторое время молча постоял у открытой дверцы грузовика, словно собираясь, что-то сказать, потом поднял голову и с улыбкой посмотрел на сына Сергея.

- Эй, чечен, хочешь на машине прокатиться? -

- Хочу! Хочу! - Сразу же выкрикнул мальчик и умоляюще посмотрел на отца.

- Папа, пожалуйста! -

- Сергей, да прокатись с мальчиком до околицы, если он так хочет. Глянь, как он на тебя смотрит. - Поддержала внука бабушка. Мальчик, уже не дожидаясь согласия отца, бегом бросился к машине. Салман обернулся к женщинам.

- До свидания. Удачи вам и всего хорошего. -

- До свидания. Счастливо доехать! Заезжайте при случае! - Двигатель КАМАЗа ровно и мощно зарокотал и машина, осторожно миновав узкие створки деревянных столбиков ограды ворот, выехала на улицу. Нина Ивановна, что-то прошептав, перекрестила удаляющиеся по улице красные огоньки. Валя фыркнула.

- Мама, кого крестишь - то? Он же чечен, мусульманин. -

- Хорошего человека на дорогу перекрестила, чтобы доехал он домой. Живой и здоровый. По мне, будь он хоть трижды бусурманином, лишь бы человеком был. -

В кабине, к неописуемому восторгу Володи, Салман посадил его к себе на колени и позволил крутить баранку пока они, не торопясь, миновали крайние дома станицы и не выехали к повороту, за которым дорога, огибая невысокий курган, через несколько километров, вливалась в асфальтовое полотно трассы. Здесь Салман, заглушив двигатель, остановил машину и они вышли из кабины. Некоторое время помолчали, слушая слитный хор неумолчно стрекочущих цикад.

- Что делать будешь? -

Сергей пожал плечами.

- Не знаю, Салман. Посмотрю... Стрекочут как они здесь... Поживем-увидим.-

- Да-а. - Салман повел головой. - Стрекочут. -

Он полез под кузов и, достав что-то завернутое в тряпку, протянул Сергею.

- На. Держи. -

- Что это? - Спросил Сергей, но как только взял в руки сверток сразу понял, что Салман отдал ему свой пистолет.

- Да ты, что! Зачем он мне? -

- Держи, держи. Пригодится. Если, что, продашь. Только не продешеви. Он нулевый и чистый. Пару раз только из него выстрелил. -

- А ты как же? -

Салман беспечно махнул рукой.

- За меня не волнуйся, там этого добра... - Он наклонился к мальчику.

- Ну, что, чечен, будем прощаться! Дай пять, молодец! - Он, улыбаясь, несколько раз встряхнул в ладони протянутую для рукопожатия детскую руку и выпрямился.

- Давай, Сергей. Поеду я. - Они пожали руки и он сел в кабину. Двигатель взревел и машина, выбрасывая из под колес мелкие камешки гравия и быстро набирая скорость, скрылась за поворотом.

Через два года, во время первой войны, Салмана, при очередной зачистке, подбросив в карман зимней куртки патрон, забрали в фильтрационный пункт на Ханкале. Больше его никто не видел. Ни живым, ни мертвым.

Отец и сын, взявшись за руки, долго стояли на дороге, глядя в сторону куда уехала машина и только когда не слышен стал в звоне цикад шум двигателя Сергей обернулся к сыну.

- Вот и все, сына. Пойдем... - Он хотел, было сказать - домой - но передумал.

- Пойдем к маме, сынок? -

- Пойдем. Па, а, что это он тебе дал? - Мальчик дотронулся до свертка.

- Это, Володя, шестерня такая, запчасть, понял? -

- Ага. -

Сергей думал, что ему надо было что-то сказать Салману. Сказать что-то важное, но вот, что он хотел сказать никак не мог сейчас вспомнить. Хотя он был уверен в том, что когда они прощались, у него были эти слова и надо было их произнести, но...

- Па, папа! - Сын несколько раз дернул его за руку. - А мы скоро домой поедем? -

- А мы и идем домой. - Рассеяно произнес занятый своими мыслями Сергей.

- Я не сюда тебе говорю, а к нам, домой. В Грозный. -

- В Грозный говоришь...- Пока Сергей обдумывал, что ответить сыну тот продолжал говорить.

- У меня там друг остался, Аслан. -

- У тебя друг там? - Сергей удивленно посмотрел на сына. - Кто такой, я его знаю?-

- Нет, папа, ты его не знаешь. Он жил в доме, помнишь, где самый большой на нашей улице орех растет. Он, знаешь, какой хороший. Когда мы с мамой уезжали, он мне пистолет свой подарил. Новый, на батарейках. А теперь батарейки сели, а мама не покупает. Пап, давай, мы купим завтра батарейки и я покажу тебе как он стреляет. -

Пояснения: ...меченный с калеченным... - так Серафим называет Горбачева и Ельцина.

Валлай! - сокращенно - клянусь Аллахом.

Комментарии: 14, последний от 26/12/2020. © Copyright Мартагов Руслан Магомедович (r114@mail.ru) Размещен: 25/04/2011, изменен: 25/04/2011. 124k. Статистика. Повесть: Чечня	Оценка: *8.6725** Ваша оценка:

Мартагов Руслан Магомедович Пистолет

Мартагов Руслан Магомедович
Пистолет