- Ну вроде всё батарейки в бате связи я поменял, дров нарубил.
- Чего-так-дров- то мало?
- Мало? Ничего не мало. В самый раз.
Это Ваня, связист третьего взвода передает смену мне, связисту второго взвода. В разведроте четыре взвода, соответственно - 4 связиста. Вот и дежурим мы на связи в офицерской палатке посменно, по графику. день- ночь - 48.
Я на службу в ночную смену заступаю. С вечера до утра. Служба называется - дежурный радиотелеграфист. Но это только название, потому что основная задача дежурного связиста - это печка. Прожорливая, зараза, постоянно в неё подбрасывать нужно очередную порцию дровишек. Чуть прозевал - перегорело всё и потухло, а на дворе - февраль. Хоть и не такой морозный, как в средней полосе, всё же сырой и до нельзя промозглый. Холод сразу проникает студеный мокрыми пальцами во все щели и закоулки. Только весёлый огонёк в печке-буржуйке способен одолеть ледяной мрак.
Те же дровишки - тоже наша забота, дежурных связистов, дневная смена готовит топливо и на ночь. Вот и прицепился я к Ване.
- Нифига не в самый раз, не хватит до утра.
- Да хватит! Я прошлую ночь столько же израсходовал.
- Смотри, дрова под утро кончатся - я тебя подниму, пилить пойдёшь.
- Так ты экономнее, - неуверенно промямлил Ваня. Парень Он хороший ответственный. Просто я беззастенчиво пользуюсь своим авторитетом.
Он, авторитет, конечно не бог весть какой, я в роте меньше месяца. Проявить себя в боевых действиях еще не успел. Рота, да и вся бригада, безвылазно сидит "дома". Распутица полная. Знаменитая чечен-грязь раскисла, по ней не то что ездить, ходить невозможно. Вот и затаилась война, притихла.
Возраст у меня - уже 30. Я до этого многое повидал, много чего испытал. Большинство солдат в роте младше меня, и офицеры младше. Они командиры, понятно, я им подчиняюсь. Но в обычных беседах и житейских ситуациях они прислушиваются ко мне. Что они видели в жизни? Школа - военное училище -служба, которая забирает практически всё свободное время. Некогда новый фильм посмотреть, книгу почитать, новости послушать.
Вот и сложились у меня с командирами интересные отношения. По службе я - весь такой подчиненный, служу и козыряю, а по жизни - советчик, источник разнообразной информации.
Тем более служба моя дежурным связистом способствовала долгим и задушевным беседам, то с ротным, то с кем-нибудь из взводных.
Офицерская палатка было много больше солдатских. Стояли в ней несколько кроватей. В центре - неизменная печка-буржуйка, стол, пару стульев. В углу - ящик с оружием, на нём - полевой телефон и дежурная рация. Место собственно несения службы дежурным радиотелеграфистом. Вот и весь интерьер.
Возле буржуйки свалена куча сломанных снарядных ящиков, это те самые дрова, из-за которых я и прицепился к Ване.
- Как тут экономно? Эти досточки сами горят, как порох. От них ни углей, ни жару.
- Ну ладно чего ты? Всё нормально будет. Ну пошел я. Ладно? Там ужин, - Ваня топтался на месте и сглатывал голодную слюну.
- Давай, дуй. Отдыхай.
Ваня испарился. Было бы на улице сухо - осталось бы змейка пыли, а так только грязь зачавкала, быстро-быстро. Палатка рассчитана на 7 "койко-мест", по количеству офицеров и прапорщиков в роте. Командир роты, четверо командиров взводов, зампотех и старшина.
Командиры первого и второго взводов предпочитали жить со своими солдатами. Их кровати пустовали. Командир третьего, всё никак не мог определиться. Потому у него было два спальных места - в офицерской палатке и в одной из палаток третьего взвода. Он кочевал туда-сюда в зависимости от настроения и обстоятельств
Сейчас в палатке остались я и двое офицеров. Вечно полутрезвый зампотех, в это время суток уже имел стабильно бессознательное состояние. Его тело аккуратно покоилось на отведенной ему кровати, жутко храпело и распространяло по помещению стойкий запах перегара.
Командир третьего взвода Павел "Удар" Васильев сидел на своей кровати и, словно ребёнок новую игрушку, рассматривал пистолет Стечкина.
История умалчивает, где он его раздобыл, но радовался своему приобретению уже который день. То разберет почистить, то начнет прилаживать к разгрузке здоровенную кобуру, раньше такие делали из дерева, теперь это был пластик, но размеры те же, хоть немного легче. То экспериментировал, куда бы приладить 4 полагающихся и довольно больших магазинах, на 20 патронов каждый.
Сейчас он развлекался тем, что тренировался быстро доставать пистолет из кобуры присоединять ее в виде приклада. Затем целился в невидимого врага и выпускал воображаемую очередь.
- Тащ нант, а чего вы на ужин не идёте? -прервал я своим вопросом молодцовские забавы.
- Не хочу.
- Натощак и сна не будет.
- Ну его на хрен, тошнит уже от гречки.
Питались офицеры из одного котла с солдатами, а кормили нас откровенно хреново. Жидкие водянистые каши, почти без соли, с запахом и редкими вкраплениями тушенки. Это на первое и второе, на третье - подкрашенный заваркой кипяток без сахара, под названием "чай". Такую бурду можно есть только с большой голодухи. Потому многие часто пропускали то завтрак, то ужин. Запихивали в себя это варево только совсем уж проголодавшись.
- Да, я тоже не ходил. Пацаны разведку провели. На завтра, говорят макароны будут.
- О, это хоть более-менее, - пробурчал Удар и продолжил свои ковбойские упражнения.
Тем для разговора не находилось. Я молча сидел на небольшом чурбачке, смотрел на огонь в печке и вспоминал жизнь свою разудалую.
Пашка тем временем сменил занятие, теперь он не мучил АПС сборкой-разборкой, а откровенно любовался им, как девушкой, нежно прикасался и проводил пальцем то по одному изгибу вороненой стали, то по-другому.
Послышались шаги и в палатку ворвался ротный.
- Здравия желаю, тащ ктан, - я сделал попытку приподняться с чурбака.
- Здорово, - хлопнул меня по плечу Байкал и устремился к Васильеву.
Они были чем-то неуловимо схожи между собой. Два невысоких энергичных живчика, практически никогда не находившиеся в состоянии статического покоя. Это были два фонтанчика постоянных действий, движения и команд. Еще их объединяло легкое отношение к нормам законов. Судя из их рассказов, там, в мирной жизни, оба были любители набить кому-нибудь морду и пройти по грани между преступлением и законом. Такие оторвыши, которых жизнь одела в военную форму и ограничила рамками дисциплинарного устава.
Позже, когда начались активные боевые действия, я смог понять насколько классными офицерами были оба. Грамотными и дерзкими, мыслящими и смелыми, но далеко не безумными.
Кстати, когда у командира роты, капитана Сальникова, закончился срок командировки, на его место, с формулировкой "и.о.", назначили именно лейтенанта Васильева. У меня, как у связиста, тогда была постоянная головная боль, как его называть в эфире - то ли "Удар" - командир третьего взвода, то ли" Байкал" - командир роты.
- Слушай, Пашка, помнишь Валерку Сидорчука?
- Какого?
- Ну чернявый такой старлей. Артиллерист.
- Помню, вроде. А что?
Мне было неинтересно слушать их воспоминания про общих знакомых, я решил выйти наружу, покурить свежим воздухом.
Небо было чистым. Россыпи миллионов звёзд красовались над головой. Такого потрясающего количество ярких, чистых, словно вымытых звезд не увидишь в большом городе. Там мешают освещение и запыленность. Здесь же на многие сотни километров вокруг нет никакой промышленности, а про электрическое освещение, похоже, вообще забыли, как и о самом электричестве.
Я залюбовался алмазным небосклоном. Глядя на это великолепие ощущаешь себя ничтожной песчинкой в безграничном мироздании. Тысячи, миллионы, миллиарды миров живут где-то там. Далеко. Они переживают свои горести, потери, радость, любовь. Возможно где-то идёт такая же война, как здесь, и один простой солдат смотрит на небо в мою сторону и думает о том же.
Молча заползаю в палатку. "Связь. Почему Связь? Похоже эта кличка начинает ко мне прилипать".
Первый раз меня так назвал Костя Масалев. Сперва - "Связист", потом - "Связь". Я обижался - связь женского рода. Никого это не волновало. "Связь" - сначала за глаза, теперь вот уже даже ротный в курсе. Почти фамилия.
- Я.
- Садись, Коль. Слушай задачу.
Суть вопроса была в следующем. В артдивизионе объявился их знакомец, тот самый старлей Валерка Сидорчук. Приглашает на сабантуй по поводу дня рождения. Они идут и берут меня с собой. "На всякий случай. Ты же там спиртного ни-ни. Обижаешь, командир."
- Мы там недолго, поздравим, повидаемся и назад.
- А здесь кого оставим?
- Никого мы же по-быстрому.
"Ну, блин, пацанва! Вроде взрослые уже, тертые, а без башенные балбесы!"
Вслух возражаю
- Нельзя чтоб никого. А вдруг что! Вы же попалитесь. Вы, а не я.
- Да, ты прав. А кого можно оставить? Зампотех в говно. Взводным лучше не знать.
- Ваню посажу.
- Ваню? - ротный задумался, почесал переносицу. - Можно Ваню.
- Расскажу ему где искать, что говорить. Что молчать, если что.
- Валяй, действуй.
Ваня уже спал. Еле растормошил его, никак не хотел вылезать из тёплого спальника, всё отбрыкивался, мол не его сейчас смена.
Чуть не за руку притащил Ваню к ротному. Тот долго и настойчиво объяснял, что требуется. Глядя в обижена глаза Вани, я понимал, что он о нас думает.
Под звездным небом, по первосортной чечен-грязи, офицеры-разведчики безошибочно пришли в нужное место. Там веселье было уже в разгаре.
В большой и немного продолговатой палатке кровати были сдвинуты вдоль стен, а посередине стоял длинный стол. Сервирован он был по высшему разряду, который только можно вообразить темной февральской ночью 1996 года в нескольких километрах от Шали. На столе было тушёнка, килька, хлеб и... КОЛБАСА!!! Просто деликатес. Ну и конечно, все эти радости проглядывали сквозь стеклянный лес расставленных по всему столу бутылок водки.
Ну и пошла гульба. Описывать ее нету смысла. Каждый может себе ее представить или вспомнить. Типично мужская пьянка.
Я подсел поближе к колбасе и старался не очень нагло и навязчиво почаще таскать ее из алюминиевой миски. Публика состояла из десятка уже хорошо подогретых военных. Они сначала удивились непьющему разведчику, то есть мне, потом про меня благополучно забыли. Я развлекался тем, что частенько угощался из брошенной кем-то на стол пачки "цивильных" сигарет "Космос".
Пашка Васильев сидел напротив меня. Когда подвыпивший гусар стал проситься из Пашки наружу, он достал свой Стечкин и начал хвастать. Компанию мало интересовало оружие, мужики уже сосредоточились на воспоминаниях "про баб" Пашка размахивал им, пытаясь показать, как пистолет устроен, где предохранитель и как он разбирается. Это была его любимая тема. Он не реагировал ни на мои возмущенные жесты, ни на явный не интерес к оружию за столом.
В этот момент грохнул выстрел!
Я чётко услышал, как пуля шлепнула в деревянную стойку, что поддерживала стенки палатки. Эта стойка была между мной и моим соседом справа.
Мгновенная тишина повисла между плавающими в воздухе пластами сигаретного дыма. Да еще запах пороха прибавился от вьющегося струйкой дыма из ствола пистолета. Ошарашенный Пашка пьяно таращился на свой Стечкин, не в силах понять кто же стрелял.
Тишину нарушил мой сосед. Он схватился левой рукой за шею и завопил
- Ты что, охренел!
Я искоса взглянул на то место, куда вошла пуля и понял - она прошла буквально в нескольких миллиметрах от его шеи и слегка обожгла ему кожу.
Начавший трезветь Пашка мог только невинно улыбаться.
- Ты же меня чуть не убил! - горлопанил сосед. - Вот - ранил! -- Он отнял руку от шеи и рассматривал ладонь в поисках следов крови.
Я до сих пор удивляюсь как быстро мне в голову пришла спасительная мысль.
- Да угомонись ты! - я вроде и дружелюбно, но крепко положил руку на его плечо. - Как можно тебя убить холостым патроном?
- Холостой. Холостой. - шелестели голоса за столом. - Холостой конечно. Чего же он боевыми стрелять будет. Салют был в честь Дня рождения, - обрадованно загудели мужики за столом.
Сосед недоверчиво всё трогал свою шею. Я его убеждал и отвлекал. Упаси боже, повернуть ему голову чуть назад и видеть свежую торчащую щепку и маленькое входное отверстие от пули.
Пока праздник продолжался меня не покидала мысль:" Почему никто не подумал, что холостым патронам у разведчиков просто неоткуда взяться? "
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на okopka.ru материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email: okopka.ru@mail.ru
(с)okopka.ru, 2008-2019
