В общем, техники тут не надо. 
Да простит мне сейчас квадраты
неизбитой, замысловатой
рифмы жаждущий молодняк:
слов игра в модном рэпе сплошь, но
ни двойной, ни неравносложной
рассказать, увы, невозможно
о квадрате "Не тронь меня!"

По бумагам - "квадрат", буквально. 
Глыба. 
Куб корабельной стали.
Но достроить не успевали. 
А потом здесь разверзся ад. 
Фрицы с неба по нашим лупят. 
Отвечает им, если грубо, 
рубка без ходовой: обрубок 
метров двадцать на пятьдесят.

Здесь не постмодернизм, ребята. 
Вы поэтики, не солдаты, 
вам подай не войну, а баттлы.
Рифмы, мальчики, шлак. Херня. 
Мы пойдём как минёр - на ощупь - 
а не геймер, который, морщась, 
натыкается в World of Warships 
на страницу "Не тронь меня!"

Братским кладбищем бродит ветер. 
Дед, что в Крымскую турок встретил, 
знать не знавший про слово "скрепы", 
броненосцами бредил ты. 
Внук твой, копия Бутакова, 
взял конструкцию за основу. 
Бить противника, но другого, 
и на крыльях - кресты, кресты...

Батарея зениток. Просто 
сердцевина линкора, остов 
на приколе. Железный остров. 
И полметра борта - броня. 
Часть ржавеющей цитадели 
до июня служила целью 
для торпед или в минном деле, 
до того рокового дня,

как над бухтой Артиллерийской 
мины вдруг расплескали брызги. 
Самый первый удар фашистов,
вой сирены - а город спал. 
Оборона. Теперь - вторая. 
Купина горит, не сгорая, 
и бомбёжкам не видно края: 
возвращайся же в строй, металл.

Как корабль вы назовёте, 
так и будет служить. На флоте 
от Петра повелось: с почётом 
возрождаются имена. 
Две недели на всю работу 
севастопольскому заводу: 
стала в списке седьмой по счёту 
батарея "Не тронь меня!".

Клич её - не угроза в битве, 
а из Библии. Звук молитвы. 
Так, воскреснув, сказал Спаситель
причитающим: да, не тронь, 
не коснись, от Отца до Сына 
дух пребудет неопалимым, 
не рыдай меня, Магдалина, 
ухожу в небеса. 
"Огоооооооонь!"

Бьётся сердце стальное, бьётся. 
Раздобыли вам краснофлотцы 
якорь царского броненосца - 
всё, что славно, в цехах хранят - 
от "Марии-императрицы": 
принимай, "квадрат". Пригодится, 
чтобы в шторм по волне не рыскать, 
чтоб сражалась "Не тронь меня!".

Пропоют: батарею к бою! 
По сигналу в поход готовят, 
и буксир отдаёт швартовы - 
и к Бельбеку, за бонный строй. 
Тут, на точке, на старый якорь 
в отведённом тебе квадрате 
встань и стой, 
не сдаваясь, 
насмерть, 
принимая неравный бой.

По люфтваффе летят снаряды, 
а к подлодкам они ныряют. 
Дни и ночи одна команда: 
не жалей для врагов огня! 
"Штук" подбитых пылают трупы, 
смят волной парашютный купол. 
Огрызается, стиснув зубы, 
батарея: не трррррррронь меня!

Немцы, что ваш хвалёный "Бисмарк"? 
Никакой из его зениток 
ни один самолёт не сбить, и 
толку, что их у вас полста? 
Наших - семь. Да три пулемёта. 
Но наводим жуть на пилотов. 
Нас заносят в книгу рекордов: 
мы - не взятая высота!

Вспоминал штурмовик Ефимов, 
как ему прикрывали спину: 
сзади "мессеры", значит, ринусь 
к батарее, штурвал клоня 
от себя. В небе визг и вопль
и винтов, и горящих сопел - 
кровью сплёвывал Севастополь 
исступлённо: не тронь меня!

С Херсонесским аэродромом 
до последнего в обороне. 
А убитых в воде хоронят. 
Корпус цвета морской волны 
потемнеет от близких взрывов. 
Дым клубами, и море - дыбом. 
Батарея неуязвима: 
меткий 
чёрный 
квадрат
войны.

...Мир настанет. У стенки Минной
ждут матросы и командиры.
Раздаётся команда: "Смирно!
Головные уборы снять!" 
Бескозырки в руках, фуражки - 
в память о канонирах павших. 
На буксирах, последним маршем,
в бухту входит "Не тронь меня!"

Нас обнимут родные ветры. 
Мы могли бы сказать и рэпом, 
разумеется. Но об этом - 
слог чеканя, 
как нерв звеня - 
можно только стальным квадратом. 
Так мы молимся: 
брат за брата, 
внук за деда, чьё имя свято, 
заклиная - не тронь меня!